Николь Келби - Розовый костюм

Кейт хотела просто на минутку закрыть глаза, но, сама того не ожидая, соскользнула в сон. А потом соскользнула и под воду – и чуть не утонула. Она очнулась, услышав чей-то громкий смех и невнятно-визгливые вопли прямо у себя под окнами. Оказалось, домой возвращается вдрызг пьяная Мэгги с Большим Майком на буксире. Кейт выскочила из совершенно остывшей ванны и долго не могла унять дрожь. Ее тонкий синтетический халатик стоял колом и неприятно колол кожу, и от него почему-то пахло синькой. Она потуже подпоясалась и села прямо на щербатые плитки пола.

Голая электрическая лампочка, покрытые пятнами стены, ржавые, непрерывно стонущие водопроводные трубы – вот это моя жизнь , думала Кейт. Жизнь под облаками. Эта жизнь вдруг показалась ей отнюдь не прекрасной и отнюдь не слегка надломленной – а попросту сломанной. И в эту минуту Кейт окончательно решила, что непременно скопирует раскрой костюма, присланный Шанель; скопирует еще до того, как сам костюм появится на свет. Еще до того, как он будет раскроен и сметан. Если Хозяйки об этом узнают, ее могут уволить. Но Кейт было все равно. Если она случайно испортит раскрой, ее тоже могут уволить. Но она чувствовала, что должна сшить для Мэгги розовый костюм. Это был вызов, и сопротивляться такому вызову Кейт была не в состоянии. В конце концов, этот розовый костюм – настоящее произведение искусства. Не копия копии. Я стану как бы причастна к искусству великого художника , думала она.

Времени у нее было мало, и она одним движением руки смахнула все с рабочего стола, свалив лежавшие на нем вещи в кучу. Затем надела белые хлопчатобумажные перчатки – она всегда их надевала, когда имела дело с особенно тонкими, изысканными тканями, – и закатала рукава старого купального халатика.

Шанель всегда работала в костюме, шляпе и жемчугах – об этом Кейт не раз рассказывали Хозяйки; но сейчас у Кейт попросту не было времени на то, чтобы достойно одеться. Посылку с раскроем Хозяйки уже открывали, а потом снова запечатали ее в тонкий целлофан. Кейт аккуратно стянула целлофан с коробки и открыла ее. Муслин был дополнительно завернут в белую папиросную бумагу с напечатанным на ней именем Шанель и ее знаменитым логотипом «СС». Бумажный сверток был заклеен восковой печатью. Но если действовать очень осторожно, печать останется целой и никто не узнает, что Кейт открывала коробку. Она аккуратно вытянула муслин из бумажной обертки, не повредив печать.

Хорошо. Отлично. Просто идеально.

Она никак не могла поверить, что держит в руках раскрой, сделанный самой Шанель. В «Chez Ninon» еще никогда не получали точной реплики ее моделей. В этом заключался некий глубинный смысл, некая особая торжественность и опасность. Только сейчас Кейт поняла, как далеко от оригинала отстоял ее вариант раскроя. Слава богу, что он не понадобился. Ведь это была просто дешевая имитация. Какой же я была дурой, думала она. А ведь я тогда так собой гордилась, считала, что у меня все расчудесно получилось. Теперь-то ей было ясно, что Супруга П. моментально догадалась бы, что это всего лишь жалкая подделка. Все-таки она была очень давней клиенткой Шанель и хорошо ее знала.

От ткани исходил слабый мускусный запах роз и сигарет. Муслин цвета старой слоновой кости обладал какой-то особой плотностью. Возможно, для буклированных тканей Шанель и муслин требовала особого сорта. Раскрой был сметан золотой ниткой. Пронизан , подумала Кейт. Держа в руках творение Шанель, она вдруг поняла, что сама-то ничем не лучше обученной обезьяны. Если тот или иной дизайнер использовал какой-то конкретный шов, то и Кейт легко этот шов воспроизводила. Если дизайнер особым образом подворачивал воротник, то и Кейт делала то же самое. В «Chez Ninon» от нее требовалось одно: чтобы изделие казалось максимально «подлинным». Но под конец копия, которую там создавали как «абсолютно точную» – из точно такого же материала, сшитую точно такими же идеальными стежками, – все же оказывалась лишь приблизительно похожей на оригинал. «Слегка подпорченной», как там это называли. «Подпорченной» – как кусок мяса, который случайно оставили лежать на солнце.

«Вещи от Шанель» делала истинными прежде всего сама Шанель. Сама эта великая женщина. И созданный ею розовый костюм был не просто костюмом; в нем были воплощены мысли Шанель, ее предвидение моды. Костюм выглядел очень просто, но это была кажущаяся простота. На самом деле его крой был достаточно сложен. Это было искусство; искусство прекрасное и ошеломляющее.

Кейт на мгновение поднесла ткань к самому лицу, словно взвешивая ее и на ощупь запоминая вес. Чтобы создать хорошую выкройку, ей придется как-то приспособиться, сделать скидку на ту ткань, которая есть у нее, довольно дешевую и грубоватую. В мире столько разных вещей, о которых девушки в нашей мастерской понятия не имеют, думала Кейт; они даже не могут вообразить себе ничего подобного – например, и не подозревают о существовании такого муслина, который мягче кашемира.

Кейт очень осторожно разобрала присланный раскрой костюма на отдельные куски. Каждый стежок, а их там были сотни, она аккуратно надрезала острыми ножницами, а потом каждый кусок тщательно прогладила утюгом. Разрозненные куски выглядели точно элементы пазла. Кейт разложила муслиновый крой на расстеленном куске ситца – этот ситец она приберегала для летнего платьица. Ткань, естественно, сильно отличалась от муслина и плотностью, и весом, но ничего лучше у Кейт не было. Она приколола куски раскроя к ситцу и дополнительно заострила ножницы. Далее следовало действовать особенно аккуратно и осторожно. Одна зацепка, одно пятнышко, одна крохотная ошибка – и все. Испортить муслин очень легко. Но Кейт решительно взялась за ножницы. И стала кроить.

Ткань небесной красоты, что соткана из нитей золотого и серебряного света…

Пока она работала, ей было слышно все, что происходит в квартирах над ней и под ней. Беспокойный треск половиц, тихий храп спящих, вскрикивания любовников, звучащие как рассыпавшиеся по полу игральные кости, – в этот час для нее не существовало никаких тайн. Кейт слышала и собственное хриплое дыхание, и глухой стук газет и свертков, брошенных разносчиком в почтовый ящик. Проехал грузовичок молочника, сопровождаемый перезвоном стеклянных бутылок. Затем защелкали дверные замки. Залаяли собаки. Завизжали тормоза. Наступило утро.

… ты ступаешь по моим мечтам…

Кейт снова сметала куски муслинового раскроя, стараясь работать как можно быстрее, но все же делать так, чтобы каждый новый стежок лег в точности на прежнее место. Ошибиться было нельзя. Уже достаточно плохо было и то, что золотая нитка, имевшаяся у Кейт, оказалась не точно такого же оттенка; и шелковой она тоже не была; но ничем другим заменить старую нитку Кейт не могла. Если Хозяйки поймут, что Кейт скопировала раскрой, они, разумеется, будут недовольны. Этого вообще делать не полагалось, а тем более с раскроем, предназначенным для такой важной особы. Но Кейт не смогла удержаться. Костюм был такой красивый! Настоящий костюм от Шанель. И Кейт чувствовала, что ей необходимо его понять и прочувствовать – стежок за стежком.