Елена Филон - Только слушай

С силой зажмурила глаза и до тех пор, пока не увидела плавающие пятна перед закрытыми веками, так и сидела. Открыла. Но лицо Шейн выглядело всё так же разгневанно.

– Даже в отеле для тебя было небезопасно, после того, что ты… что мы… ТЫ чем соображала?! – закричал Шейн, мчась по магистрали.

– Почему ты поехал за мной?.. – тихо спросила я, и Шейн, наконец, смолк.

В такой атмосфере прошли несколько мучительно долгих минут.

– Тебя могли покалечить, – внезапно потухшим голосом сказал он, так и не повернув головы в мою сторону.

– Почему ты здесь? – повторила я. – Откуда узнал, что я уехала?

Шейн нервно пожевал нижнюю губу, брови по-прежнему сдвинуты к переносице, открытый лоб сильно хмурится.

– Соседка твоя сказала, – наконец ответил.

– Николь?

– Дани была слишком занята, умываясь слезами, чтобы принять участие в нашем милом разговоре! И, кажется, я был не первым, кто назвал её дрянью; твоя подруга ещё до моего прихода хорошо ей мозги промыла, – прорычал Шейн и с силой ударил в центр руля. Раздался сигнал. – Свали с дороги!

Я нахмурилась, с силой игнорируя пульсирование в голове:

– Куда ты везёшь меня?

– Куда?! – Шейн невесело усмехнулся. – Куда ещё, если не в больницу?!

– Мне не нужно в больницу! – воскликнула я и тут же прижала ладони к вискам, с силой зажмурив глаза.

Шейн, надув щёки, медленно и сдержанно выдохнул и, наконец, соизволил бросить на меня короткий взгляд.

– Тебе голову отбили, Миллер? – спросил, прищурившись. – Что значит, не нужно?!

– Как ты себе это представляешь? – громко ответила я. – Мало скандалов? Ещё в одном хочешь поучаствовать? Репортёры набегут, как только один из нас переступит порог больницы. – Говорить было трудно, но я старалась.

– Меньше трёпа, Миллер. Побереги силы!

Опять маску нацепил? Или всё ещё определиться не может, как больше нравится меня называть?..

Откинула голову на подголовник и медленно выдохнула, тут же вздрогнув от резкой боли в области рёбер, но стон сдержала. Промокшая одежда липла к телу и вынуждала дрожать, как лист на ветру; даже печка не особо способствовала согреванию. Или меня уже просто лихорадит…

– Я не поеду в больницу, – как можно твёрже произнесла я.

– Поздравляю. Ты уже туда едешь.

Не подумайте, я не мазохистка и здоровьем своим дорожу, и пусть сейчас кажусь безрассудной, но ничего хорошего визит в больницу никому из нас не принесёт. В данную минуту моральное состояние мне гораздо дороже, а его показатель находится на нуле, в то время как физическое состояние – на несколько уровней выше. И только представьте, какую шумиху вызовет наше появление в больнице… Директор Сок от меня мокрого места не оставит, да и реально возможный поход в суд что-то совсем не привлекает.

Нет. Простите. Но к этому я не готова.

Медленно перекатила голову набок, взглянув на Шейна из-под полуприкрытых век. Ком в горле становился всё больше, и появлялась горечь, сглотнуть которую не получалось:

– Пожалуйста…

И на это Шейн ничего не ответил. Мышцы его лица буквально задрожали, когда он услышал от меня это слово. Челюсти плотно сжались, так что на них вновь было больно взглянуть – я нутром ощущала, как они скрипят от натуги.

Машина резко вильнула вправо и остановилась на обочине. Ещё некоторое время Шейн крепко сжимал руль обеими руками, глядя в лобовое стекло, затем ударил по коленям и круто развернулся ко мне всем торсом. Взгляд строгий, прищуренный и изучающий, но, кажется, ярость отступала. А может, так просто казалось.

– Что болит? – холодный голос, без капли радушия.

Постаралась и я развернуться к Шейну.

– Голова? – он смерил меня жёстким взглядом.

Я молчала. Меня только что избили – ступор простителен. Тем более, когда моим спасителем оказался он. ОН! И это не шутка. Теперь я это точно понимаю.

– Голова, Миллер?! – воскликнул Шейн.

– Чёрт… – тихо выругавшись, схватилась за голову. – Вот когда ты так ревёшь, болит дико…

Шейн шумно выдохнул, отведя взгляд и облизав губы.

– Рёбра болят, – нехотя сказала я. – Голова немного… нос.

– Покажи нос.

Неожиданно рука Шейна оказалась перед глазами. Он коснулся подушечками пальцев моей переносицы и слегка надавил.

Мне конец. Не потому что избили. А потому, что вместо того чтобы чувствовать боль в области носа, где тёплые пальцы Шейна скользят по коже, я не ощущаю ничего, кроме пожара, разгорающегося в этих местах.

Оттолкнула от себя его руку, но Шейн перехватил мою ладонь и сжал в своей. Сильно, но недостаточно, чтобы причинить боль.

И он смотрел на меня, не моргая. Мышцы лица находились в абсолютной неподвижности, как идеальная гипсовая скульптура, с такими правильными чертами лица и длиннющими чёрными ресницами… Блестящие капельки влаги падали с его растрёпанных волос на лоб, скользили по щекам и срывались вниз с кончика носа и подбородка.

– Смещения нет. Судя по реакции – болит не так уж сильно. Кровотечение остановилось. Значит, не сломан, – хрипло и как-то уж совсем безутешно произнёс Шейн.

– Хорошо, – едва слышно ответила я, глядя в чёрные, как ночь, глаза моего врага.

Он не отпускал мою руку, крепко сжимал в своей, словно я в состоянии открыть дверь и убежать в обратном направлении. Честно – подумывала об этом. Но тогда меня уже официально можно будет назвать ненормальной.

И почему вдруг стало так жарко? Он включил печку на максимум?

– У меня… – слабо откашлялась, – у меня билет на самолёт.

– Ну и что? – небрежно ответил Шейн, не отрывая глаз.

Моя ладонь пылала. Огонь обжигал всё сильнее и медленно расползался по телу.

Да что же это такое? Почему я так странно реагирую на его прикосновения? Страсть?.. О, Боже, даже в этом я не имею права себе признаваться! Какая, к чёрту, страсть? Каким образом я смогла к этому прийти после всего, что между нами было?

Гибсон! Точно! Надо думать о том, что этот садист сделал с моим Гибсоном!

Но рука оставалась на месте.

– Я не вернусь в шоу, – твёрдо произнесла я.

– Заявлений о твоём уходе не было, так что можешь вернуться…

И опять этот взгляд.

«О, Боже, Шейн, не смотри на меня так… Эта недосказанность в твоих глазах переворачивает и без того потревоженные внутренности!»

– Я не вернусь! – сказала громче.

Шейн молчал.

«Ну же, скажи, что хочешь… Не смотри так!»

Но он молчал! Только кадык нервно дёргался, и челюсти время от времени играли желваками.

Опустила взгляд вниз:

– Почему ты держишь меня за руку?

Рука Шейна дёрнулась и как-то уж очень неловко отпустила мою ладонь, словно он и вовсе забыл об этом. Шумно выдохнул, провёл ладонью по лицу и отвернул голову к окну, застучав пальцами по рулю.

Жар понемногу отступал, даже сознание слегка прояснялось. Сложно это признавать, но Шейн слишком пагубно на меня влияет. Неправильно влияет. И я не понимаю, как это возможно. Может, я всё-таки в душе мазохист?