Денис Драгунский - Каменное сердце (сборник)
- Название:Каменное сердце (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-100606-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Денис Драгунский - Каменное сердце (сборник) краткое содержание
Каменное сердце (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– А ты, значит, с внуками сидишь? – чуточку поддел ее Коробков.
– Иногда слежу за нянями, – пожала плечами она, отсаживаясь от Коробкова.
«Какая-то она разобранная, – подумал Коробков. – Или несобранная. Вся какая-то по частям и в разные стороны. Не поймешь, что на уме. Ну ее».
Однако не удержался и посмотрел на ее ноги. Не по всей длине – Чижова была в брюках – а именно на стопы. Она была в тонких туфлях-лодочках, и было видно, какая у нее узкая стопа и аккуратные пальцы. Не было этих шишек и бугров, вот что интересно, в ее-то возрасте.
И потом, когда все уходили и она переодевала туфли, он еще раз убедился, что ножки у нее в полном порядке.
Чижова всегда была такая худая.
Один раз у Спичкина было освобождение от физкультуры по болезни. После любого насморка врач выдавал справку на две недели. Но торчать на уроке надо было. Сидеть в углу спортивного зала, под брусьями, где были стопкой сложены гимнастические маты. Спичкин направился туда. Там уже была Шаповалова. «А ты ж вроде не болела?» – сказал он. «Я сейчас болею», – сказала она и посмотрела сначала в угол, а потом на него, прямо в глаза. «Да? – удивился Спичкин. – А чем? Не заразно? Не вирусный грипп? А то я на лавочку пойду». – «Дурак какой!» – засмеялась Шаповалова, а Спичкин покраснел и сказал «ну, извини». Правда, дурак. Седьмой же класс.
«Прощаю», – сказала Шаповалова и обняла Спичкина левой рукой за плечо, чисто по-дружески. Она же была настоящая мальчишница, а Спичкин – девчатник, так что им можно было сидеть в обнимку. От Шаповаловой пахло мылом и чистой головой, и еще особенным горячим запахом, как от мамы по утрам, когда она брала пятилетнего Спичкина – тогда еще никакого не Спичкина, а просто Димку – к себе в кровать. Погреться. «К маме греться!» – кричал он и забирался к ней под одеяло. Горячий нежный чуть островатый запах. Спичкин покрепче прижался к Шаповаловой, но она откоснулась от него и сказала: «Смотри, у Чижовой подмышки потные!»
Ребята и девочки рядком висели на шведской стенке, уцепившись за верхние перекладины. Почти у всех на футболках под мышками расплылись темные пятна.
«У всех так, – сказал Спичкин. – Подумаешь!» «У Ромашки не так», – сказала Шаповалова.
Да, правда, у Ксюши Ромашовой ничего такого не было, странное дело.
«У Ромашки фигурка, – сказала Шаповалова. – Смотри, какие сиськи. Наверно, уже второй номер. А Чижова как жердина».
Спичкин подумал и сказал, что ему больше нравится Чижова.
«Твоя Чижова дэ два эс!» – возразила Шаповалова. Что означало на школьном языке «доска, два соска». «Ну и хорошо! – раздалось сзади. Это был Зильба, у него тоже было освобождение. Он сел рядом. – Дэ два эс это класс, если вперед глядеть» – «Куда?» – «Вперед! – объяснил умный Зильба. – Когда в нашем возрасте у девчонок большие сиськи, потом вообще кошмар. Как у моей тети Розы Соломоновны. Во!» – Он сложил руки перед грудью, выставил вперед локти и стал ими мотать вверх-вниз. «Потому что она еврейка, – сказала Шаповалова. – У евреек всегда так». – «Что, евреи хуже?» – Зильба стал кусать себе губы. Нижнюю губу верхними зубами. «Лучше, лучше, – сказала Шаповалова. – Не кипешись». – «У Клавдии еще больше!» – сказал Зильба. Клавдия была биологичка. «Больше, больше, – покивал Спичкин. – При чем тут евреи? – И стукнул Шаповалову по плечу. – Ни при чем тут евреи!»
Спичкин, бывало, защищал Зильбу по еврейским делам.
Поэтому Зильба признался Спичкину, что ему очень нравится Чижова. Что он в нее, наверное, влюблен. Рассказал под страшным секретом. Велел поклясться. Спичкин поклялся легко. Вообще-то она ему тоже нравилась – вдруг резко и даже неприлично понравилась, до щекотки в одном месте, после этого разговора на физкультуре – но он решил уступить ее Зильбе. Уступить в своих мечтах.
А сам после одного случая переключился на Ромашку.
Потом папа вместе с композитором Мгебрадзе начал писать героическую оперетту про войну. Условное название «Весна на фронте».
Маме не понравилась эта затея. «Там что, будут танцы и песенки?» – «Конечно!» – «Про войну нельзя вот так!» – «Как?» – «Вот так, в опереточном духе! С шуточками. Романтическая пара, комическая пара, веселые куплеты, да?» – «Да! – закричал папа. – Таковы законы жанра. Я воевал, между прочим! Я видел смерть! Но вот что я тебе скажу совсем серьезно: если бы люди на войне не шутили и не смеялись, если бы не пели веселые песни – я вообще не знаю, чем бы дело кончилось». – «Я тоже была на фронте, – сказала мама. – Недолго и в штабе, ты же знаешь. Два раза была под обстрелом. Никаких шуточек-песенок. Страшно было и очень мрачно. Горестно». – «А как же вера в победу?» – наступал папа. «Не знаю», – сказала мама. «Ну, хватит». – Папа обнял маму. «Хватит, хватит». – Она поцеловала его.
Спичкину всё это очень нравилось: вот какие разговоры у него в семье! Потому что Ромашка жаловалась на своих: то молчат всю дорогу, то говорят, кого куда назначили, скукота!
Спичкин с мамой и папой на новенькой зеленой «Волге» ездили на дачу к композитору Мгебрадзе. У него было целых три дачи в поселке композиторов под Москвой: одна собственная, другая записана на мужа дочери, редактора в музыкальном издательстве, третья – на сестру, которая замдиректора Гнесинского училища. Целый квартал, даже целая улица. Вся огромная семья, вся туча родственников жила там. Между участками не было заборов, и кроме домов там было настроено много всякого – беседки, площадки для волейбола, открытые печи для шашлыка и рядом огромные деревянные столы под навесом, легкие остекленные домики, где можно было пировать, играть, ночевать…
Спичкин осмелел насчет профессии своего папы.
Один раз мама Ини Ларионова – Спичкин зашел к нему после уроков – спросила: «А твой папа кто?» – и Спичкин ответил вот прямо так: «Ян Коробков». «Кто-кто?» – Она слегка наморщила лоб. «Поэт-песенник Ян Коробков, – сказал нахальный Спичкин и поднял палец, потому что в соседней комнате по радио как раз передавали дуэт Луны и Спутника из оперетты «Космонавты». – Это он написал слова!» – «Останешься у нас обедать?» – спросила мама Ини Ларионова. «Спасибо большое!» – сказал Спичкин, продолжая соображать, как устроен мир.
Вот.
Все сели за стол, и Коробков опять оказался рядом с Чижовой. Шаповалова сидела напротив и подмигивала. Лера Бакушинская, бывшая Смоляр, сказала, что вот все мы собрались, за нашу вечную дружбу и все такое. Потом Антип, он стал очень православный – борода, седые волосы до плеч, ветчины не надо – Антип встал и сказал:
– За светлую память тех, кто ныне в царствии небесном.
Все встали, выпили, не чокаясь.
– А Ромашка где? – спросил кто-то. – Я ее тут видел в мэрии. Год назад примерно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: