Мария Метлицкая - Миленький ты мой

Пришла ведь ко мне совершенной дурехой. Поклонница! Смотрела так, что я даже терялась. «Лидия Николаевна! Да я для вас… Жизнь отдам!» Даже дочку свою назвала в честь меня!

А ведь и правда отдала бы! Все фанатки слегка ненормальные. Вот дочку в поселке оставила, не моргнув… Я удивлялась: «Как же так, Поля? Бросить родное дитя?..»

Поля только губы поджимала: «А что ей там, плохо, что ль? С бабкой родной – не с чужим человеком! На воздухе свежем, на парном молоке…»

Потом я спрашивать перестала – какое мне дело? И еще я боялась ее потерять: начну совестить и вдруг… сорвется к ней? Ездила она к дочке нечасто. Купит гостинцев и едет. А я всегда волновалась: а если останется там? Но нет. Всегда возвращалась. Да еще и раньше срока.

«Вы для меня, Лидия Николаевна, – жизнь!» – все повторяла она.

Смешная, ей-богу! Всегда восхищалась. Смотрела, как на богиню. Дуреха! Деревенская дурочка. Считала, что ей повезло несказанно – жить рядом со мной, служить у меня. Служить мне. Есть такие поклонники – знаю. Обожают всю жизнь. Но, как правило, одинокие, с несложившейся личной судьбой. Проживают чужую жизнь как свою. А эта… ладно, мужа выгнала. Говорит, не любила. Ну а дочь? Правда, я эти разговоры с ней прекратила – мне они ни к чему. И в душу чужую не влезешь.

В конце концов что мне важнее: мое удобство и мой комфорт или ее душевные муки?

…Я не сразу увидела, что моя Поля заболела. Сама старела – вместе мы с ней старели, чего уж там… Краснопевцев уже умер, а мы куковали вдвоем. Нам было спокойно и даже неплохо. Так и говорили: вот и до креста и оградки вместе дойдем. Но замечаю, что она устает. Все с усилием, все тяжело. И однажды смотрю: худеет моя Полина. Просто истончается вся, на просвет.

Ну, я, конечно, забила тревогу. Лучшие врачи, анализы, исследования… Оказалось, права: увы… у Полечки рак. Бедная, бедная Поля!

Положили ее в Первую градскую, в хирургию. Прооперировали. Но… поздно. Сказали: протянет год, максимум полтора. Сделали химию – я упросила. Тогда я еще могла упросить.

Я очень ее жалела!.. Очень! Готова была на все: нанять ей сиделку, ухаживать… Отплатить ей за все! За все, что она для меня сделала. Поля и вправду стала мне родным человеком. Вроде сестры. Я ведь тоже совсем одинока – у меня никого…

Но Поля моя решила по-своему. Она уезжает. Домой. Я долго с ней спорила, уговаривала ее. Она ни в какую! Говорю же – упертая, жуть! «Хочу домой, в деревню. К дочке!» Ну и как не понять? Я поняла. Собрала ее, проводила. Денег дала.

А она все шептала: «Как же вы без меня? Кто же будет за вами? Ох, Лидия Николаевна! Просто рвется за вас душа!»

За меня! А за себя? Бедная Поля… Бедная и несчастная моя Полина…

Конечно, мне было трудно. Очень. И еще – очень тоскливо. Совсем ведь одна. Я даже подумала: а не перетащить ли мне Евку? Слава богу, остановилась. С ней бы я точно свихнулась. С ее болтовней и слезами.

А потом ничего, привыкла! Человек ко всему привыкает! И даже полюбила свое одиночество.

Хотя… а к чему привыкать? Ведь я всегда была одинока: и при Краснопевцеве, и при Полине. И даже при Евке!

И если вдуматься – ну, по большому счету – мне ведь никто не нужен был.

Никто! Без всех я могла бы прожить. Я всегда ведь, как говорится, «имела виды» – в смысле, искала выгоду. В Краснопевцеве – понятно: карьера и деньги. В Полине – все ясно. Очень ее ценила, но и она меня раздражала. Евка… Нет, я ее очень любила! Мне было с ней весело. Она – моя молодость. Но и она меня утомляла…

Вот и выходит, что я получила сейчас то, о чем мечтала всю жизнь – свое тихое уединение.

А тут эта Лида… И на что она мне? Меня это мучило. Что мне делать? Одной, конечно, страшновато… что и говорить. Храбрюсь я, храбрюсь… А ведь боюсь! Вдруг сердце прихватит? Инфаркт там, инсульт? Соседку мою, Нору Петровну, хлопнуло. Хлопнуло и прихлопнуло. А все почему? А дома никого не было!. И она валялась на полу и не могла дотянуться до трубки. Вечером нашел ее сын, а поздно – парализация. При инсульте надо сразу, в течение трех часов. Иначе – хана…

И еще один аспект: как любил говорить Краснопевцев – аферисты. Их развелось!.. По телевизору говорят: везде у них связи – в жэках, в милиции. Дают информацию про одиноких стариков и – нате вам! Делайте, что пожелаете! Честно говоря, неприятно. Хоть я дверь никому и не открываю…

Но жулик есть жулик, он лазейку найдет. Звонила мне как-то дама одна, из «наших» – так она обозначилась. Я строго спросила: что это значит? В каком смысле, из наших?

Она хрипло рассмеялась:

– Лидия Николаевна, из коллег, из актеров! Общественная организация – помощь старым, больным и неимущим деятелям кино.

– И что вам надо? – совсем сухо спросила я. – Лично я ни в чем не нуждаюсь!

– Так не бывает, – усмехнулась она. – Все в чем-то нуждаются! Мы, например, можем предложить вам повышенное питание. Продуктовые заказы. Раз. Медицинское обслуживание из частной клиники. Два. Машину – когда вам понадобится. Уход за могилами близких. Путевки в хорошие санатории. Массажиста и парикмахера на дом! – торжественно произнесла дама. – Ну разве плохо?

– Нет, хорошо, – ответила я, – и даже отлично! Только у меня вопрос: все это, включая шофера и массажиста, вы предоставляете безвозмездно? В смысле, без денег и прочего? Без вашего, так сказать, интереса? Один гуманизм, альтруизм и ничего более? Подумать, какая забота!

А она закудахтала, как курица, которую топчет петух:

– Ох, ну вы шутница, Лидия Николаевна! Как остроумно! Да нет, не совсем так… Ну вы ж понимаете! Есть механизмы, да. Выгодные и удобные вам и немножко – нам!

И опять закудахтала.

А я в ответ резко, без церемоний:

– Что мне выгодно – решать буду я! А то, что «немножко вам», – я помолчала, – мне, простите, не интересно! И еще, буду признательна, если вы меня больше не побеспокоите! Вам все ясно? – и бросила трубку.

Все понятно: охотники за квартирой. Ищут идиотов – тех, кто из ума уже выжил. А потом выкидывают их на помойку – в лучшем случае. А в худшем… Ну и так все понятно.

Да! Еще соседка подкатывалась, Вероника. Для дочки старалась – пришептывала, что дочка ее будет за мной ухаживать, продукты привозить, уборщицу поставлять. Продукты? А мне не надо! Мне соцработник приносит – хлеб, молоко. Доплачу – принесет остальное. Сама могу в гастроном спуститься – он у меня под балконом. А уборщица? Да мне все равно! Аккуратисткой я никогда не была – Поля моя за меня отдувалась. Пыль? Захочу – сама вытру. А нет – все равно. Полы? Да наплевать! Лучше грязные, чем чужой человек в доме носится. Вызвала я однажды такую… Та же Вероника, соседка, посоветовала. Пришла. Чума чумой! Две вазы мне разбила! Грохнула так, что осколки потом полгода попадались – даже вымести их как следует не смогла! Я ж говорю – чума! А вазы… кошмар. Одна – Япония, эпоха Мэйдзи. Краснопевцеву в Токио подарили. А вторая – Мозер. Старинный. Тоже цены немереной.