Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)

– Плюшенька, Плюша, – набрасывался на пса с ласками Женя, как только они входили в квартиру и Настя снимала с вешалки поводок. – Как я по тебе соскучился, мальчик мой.

Женя привязался к собаке не только потому, что невозможно было равнодушно смотреть на забавное животное, но выходило еще и так, что корги давал ему почти ежедневный повод видеться с Настей в неформальной обстановке.

…Сегодня они медленно шли по двору в сторону небольшого пустыря за домом, где собирались собачники. Женя держал поводок в руках, освобожденный Плюш уверенно семенил впереди, весело мельтеша короткими лапами, тщательно обследуя носом детали маршрута. За разговором они не заметили, как с пустыря в их сторону бросился здоровенный ротвейлер. Неожиданно Настя закричала. Огромный черный пес валял на дорожке визжавшего Плюша. Женя рванулся к собачьему клубку, пытаясь отбить беспомощного корги. Почти сразу Настя увидела кровь на его руках. А к месту потасовки с площадки неторопливо приближался хозяин ротвейлера.

– Герой, ну куда ты полез, – без особых интонаций воскликнул парень, видимо, обращаясь к собаке. – Герой, оставь его!

– Сделайте что-нибудь, он же их покалечит! – вскинулась Настя. – Что вы смотрите?! Отзовите его!!

– Герой! – нехотя повысил голос парень. – Ко мне! – Он явно любовался бойцовскими качествами своей энергичной собачки, беспощадно трепавшей, как ветошь в пыли, маленького корги.

Пес не повиновался. Команда хозяина совершенно не соответствовала степени возбуждения собаки. Женя пытался вырвать почти обездвиженного потрясением Плюша из челюстей агрессивного ротвейлера, не замечая кровь на собственных пальцах, а Настя в отчаянии металась между этой свалкой и бессердечным хозяином Героя.

– Вы что, не видите, он же вас не слушается! – крикнула она. Замечание заставило парня нахмуриться.

– Герой! Ко мне!! – резко подал он команду, сделав шаг к дерущимся. Его собака насторожилась, но жертву из зубов не выпускала. Плюш, почуяв ослабление хватки, задергался с новым визгом. – Ко мне!!! – рявкнул хозяин, и Герой, бросив Плюша, ринулся к нему. Евгений подхватил истерзанного корги. Настя кинулась к ним, причитая.

Между тем хозяин ротвейлера хмуро постукивал по ноге ладонью, по-видимому, чем-то недовольный. Пристегнув пса на поводок, он, ни слова не говоря, повернулся спиной к ошарашенным Насте и Жене.

– Да вы… Да посмотрите, что ваша псина с нашей собакой сделала! – опомнилась Настя, прижимая окровавленного Плюша к себе.

Парень не ответил, медленно направляясь к собачьей площадке. Женя рванулся за ним, но Настя его удержала.

– Не надо, Жек, – приговаривала она, всхлипывая, – оставь. Видишь, оба неадекватны… Но что же мне делать?! Плюша нужно срочно к ветеринару, тебя к врачу… Как быть? Куда сначала?..

Женя видел, что ее трясет.

– Тебе сейчас за руль нельзя, – сказал, мягко обняв Настю. – Давай так. Пойдем мои дырки дома промоем, там, по-моему, просто ерунда. Заклеим… Пластырь-то есть?.. – Она молча кивала, стуча зубами. – И поедем с ним. Только машину я поведу. Все будет хорошо, не волнуйся… – Она кивала, привалившись к нему и прижимая к себе мелко дрожащего Плюша.

Через три часа они привезли забинтованного, измученного инъекциями пса домой. Женины раны в ветеринарке тоже промыли и заклеили по новой. «Останутся шрамы, – предупредил врач. – Лучше бы зашить. Да и укольчики от бешенства не помешали бы» Но Женя и на шрамы с готовностью согласился. А в том, что ротвейлер не был бешенным, а был лишь достойным воспитанником своего хозяина, они не сомневались.

Двое пили чай на кухне. Была глубокая ночь.

– Я так тебе благодарна, – сказала Настя, глядя на Женю как на спасителя.

– Не за что, как ты понимаешь, – отмахнулся он.

Ее взгляд был теплым – необычно теплым. В нем он уже мог бы прочесть то, на что так давно надеялся. Он мог бы прочесть: ты особенный. Он мог бы прочесть: я хочу быть с тобой. Но ему было неловко воспользоваться случаем, он не решался ни на что – просто пил чай и молчал.

– Женя, – тихо сказала Настя, – а ты жене звонил?

– Звонил.

– Тебе нужно домой?

– Нет.

– Тогда… оставайся со мной… сегодня.

– Это из-за Плюша? – уточнил он на всякий случай.

– Женя, к чему выяснять? – она смотрела исподлобья. – К чему нам что-то выяснять – только мучить друг друга… Ты оставайся – и все.

С той ночи начался их роман.

Настя встречалась с Евгением уже несколько месяцев. И эти отношения ее мучили своей, как она считала, противозаконностью.

– Очень хорошо, – соглашался Женя. – Я готов все это узаконить.

– Каким, интересно, образом? – скептически уточняла Анастасия.

– Обычным. Хоть сегодня поговорю с женой – все равно это уже не брак, а сплошная фальшивка. Объяснимся, договоримся. Разведемся. И я наконец сделаю тебе предложение. Мы поженимся – вот тебе и законность. Ты же знаешь, я только этого и хочу.

– А я не хочу, – вздыхала Настя. – Не хочу, чтобы по моей вине другая женщина испытала то, что когда-то пережила я. Это было просто ужасно. И я сама была ужасна, потому что ничего не соображала от горя и растерянности. Не могу я так, не могу. На чужом несчастье…

Женя разводил руками и думал, что не вечно же все это будет продолжаться. Он давал Насте время, но понимал, что жить с женой, с которой его давно ничего не связывает, все равно не сможет.

Настя не раз слышала его отрывочные, почти враждебные разговоры с ней по телефону и нервничала. «Ну что еще?.. Да!.. Нет!.. Спрашивала уже!.. Нет, не знаю, когда вернусь!..» Она как будто слышала не только его, но и ее реплики. Она ясно представляла себе те искусственные интонации, с которыми говорила разлюбленная жена, пытаясь скрыть горе и страх надвигающейся потери. Эта невольная фальшь загнанного человека вызывала еще большее раздражение у Женьки. Это был так знакомый Насте замкнутый круг, из которого не выбраться, не разорвав его. Ей казалось, она слышит не только слова той женщины, но и подавленный крик ее боли. И в эти минуты Настя вспоминала себя пятилетней давности – растоптанную, не умевшую ни смириться, ни защититься, униженную и добровольно унижающуюся, беспомощную и одинокую. Она понимала, что в результате жалеть ей не о чем. Разве что о том, что тогда не сумела вести себя достойно. За теперешнюю свою жизнь она могла только благодарить судьбу. Для нее, когда она научилась действовать и верить в себя, все сложилось куда лучше, чем было в браке. Но не сочувствовать, не сжиматься от чувства вины по отношению к той женщине, которую медленно и жестоко покидал Женя, Настя не могла…

Из мучительных размышлений ее выдернул призыв мамы.

– Настюш, к телефону, – говорила та, протягивая трубку. – Точно не уверена, но, по-моему, это твой бывший, – добавила мать, изумленно пожимая плечами.