Харуки Мураками - Мужчины без женщин (сборник)

– Вы ведь следили за его графиком и потому замечали все перемены?

– Да, так и есть. Встречи с женщинами были для сэнсэя важным каждодневным событием. Так сказать, источником жизненной силы. И так внезапно сойти на нет… как ни говори, это неестественно. Пятьдесят два – не тот возраст, чтобы внезапно постареть. Полагаю, вам известно о весьма активных отношениях доктора с женщинами?

– Он этого особо не скрывал. Не в том смысле, что он гордился этим, просто не кривил душой.

Гото кивнул:

– Да, в этом смысле он был очень искренним человеком. Любил со мной поболтать. Поэтому я был в шоке от столь внезапных перемен. Что бы ни случалось, он перестал этим со мной делиться. Как будто держал в себе личную тайну. Конечно, я пытался расспросить, какие у него неприятности, что беспокоит? Однако сэнсэй только качал головой, а сердце оставлял на замке. И почти не разговаривал со мной – лишь продолжал изо дня в день худеть у меня прямо на глазах. Было понятно, что он недоедает. Но я не мог своевольно нарушить границы его частной жизни. При всем его общительном характере на личную территорию просто так он никого не впускал. Я долгое время был его секретарем, но переступил порог его дома лишь однажды: он отправил меня забрать какую-то важную забытую вещь. Двери туда были распахнуты разве что его близким подружкам. А мне оставалось лишь волноваться да строить догадки издали.

После этих слов Гото опять слегка вздохнул – будто, отчаявшись, махнул рукой на близких подружек сэнсэя.

– И что, он продолжал худеть?

– Да, впали глаза, лицо побелело, как бумага, сам еле передвигал ноги. Скальпель из рук вываливался – ну какие в таком состоянии операции? Благо, его ассистент оказался хорошим хирургом и заменил сэнсэя у стола. Но долго так длиться не могло. Я обзвонил пациентов и отменил все операции до единой. Клиника фактически оказалась на грани закрытия. Вскоре сэнсэй совершенно перестал там появляться. Как раз на исходе октября. Звоню ему на домашний – никто не подходит. Два дня не могли с ним связаться. У меня хранился ключ от его квартиры. На следующее утро я поехал туда и проник внутрь. Конечно, так поступать нельзя, но я переживал и потому не сдержался.

Когда я отпер зверь, внутри стоял жуткий запах. По всему полу валялись самые разные вещи. Тут же разбросана одежда: от костюма и галстука вплоть до нижнего белья. Выглядело так, будто в квартире не убирались несколько месяцев. Окна закрыты, воздух спертый. Смотрю – на кровати лежит неподвижно сэнсэй.

Секретарь, закрыв глаза, слегка закивал. Точно увидел ту картину заново.

– На первый взгляд показалось, что он умер. У меня прямо сердце замерло. Но как бы не так! Сэнсэй повернул исхудавшее бледное лицо, открыл глаза и посмотрел на меня. Иногда он моргал. Еле слышно, но дышал. Но так и оставался лежать неподвижно в постели, укрытый по шею. Я поздоровался с ним, но ответа не дождался. Его ссохшиеся губы были крепко сжаты, будто ему их зашили. Отросла щетина. Я первым делом открыл окно и проветрил помещение. Срочной помощи не требовалось – сэнсэй не испытывал боли, – и я решил первым делом прибраться, настолько вокруг все было запущено. Собрал вещи. Что можно было постирать, загрузил в стиральную машинку, что требовало химчистки, сложил в отдельный пакет. Спустил из ванной грязную воду и промыл стенки и пол. Судя по засохшему налету на кромке ванны, воду давно не меняли. Для чистюли-доктора это было немыслимо. Похоже, он отказался от услуг уборщицы. На всей мебели скопился толстый слой пыли. Но, на удивление, на кухне почти не было грязной посуды – мойка оставалась чистой. В общем, долгое время кухней практически не пользовались. Только валялись пустые бутылки из-под минералки. И никаких следов приема пищи. Я открыл холодильник, и оттуда затхло пахнуло протухшими продуктами. Тофу, овощи, фрукты, молоко, сэндвичи, ветчина – собрав это в большой пакет, я отнес все в мусорку на подземном этаже дома.

Секретарь взял в руки пустую чашку из-под эспрессо и разглядывал ее под разными углами, а затем поднял на меня взгляд и продолжил:

– На то, чтобы привести квартиру в прежний вид, ушло три с лишним часа. Все это время окна были распахнуты настежь, и неприятный затхлый запах постепенно выветрился. Но даже теперь сэнсэй продолжал молчать. Просто следил глазами, как я кручусь по хозяйству. Из-за худобы его глаза показались мне куда крупнее и ярче прежнего. Вот только в них не осталось ни толики эмоций. Эти глаза следили за мной, а по сути, ничего не видели. Как бы это объяснить? Они просто следовали за каким-либо объектом, подобно объективу автоматической камеры, настроенной так, чтобы держать в фокусе подвижные предметы. Я это или нет, чем я там занимаюсь, ему уже безразлично. И взгляд такой… печальный. Я до конца своих дней не забуду этот взгляд.

Затем я взял электробритву и сбрил ему бороду. Вытер лицо влажным полотенцем. Никакого сопротивления. Как будто мне дали полный карт-бланш. Затем я позвонил врачу сэнсэя. Стоило мне объяснить ситуацию, как тот явился и после осмотра взял простые анализы. Все это время доктор Токай молчал. Просто уставился на нас в упор отсутствующим взглядом, лишенным всяких эмоций.

Как бы здесь лучше выразиться… может, так говорить неуместно, но сэнсэй уже не походил на живого. Было такое чувство, будто зарытый в землю человек, который без пищи должен был превратиться в мумию, так и не смог избавиться от заблуждения и страданий и, не в силах превратиться в мумию, выполз на поверхность земли. Жуткие вещи я сейчас говорю. Но именно это я тогда почувствовал. Душа отлетела без какой-либо надежды вернуться. И только органы тела, не сдаваясь, работали сами по себе. Такое вот ощущение.

Секретарь несколько раз кивнул.

– Извините, похоже, я отнимаю ваше время. Постараюсь быть кратким и объяснить простыми словами. Сэнсэй страдал анорексией – почти ничего не ел и поддерживал жизнь лишь водой. Хотя нет, если быть точным, это не анорексия. Как вы знаете, анорексией страдают в основном сплошь молодые женщины. Ради красоты ограничивают себя в еде, чтобы похудеть. Постепенно снижение веса становится для них самоцелью, и они почти перестают питаться. Это, конечно, крайность, но в идеале они хотели бы довести свой вес до нуля. Поэтому вряд ли мужчина средних лет мог страдать анорексией. Однако феноменологически именно это с ним и происходило. Конечно, сэнсэй поступал так не ради красоты. Так вышло, на мой взгляд, буквально потому, что пища не лезла ему в горло.

– Муки любви? – предложил я.

– Пожалуй, вроде того, – ответил Гото. – А может, у него возникло желание приблизиться к нулю. И сэнсэю захотелось превратить себя в ничто. Если не ради такого, то простому человеку вряд ли удастся терпеть дикие муки голода. А тут радость от приближения своей плоти к нулю эти муки переборола. Молодые женщины, подверженные анорексии, сбрасывая вес, вероятно, чувствуют то же самое.