Дэниел Киз - Пятая Салли

– Салли, весело тебе, лапуля?

Я хотела было сказать, чтоб называл меня Дерри. Потом передумала: хватит с профессора заморочек с именами.

– Очень весело! Веселее не бывает. У тебя прекрасная квартира и прекрасные друзья. Для меня большая честь быть в обществе таких интеллиг… интеллиг… – Тут меня постигла икота.

– Пойдем ко мне в кабинет, Салли. Здесь, в гостиной, слишком шумно. Просто невозможно разговаривать.

Я сразу просекла: профессор меня не для разговоров зовет, у него другое на уме. Но я пошла, потому что пожалела его – такой он был низенький, такой очкастый, глаза грустные. В профессорском кабинете стоял диван, как я и ожидала. А вот чего я не ожидала, так это увидеть странную штуковину, вроде телефонной будки. «Будка» помещалась прямо посреди комнаты и была обита железом.

– Это у тебя такой телефон?

– Нет, это не телефон. Неужели ты никогда не видела подобных устройств?

– Не видела. Может, это современная скульптура?

– Это, лапуля Салли, оргонный аккумулятор.

– Не знала, что ты еще и органист. Там педали внутри, да? Играй, Кирк, а я спою.

– Какая ты шутница, Салли. Ловко притворяешься. Быть не может, чтобы ты не слыхала об учении Вильгельма Райха, который открыл оргоническую энергию.

– Как же, знаю. Про это еще в «Камасутре» написано. Энергия, чтоб оргазм получить.

Кирк вытаращил глаза.

– Салли, а ты изменилась. Час назад ты была совсем другая. Теперь у тебя даже голос иначе звучит.

– Это от вина. Алкоголь на всех по-разному действует.

– Нет, лапуля Салли, вино тут ни при чем. У тебя теперь совсем другая аура. Ты излучаешь особое тепло. Я буквально вижу исходящие от тебя дивные лавандовые волны. Так и хочется плыть по этим волнам, нежиться в них.

– Да ты художник, Кирк.

– Я очень рад, что ты пришла сегодня. Я часто о тебе думал.

– Расскажи-ка лучше про эту свою орегонскую будку. Ее ведь в Орегоне изобрели, насколько я поняла? Как она действует?

– Великий Вильгельм Райх нашел способ показать нам, что энергия либидо проницает все вокруг и влияет на эмоции. Назначение оргонного аккумулятора – помочь человеку сконцентрироваться на своей сексуальной силе.

– Да ладно!

– Войдем внутрь вместе, Салли. Сольемся в экстазе.

Нормально или как? Я говорю:

– Неслабый гаджет, особенно для профессора-экономиста.

А он:

– Ах, Салли! Поневоле прибегнешь к помощи гаджетов, когда ежедневно в зеркале видишь нечто округлое, низкорослое и очкастое. Как иначе привлечь девушку? Не брезгуй сомнительной внешностью, Салли. Поверь, я владею большим арсеналом приемов, которые способны разжечь в женщине истинную страсть. Ты не будешь разочарована. Я влюблен в тебя, Салли. Ты сводишь меня с ума. Я хочу обнять тебя, я хочу…

– Ты собирался объяснить, как работает орегонский оргазмический орга́н.

– Это приспособление, Салли, фокусирует оргонную энергию до тех пор, пока ее концентрация в теле не достигнет критической массы. Применяя терминологию создателей водородной бомбы, происходит фьюжн, или слияние. Затем следует сексуальный взрыв, вызывающий целую серию оргазмов. Такого ни с одним самцом не испытаешь.

– Зря я спросила.

– Давай разделим это блаженство, Салли.

Он облапил меня и затащил в будку. Мы буквально терлись о стенки, потому что профессорское брюхо занимало добрую половину узкого пространства. С неожиданной ловкостью Кирк обхватил ногами мою ногу и полез куда не надо.

– Прекрати, Кирк!

– Оргонная энергия уже начала фокусироваться. Еще немного…

Он терся о мою ногу, как жирный, слюнявый, щекастый мопс. Я дрыгала ногой, пытаясь стряхнуть его, но стряхивать-то было некуда – Кирк успел закрыть дверцу будки. Вот влипла так влипла! Можно было, конечно, плюнуть и успокоиться – пускай себе толстый очкарик фокусирует эту свою энергию. Однако мне пришли на ум слова «взрыв» и «водородная бомба». Кто его знает, этого Райха – может, он сваял какое-то хитроумное орудие самоубийства. Нет, надо выбираться подобру-поздорову!

Не успела я так подумать, как Джинкс двинула меня локтем и вырвалась. Лягнула Кирка свободной ногой, и он с треском вылетел из орегонского орга́на. Джинкс выскочила сама и с грохотом повалила будку набок.

– Зачем так грубо, Салли? – плачущим голосом спросил Кирк. В его круглых мутных глазах стояли слезы.

– Скажи спасибо, что я тебе яйца не оторвала, недоделок.

Кирк открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Нетрудно было прочесть его мысли. Джинкс вылетела из кабинета, ураганом пронеслась через гостиную, заставив тех, кто еще был в сознании, выпучить глаза. Уж конечно, лапуля Салли теперь нескоро получит приглашение на пятничную вечеринку!

На лестнице Джинкс не один раз была близка к падению, выручали тесные стены. Она вырвалась на улицу и огляделась. Обнаружив, что находится на перекрестке Второй авеню и Бликер-стрит, Джинкс хотела было поймать такси, затем передумала и пошла по тротуару, дергая дверцы припаркованных машин. Вдруг какой-нибудь лох не запер свое железное сокровище? Доступная машина обнаружилась возле театра «Астор-плейс». Чтобы завести мотор, понадобились считаные секунды. Джинкс рванула от бровки тротуара.

Я отлично знала, что у нее на уме. Мы с Джинкс не раз обсуждали слияние, и она всегда говорила, что слить себя не позволит: «Замочу паршивца врача».

Я давно усвоила: Джинкс не разбрасывается обещаниями, в которых есть слово «замочу». Сейчас она спешила к дому Салли, намереваясь достать из тайника револьвер. Джинкс задумала дотянуть до девяти утра. На девять был назначен сеанс психотерапии. Она войдет в кабинет к Роджеру под видом Салли, пряча револьвер в сумочке, и покончит с проклятым докторишкой. Я изо всех сил пыталась задвинуть Джинкс, но вырваться не было ни малейшей возможности. Джинкс твердо решила не сдавать позиций.

Всю дорогу она думала о револьвере. Дисциплинированно тормозила на красный свет, не желая попасться по-глупому, не выполнив того, что замыслила. В последнее время, отметила Джинкс, вырываться стало очень трудно. Тем более надо ловить каждый момент. Она сбавила скорость и поехала медленно, как и положено в городе.

Хотя я не оставляла попыток выбраться наружу, все было бесполезно. Напускать на Джинкс мигрень тоже не имело смысла – Джинкс нечувствительна к боли. Оставалось ждать, пока она выдохнется, но для этого ей надо излить на кого-нибудь всю свою ярость. Однако и Джинкс кое-что про себя знала. Она не давала воли гневу. Она копила зло на Роджера. Тогда я завела с Джинкс беседу. Может, получится убедить ее. Оттого ли, что Джинкс сдерживала эмоции, или оттого, что ей всегда была по вкусу холодная и сырая погода, но только она вступила в разговор.