Дэниел Киз - Пятая Салли

Салли бессильно упала на подушку. Левое плечо у нее ныло.

– Что же делать? Если Джинкс будет и дальше выбираться и творить такие ужасы, мне нормальная жизнь заказана. Джинкс ведь и меня могла убить.

– Вина целиком и полностью на мне, а не на вас, Салли, – сказал Роджер. – Если бы вчера я уложил вас спать, Джинкс, может, и не вышла бы из мрака. Но я дал слабину, и вот результат. Вы чуть не погибли. Теперь нам нужно спешить. Я совершенно уверен, что проводником для Джинкс на этот раз были не вы, а Дерри. Следовательно, нужно соединить вас и Дерри. Таким образом мы закроем для Джинкс последнюю лазейку. Вы станете достаточно сильной, чтобы подавить злую волю Джинкс.

– А если не стану?

– Попробуем другие методы. В ближайшее время Джинкс не вырвется – ведь эмоциональная разрядка уже произошла.

– Говоря «другие методы», вы имеете в виду слияние с Джинкс, не так ли?

– Слияние с Джинкс – последнее средство. Надеюсь, до этого не дойдет. Если вытащить на свет все ее дикие порывы, наряду с вашими эмоциями и мыслями, бесконечная агрессия Джинкс, возможно, и станет для вас контролируемой. Но это – предприятие рискованное. Мы пойдем на этот шаг только в крайнем случае. Вдобавок необходимо согласие самой Джинкс.

– Неужели вы хотите, чтобы ее агрессия стала частью меня?

– Мои желания не имеют значения, Салли.

– Нет, имеют.

– Давайте все решим после того, как вы обретете эмоциональность и оптимизм Дерри. Сейчас отправляйтесь домой, подумайте. Поговорите с Дерри. Выждите время до завтра. Если вы обе согласны на новое слияние, завтра утром я его проведу. Мэгги запишет вас на прием вне очереди.

Затем Роджер сказал, что хочет поговорить со мной, вызвал меня на свет. Я обрадовалась – ведь он только от меня мог узнать, как все было вчера.

– Привет, Роджер! Хорошо, что Джинкс не заполучила жизнь моего любимого доктора.

– Я так и знал, что это вы вмешались, Дерри.

– Остановить Джинкс было нелегко. Она теперь такая сильная, ужас.

– Вот как! – воскликнул Роджер. – Эта новость в корне меняет дело.

Я рассказала все, что произошло со вчерашнего вечера, когда Роджер ушел от Салли. Ничего не утаила.

– Вы не догадываетесь, Дерри, зачем я вызвал вас в незапланированное время?

– Наверное, вы внезапно поняли, что не можете без меня жить!

Роджер рассмеялся и взял меня за руку. Я вцепилась в его ладонь, чтобы он не сразу отпустил меня.

– Вы слышали, о чем я говорил с Салли…

– Я пока не готова, Роджер. Я хочу еще несколько лет пожить в свое удовольствие.

– У нас нет этих нескольких лет, Дерри. Сами видите, что вытворяет Джинкс. Она стала сильной, сами сказали. Нам необходимо пресечь ее дальнейшие попытки причинять вред себе и другим.

– Роджер, я боюсь.

– Бояться вам совершенно нечего.

– Но ведь я нужна вам. Вы сами говорили.

– Говорил, но до известных событий. Мы должны укрепить Салли и прекратить все связи с Джинкс.

– То есть я больше не буду куратором и не узнаю, что у альтеров на уме?

– Альтеры исчезнут. А ум будет ваш собственный. Вы станете Салли, вместо того чтобы довольствоваться ролью отдельной части ее сознания. Вы будете цельной личностью, настоящим человеком. Вы же об этом мечтали!

– Не могу представить, что я – только разум. Я не гожусь на эту роль. Когда со мной заговаривают о серьезных вещах – о том, что в мире делается, или об искусстве, – я отшучиваюсь. Иначе люди поймут, какая я необразованная и бестолковая.

– Вы не бестолковая. И больше вам не придется отшучиваться. Вы в один миг постигнете все, что известно Ноле, Белле и Салли. Их знания станут вашими знаниями, их умения – вашими умениями.

– Я всегда боялась секса. Не смотрите, что я флиртую направо и налево – это только прикрытие.

– Секс органично войдет в вашу жизнь.

– Роджер, я никогда не плакала. Я никогда не грустила, как нормальные люди. Вот смотрю на Салли – она всю жизнь такая разнесчастная, глаза у нее на мокром месте. Наверное, такое состояние – хуже смерти. Я так не хочу.

– Так у вас и не будет. Грусть обязательно присутствует в эмоциональной палитре цельного человека. Жизнь состоит не из одного веселья и флирта. В жизни есть место растерянности, чувству ответственности, чувству глубокой привязанности, эмоциональным взлетам и спадам. В течение жизни человек теряет любимых и горюет по ним – и это нормально. Я помогу вам стать сильной. Вы не будете бояться ни событий, ни отрицательных эмоций, ни самой жизни. Помните: человек рождается в слезах.

– Я тоже родилась в слезах?

– Не знаю. Давайте вспоминать вместе.

– Мне страшно.

– Мне тоже. Я буду рядом. Вы готовы?

– Да. Только держите меня за руку, Роджер. Не отпускайте.

Глаза у него увлажнились. Он стиснул мою руку, с трудом сглотнул и произнес:

– Ему известно, что скрывает мрак…

Я выплыла из собственного сознания. Где-то вдали Роджер говорил:

– Мы возвращаемся в те времена, когда на свет появилась Дерри. Прежде были только Салли и Джинкс, а потом произошло нечто, и Дерри стала отдельной личностью. Когда я досчитаю до трех, Дерри вновь проживет тот день, испытает те эмоции и откроет их нам. Мы узнаем, как родилась Дерри.

Я вынырнула из тьмы, прорвалась через облака и сырой туман. Я бродила по улицам в поисках Синдереллы. Я вспомнила: была Пасха, Светлое Воскресенье. Салли было десять лет. Я еще не родилась. Мое рождение случится только через три дня. Но я проникла в память Джинкс и узнала, что произошло. Об этом я и стала рассказывать Роджеру.

За несколько месяцев до Пасхи Салли подобрала искалеченную кошечку. У кошечки не было одной лапки, и Салли назвала ее Синдереллой. Якобы кошечка потеряла эту лапку, как Золушка – туфельку. Ничего, скоро появится Прекрасный Принц, скоро вырастет новая лапка. Салли в свои десять лет жила сказками, которыми тешил ее перед сном Оскар. Сказка про Золушку числилась среди самых любимых. До Синдереллы у Салли не было домашнего питомца, ей приходилось довольствоваться собственным воображением; теперь играть стало интереснее. Салли долго упрашивала мать оставить кошечку, и мать в конце концов сдалась, хотя Фред рвал и метал.

Салли кормила свою любимицу молоком и остатками обедов и представляла, что Фред – это злой отчим, который запирает Синдереллу в темном чулане и не пускает на солнышко поиграть.

То и дело Салли брала Синдереллу на руки, крепко прижимала к груди. Кошка мурлыкала, терлась мордочкой о щеку Салли, щекотала ей нос своей пушистой шерстью. Когда Салли возвращалась из школы, Синдерелла ковыляла навстречу, терлась о ноги.

Мать с Фредом частенько уходили, запирая Салли в доме. Но Салли теперь не скучала – ей было с кем играть. Синдерелле она рассказывала о своих бедах, а та слушала очень внимательно и мурлыкала: дескать, понимаю, все понимаю, люди ужасно злые и несправедливые.