Дмитрий Иванов - Где ночуют боги

– Конечно, следить надо, чтоб не болели, – сказал еще Само. – У них болезнь есть. Мертвенность называется. Слабые становятся. Кушают плохо. Шелк не делают. Худеют. Ложатся и умирают. У меня так умерла первая партия, которую из Китая заказал. Я тогда… Сам тоже кушать не мог, спать не мог… Расстроился.

Глаза Самвела стали так печальны, что Антон с сочувствием похлопал его по плечу. И даже сказал зачем-то:

– Соболезную.

Само благодарно кивнул в ответ. И продолжил:

– Вот выращу эту партию даст бог. Половину коконов оставлю, чтобы бабочки вышли. Половину коконов размотаю. Это самый интересный момент вообще. В коконе два километра нитки. Чтобы разматывать, станок есть специальный у меня, в Интернете купил, сел дорого, а попробуй руками: в каждом коконе два километра. В Древнем Китае это делали девушки, только очень много девушек надо, а у меня три дочки всего. А знаешь, какой секрет есть? Станок размотать может автоматика, но конец нитки надо найти. Только человек может сам конец нитки найти.

– Да, – признал Антон, – только человек может сам…

– Только как гусениц убивать буду, не знаю, – сказал Само. – Гусениц надо потом убивать, чтобы коконы освободились, чтобы размотать их на шелк… Аппарат я купил, сухой пар. Паром их, горячим, сухим, убивают. Они, получается, для меня шелк делали, каждая шестьдесят часов головой крутила без перерыва. А я их за это…

Антон некоторое время вместе с Само печально смотрел на армию обреченных гусениц. Они с аппетитом ели тутовые листья, плели коконы, спали. И не знали, что все они обречены сплести свои два километра и умереть в струях горячего пара.

Само сказал:

– Стих есть. Японский. Один тип написал ушлый. «Бабочкой он не станет. Напрасно дрожит червяк на осеннем ветру…»

Самвел совсем, кажется, от всего этого расстроился. Но быстро взял себя в руки, вздохнул своей широкой, как у танка, грудью и сказал:

– Ну ничего. Концы ниток найду. Шелк продам. Долги отдам. Потом расширяться буду. Два гектара тута надо, чтобы 500 килограммов шелка иметь. Бизнес-план нужен, реклама… Ты в рекламе не шаришь, случайно?

– Нет, – сказал Антон.

Антон Рампо в тот момент действительно не помнил, что в рекламе он шарил, и даже, как считал глава «PRoпаганды» Миша Минке, шарил лучше других современников.

Антон и Аэлита уже хотели уходить, и Антон даже успел поблагодарить Само за экскурсию по инкубаторию, когда бизнесмен решил помыть один из контейнеров для гусениц. Во дворе у него был небольшой колодец. Он включил насос, потекла вода, Само подставил руки под воду и тут же отлетел в сторону и упал на землю. Аэлита и Антон перепугались.

Поднявшись, Само сказал:

– Вода! Током бьет!

И погладил себя по голове. Волосы у него стояли дыбом.

– Дядя Эдик! Опять экспериментирует! – сказал Само возмущенно.

И пошел куда-то. Аэлита стала смеяться и звать Антона пойти вместе с Само. Антон подчинился.

Само решительной походкой устремился к дому, сшитому из кусков разных домов, который уже видел Антон, когда гулял по лесу. Оказалось, что живет в этом доме не страшный человек, как подумал тогда Антон, а дядя Эдик по прозвищу Тесла.

Дядя Эдик был русским. На вид ему было лет семьдесят, был он худощавый, сутулый, с голубыми детскими глазами и беззащитной, как будто всегда виноватой, улыбкой. Он сразу стал извиняться перед Само за то, что того ударило током, при этом он сам чуть не погиб, потому что хотел взяться рукой за сетку-рабицу собственного забора. Хорошо, что Само успел обратить внимание дяди Эдика и остальных присутствующих, что забор изобретателя – розовато-красный. Не потому, что покрашен в такой цвет. А потому, что нагрелся – из-за того, что находится под напряжением. Под напряжением оказался и весь дом дяди Эдика, и водопровод, и даже колодец у Само.

По требованию пострадавшего Самвела Тесла немедленно прекратил эксперимент и отключил новый прибор, который испытывал. Прибор представлял собой четыре старых телевизора со снятыми крышками, скрепленных между собой и обмотанных тугими витками толстой медной проволоки. Прибор был подключен с одной стороны к розетке, видно, что неоднократно оплавленной. А с другой – был вкопан прямо в землю за домом дяди Эдика. По его замыслу, это было заземление, но наряду с ним, как охотно признал дядя Эдик, произошла передача мощного заряда в подземные водяные пласты. Свой новый прибор ученый назвал «Генератор неограниченных токов Теслы» в честь Николы Теслы. Дядя Эдик активно развивал научное наследие великого серба, поэтому в деревне его так и называли – Тесла.

Схему прибора дядя Эдик, по его утверждению, «взял у Теслы, но подверг ряду доработок, так что токи, вырабатываемые им, в будущем будут не ограничены ничем, кроме емкости передающей проводки».

Само потребовал, чтобы будущее это наступило как можно позже и чтобы пока доводка идей Теслы дядей Эдиком была приостановлена как минимум на время выкармливания гусениц Само, поскольку их может сильно огорчить даже малейший перепад температур или влажности, что уж говорить об ударе током, который широкогрудого Само отбросил на два метра назад, как воробья. Дядя Эдик согласился приостановить испытания, тем более что, как он сказал, «все равно, чтобы довести эксперимент до конца, мне надо купить еще одну штучку из ванадия, которая почему-то пропала из магазинов».

Дядя Эдик вообще человек оказался очень тихий, кроткий, безропотный. Он жил в доме, действительно сделанном из разных материалов. Кроме того, разными материалами был завален, плотно, от пола до потолка, и сам дом дяди Эдика. Когда Антон заглянул туда, он удивился. Трудно было поверить, что в пространстве, жестко ограниченном выступающими частями приборов и устройств, можно как-то жить. Но дядя Эдик жил. Кроме того, Антон заметил, что и на самом ученом кто-то живет. В его седых волосах цвело растение. Когда дядя Эдик заметил, что Антон смотрит на его голову, он опять заулыбался своей виноватой улыбкой и сказал:

– Человек и растение – родственники, по моей гипотезе. Мы ведь очень похожи. Я посадил у себя на голове плющ, пусть растет, я к нему уже привык, он ко мне тоже. Мне кажется, моя гипотеза подтвердится, обязательно подтвердится.

Действительно, на голове дяди Эдика рос плющ. Тонкие корни его и извилистый гибкий стволик с красивыми треугольными листиками были многократно и, как показалось Антону, мирно сплетены с седыми волосами изобретателя.

Потом дядя Эдик сказал, что может угостить всех чаем, за полторы секунды вскипятив ведро воды в порядке эксперимента на одном своем новом и очень любопытном приборе. Но Само напомнил ему, что еще как минимум 38 дней, до завершения жизненного цикла гусениц, любые эксперименты с теплом дяде Эдику запрещены. Тесла виновато рассмеялся своей забывчивости, а потом, по просьбе Аэлиты, показал Антону ряд других своих изобретений.