Лайза Джуэлл - Третья жена

Он вспомнил Кэролайн, вспомнил, как она возвращалась по темным улицам Айлингтона в свой уютный дом, ведя за собой трех их малышей, а также Кэт и своих вредных собачонок, вспомнил ждавший ее в кухне камин. Кэролайн выключала свет, желала каждому ребенку спокойной ночи и приятных снов, ложилась в постель под звуки окружающей семейной жизни, под скрип половиц, дыхание вредных собачонок, в тепле других жизней, протекавших рядом с ней, даже когда она спала. От всего этого он ушел четыре года назад, ушел по-дружески, даже относительно весело, чтобы зажить иначе, спокойнее, с другой женщиной и ее кошкой. Сначала ему недоставало шума и гама, хлопков дверьми, брошенной где попало обуви, лязганья застежек школьных ранцев, утренних воплей. А потом он привык к изяществу жизни всего с одним человеком, в которой был вполне допустим коктейль в 5 часов пополудни, вполне можно было читать газету и не выглядеть при этом идиотом. Но как только он ко всему этому привык, Майи не стало. И вот к этому он привыкнуть никак не мог. Никак.

Он сел на диван, положил себе на колени подушку. При взгляде на кресло ему опять вспомнилось пальто Джейн на спинке. Он взял телефон, чтобы перечитать их с Джейн обмен эсэмэсками, начавшийся две недели назад.

«Привет, это Джейн, я насчет кошки. Буду недалеко от вас в субботу, около 11 утра. Можно будет заглянуть?»

«Да, конечно. Мой адрес: квартира 2, дом 5, Сент-Джонс-Виллас, Северо-Запад. До встречи!»

«Отлично. Спасибо!»

«Здравствуйте, Эдриан, я выхожу с занятий по кикбоксингу в Хайгейте. Могу быть у вас через полчаса. Годится?»

«Конечно, Джейн. Я буду дома до обеда, так что до встречи».

Он выключил телефон и положил его на диван. Что за чувство он испытывает? Что за странное предвкушение где-то в области живота? Горячее, захлестывающее. Впервые почти за год он почувствовал нечто более сильное, чем горе.

Он схватил телефон, набрал текст и отправил, не дожидаясь, пока мозг предупредит живот о совершаемой ошибке.

«Привет, Джейн. Ну и совпадение – налететь на вас на улице! Надеюсь, у вас приятный вечер. Еще раз спасибо за вашу мудрость насчет кошки. Вообще за все. Приятно было вас встретить».

Держа телефон на ладони, Эдриан смотрел на него, невольно представляя красавчика Мэтью: в его воображении тот, нагой, обвивался вокруг Джейн, сжимая свою красную розу в зубах. Эдриан положил телефон на стол – и подпрыгнул: у бедра что-то завибрировало. Он стал шарить ладонями по дивану и наткнулся на источник вибрации: какой-то телефон, завалившийся под подушку. Он включил его и сразу увидел собственное сообщение.

Его стареющим мозгам потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что к чему. Конечно, это ЕЕ телефон. Джейн забыла свой телефон.

Забыла у него дома.

Назавтра Эдриан обедал с Кэт. Так сложилось, что оба работали в нескольких кварталах друг от друга, в Фаррингдоне, и старались обедать вместе по крайней мере раз в неделю. Кэт работала неполный день в приюте для бездомных животных. Остальное время она выполняла роль неофициальной помощницы Кэролайн по хозяйству, за что та расплачивалась с ней ночлегом, кормежкой и еще сотней фунтов в неделю.

У Эдриана было свое архитектурное бюро, носившее непритязательное название «Эдриан Вольф Ассошэйтс». Он создал его в комнатенке над пабом в Тафнелл-парк, когда ему было 35: только он, двое друзей и секретарь. Теперь у него трудились 38 человек на двух этажах перестроенной фабрики в Фаррингдоне. Бюро проектировало главным образом социальное жилье, а Эдриан превратился в его формального главу. У него еще оставались клиенты-любимчики, которых он приобрел много лет назад, сохранилась и потребность впиваться порой зубами в какой-нибудь лакомый проект городского развития. Но после десятилетия, проведенного в таком режиме, а также в рабской зависимости от кофеина, Эдриан пришел в ужас от того, что превратился в трудоголика, отошел в сторонку и в восхищении убедился, что спущенный им когда-то на воду корабль прекрасно плывет без него. Он не спохватился, что утратил контроль над своим детищем, а увидел в этом сигнал сбавить ход. Занять место в заднем ряду. Пусть рулит молодежь, которой он щедро платит.

Кэт сидела за столиком у окна в их излюбленном ресторанчике. Ее броские волосы – одна прядь черная, другая синяя – были свернуты над ушами в два больших узла. Издали ему показалось, что на ней наушники для тепла, и он удивился, зачем они ей относительно теплым мартовским днем. То, как одевалась его старшая дочь, время от времени вызывало у него тревогу. Все на ней как будто преследовало цель приковать внимание. Косметики тоже было, на его вкус, многовато. В последнее время Кэт даже пристрастилась к накладным ресницам. Не говоря о фигуре: сплошные дерзкие выпуклости и изгибы, как будто она стремилась сообщить об этих своих достоинствах каждому встречному-поперечному. Впечатление создавалось не то чтобы совсем уж улично-вульгарное – здесь Эдриан был, возможно, по-отцовски необъективен, – но по части броскости дочь явно перебарщивала. Ему было бы больно признаться в этом ей, но иногда он стеснялся находиться с ней на людях: вдруг ее примут за его подружку? Беда была в том, что они были недостаточно похожи друг на друга, чтобы люди поняли: они родня. На свою мать, обладавшую завидной стройностью, она тоже не походила. Свихнутая бабка Сьюзи, эта португалка, – вот в кого пошла Кэт. Эдриан видел бабку раз-другой в начале их со Сьюзи отношений, и она однажды высказалась о нем пренебрежительно: мол, неопрятен и тощ.

– Привет, милая! – сказал он и наклонился приобнять дочь.

– Привет, привет! Ужасно выглядишь.

– Спасибо на добром слове. – Он выдвинул стул и сел. – Ты прелесть, как всегда.

– Так я тебе и поверила! Ладно, заказываем, я умираю с голоду.

В последнее время Кэт ходила хронически голодная и беспрерывно ела. Он в тревоге подумал, что если она не возьмет себя в руки, то к сорока годам перестанет проходить в дверь.

Кэт потребовала целый таз углеводов и вредную колу. Эдриан заказал тарелку итальянской закуски и стакан воды. Потом вынул из кармана и положил на стол между собой и дочерью телефон Джейн.

– Что еще за дрянь? – спросила Кэт, макая здоровенный кусок хлеба в оливковое масло.

– Это не мое.

– Ну да. – Она потянулась за телефоном.

– Тут одна девушка…

– Господи, папа, только не это!

Он обиженно покосился на нее, удивленный ее реакцией.

– Перестань. Просто девушка. Пришла взглянуть на кошку. Помнишь, я пару недель назад повесил на почте объявление?

– Помню. – Кэт доела первый кусок хлеба в оливковом масле и принялась за второй.

– В общем, пришла, взглянула на кошку, уговорила меня ее не отдавать, немного посидела. Приятная девушка. То есть женщина.