Михаил Веллер - Приключения майора Звягина. Роман воспитания

— Если вас устроит дешевый портвейн… — промямлил Володя.

— Обожаю его как память о студенческих годах.

«Сколько же ей лет?..» Он полез в стенной шкаф и из старой коробки со щетками и кремами извлек завернутую в газету бутылку — заначка профессионала. На кухне открыл ее, нацепил быстро штаны и свитер, прихватил рюмки.

— А можно ударную дозу? — невинно спросила она.

Он улыбнулся, пожал плечами; применили стаканы, и удачно применили, просто сказочно славно день начинался.

— Если уж за знакомство — меня зовут Марина.

— Володя. Что же вы не снимаете пальто? давайте, я повешу в прихожей.

— Меня все еще трясет. Можно, я посижу пока так?

Бутылка кончилась быстро, и Володя воспарил в высокие выси, любуясь красавицей. Если вам доведется пить в обществе, найдите взглядом самую некрасивую женщину и не отводите глаз на протяжении всего времени; в тот момент, когда она покажется вам милой и желанной — встаньте и идите домой: вы пьяны; так гласит древний английский рецепт. Но Марина была в самом деле красива, и ясный блеск глаз, нежный поворот шеи, изысканная впадинка под скулой — все было всамделишным, а не алкогольной иллюзией.

— Вам не жарко? — спросил Володя, невинно желая (кроме естественного гостеприимства, да и невоспитанно, в конце концов, сидеть в гостях за столом — в пальто) увидеть чуть больше, чем позволяла угадывать мохнатая бежевая ткань на жесткой, очевидно, подкладке.

Марина достала из кармана длинную красную пачку, вытащила тонкую коричневую сигарету, душисто пыхнула от поднесенной им спички и просто сказала:

— У меня под ним ничего нет. Не успела.

— А? — идиотски спросил Володя, раскрывая рот набок, как хваченный кондрашкой.

— Хотя и жарко, — улыбнулась Марина, встала, расстегнула пуговицы, глядя ему в глаза, сняла пальто и повесила на спинку соседнего стула.

На ней были чулки и туфли.

Она была безупречна; а все подробности потрясенный Володя пожирал выпученными глазами по отдельности и в совокупности, и чувство реальности покинуло его, а вместо него появилось другое чувство, как нельзя более естественное.

Она села, закинула ногу на ногу и продолжала курить.

— Сейчас я бы с удовольствием выпила кофе, — улыбнулась она.

Володя деревянно кивнул, не своим голосом идиотски сказал:

— Естественно, — хотя что ж тут было естественного, с другой стороны, и, шарахаясь и задевая стены, пошел на кухню. Там он уронил ряд предметов кухонной утвари и сварил кофе.

— Надеюсь, я вас не очень шокирую, — просто и дружественно произнесла Марина, прихлебывая.

— Н-нет, — проблеял он, тщетно изображая, что все в порядке.

— А душ тоже можно принять?

— П-пы-пожалуйста.

Через минуту она высунулась из ванной, где шумел душ:

— Володя, извините, вы не заняты? Можно вас на минуточку?

Он пошел на зов, с трудом храня равновесие в карусели грез, видений, мечтаний и прочих вожделений.

— Я злоупотребляю вашим гостеприимством, но если бы вы были так любезны потереть между лопаток, — она была сама вежливость, воспитанность и простота, и от этого контраста ее тона и ситуации, к которой этот тон применялся, у Володи заклинивало мозги.

— Я бы советовала вам раздеться, а то всю одежду намочит, — порекомендовала она, изгибаясь всем задним фасадом под его рукой с намыленной губкой.

Шнур догорел. «Не может быть!!» — взорвался в мозгу динамитный патрон, и Володя, ослепнув от предощущения невозможных наяву блаженств, бросился в море любви.

Это оказалось весьма бурное море, ласковое и нежное, где шторм и штиль сменяли друг друга, а качка бросала до небес, отделяя душу от тела, и неизвестно, сколько именно алмазов можно насчитать в упомянутых небесах, но море было бескрайне и неутомимо, и Володя сосчитал все алмазы, или во всяком случае гораздо более, нежели мог предполагать.

— Откуда ты взялась?.. — неземным голосом вопросил он, с трудом всплывая в реальность, где через полчаса дочка должна была вернуться из школы.

— С улицы, отвечал Гаврош. — Она поцеловала его, встала с измочаленной постели и пошла в душ. — Нет-нет, теперь я сама.

После душа влезла в пальто, из другого кармана извлекла косметичку и стала набрасывать грим.

— А теперь — еще кофе и пару бутербродов. — Скомандовала. Ласково, но скомандовала.

Он неверными руками напялил домашний наряд и выполнил приказ, плывя в сладком изнеможении.

— Послушай… почему?

Она проглотила кусок и улыбнулась ему.

— Я что… нравлюсь тебе?..

— Кокетка, — сказала она. — А что, такой мужчина, как ты, может не нравиться женщине?

— Да чем, собственно?.. — Он добросовестно осмотрел себя взором глаз и взором мысленным, и пожал плечами.

— В тебе масса мужества, которое только и жаждет реализации, — пояснила она. — И настоящая женщина это всегда чувствует. А этому, знаешь, очень трудно противиться.

Володя сглотнул.

— У меня никогда в жизни так не было, — сказал он.

— У меня тоже, — с некоторым укоризненным назиданием прозвучал ответ.

Она взглянула на настенные часы и встала уходить, и он ее не удерживал, а даже воспринял предстоящий уход с благодарностью, потому что до прихода дочери оставалось минут десять, пожалуй.

— Телефон дай, — попросил он в прихожей.

— Не надо, — покачала она головой.

— Почему?!

— Это было так хорошо… и неожиданно… как сказка… так в жизни даже не бывает…

— Я не могу больше не увидеть тебя!!! — Он был опять сбит с ног, ошарашен, смят.

— Ну что ты, — она ласково поцеловала его в щеку. — У тебя, конечно, много женщин… ты донжуан, ловелас, бабник, трахальщик, что там еще…

— Нет!!! — закричал Володя.

— Не смеши меня, милый, я не девочка. Будем это считать просто приключением. Но это было самое замечательное приключение в моей жизни, — с искренностью и страстью прошептала она.

— Ты мне позвонишь?

— Не надо.

— Почему?!

— Потому что еще одна такая встреча — и я не смогу без тебя жить. За эти несколько часов все во мне перевернулось, понимаешь? У женщин это не так, как у мужчин.

— У меня тоже перевернулось!

— У тебя семья. Дети.

— Я все равно уеду! — вырвалось у него.

— Куда?

— В Америку! — отчаянно выдал он.

— Говорят, там женщин еще больше, чем здесь, — улыбнулась она и открыла дверной замок. — Мне пора бежать, милый.

И только тут он спохватился:

— Но куда же ты… так?..

Она махнула рукой:

— Схвачу машину… ничего, не простужусь. — И, выскользнув из его объятий, исчезла, защелкнув за собой дверь.

Володя добрел до постели и рухнул в полубессознательном состоянии. Он щипал себя и мотал головой, но на столе стояли две чашки, и два стакана, и окурки в пепельнице были тонкие, коричневые, и ныло тягуче и сладко внизу живота.