Элисон Уэйр - Брачная игра

Роберт схватил ее и крепко прижал к себе:

– В тебе говорят твои женские страхи, и только. Думаешь, я не в состоянии помочь тебе справиться с ними?

Елизавета снова вырвалась из его объятий:

– Робин, думаешь, я бы не справилась с ними, если бы могла? Или ты думаешь, мне радостно жить с этими ужасами?

– По-моему, ты до сих пор не отваживалась встретиться с ними лицом к лицу. А другого способа одолеть их нет. Только тогда они утратят свою силу над тобой и перестанут тебя пугать.

– Ах, Робин, ты становишься философом. Но ты думаешь только об одной трудности. У меня есть и другие, препятствующие браку с тобой. Я не беру в расчет недавние события.

– Причины, причины! Ты вся состоишь из причин! – не выдержал он. – Признайся, что тебе нравится играть людьми. В том числе и мной. Тебе хочется, чтобы мужчины лебезили перед тобой, сражаясь за твою руку. Это тешит твое тщеславие. Ты думаешь: «Вон их сколько, и все они мечтают обо мне».

– Да как ты смеешь? – взвилась Елизавета.

– Смею, потому что ты позволила мне надеяться на большее! – в тон ей ответил Роберт. – Бесс, я мужчина, у которого есть мужские потребности. Сколько еще прикажешь играть в твои игры? А ты не задумывалась, что они вредно сказываются на моем здоровье? Я хочу тебя, и ты будешь моей!

– Ты слишком много себе позволяешь!

– Как лорд-адмирал Сеймур? – парировал Роберт.

Елизавета покраснела, и не только от злости. От стыда.

– Не ожидала услышать от тебя столь грязные слова, – прошипела она и отвернулась.

Опомнившись, Роберт схватил ее за руку:

– Прости, Бесс. Мне очень неловко. Но и невыносимо думать, что ему ты отдалась, а мне не хочешь.

Елизавета вдруг почувствовала, как ожили давние страхи. Казалось, они ждали своего часа и теперь были готовы ее поглотить.

– Тогда я была очень молода и неопытна. Я не была королевой и не думала о защите репутации. Робин, если я потеряю уважение двора, уважение народа, враги не замедлят ударить по мне. Я не боюсь беременности, хотя это могло бы кончиться моей смертью. Я боюсь скандала, который окажется гораздо хуже смерти. Он разрушит все, к чему я так долго шла.

– Так выходи за меня!

– Ты чем слушал? – разъярилась Елизавета. – Неужели вокруг меня сплошные глупцы? Повторяю: я… не… хочу… выходить… замуж!

– Тогда дальше спи одна, – ответил не менее разъяренный Роберт и повернулся, собираясь уйти.

Елизавета потеряла самообладание. Роберт ее опередил. В их разговоре, быстро перешедшем в ссору, она собиралась лишить Роберта доступа к ее постели. Но он первым ее отверг! Боже, как это невыносимо!

– И буду! – крикнула она.

Но когда за ним шумно захлопнулась дверь, она дала волю слезам и долго не могла успокоиться.

Это заседание Тайного совета Елизавета не могла пропустить. Она знала, что отвратительно выглядит. Впалые щеки, круги под глазами. Ничего удивительного – последние недели она почти не спала. Она предвидела подобное развитие событий, однако реальность оказалась страшнее. По всему королевству разгневанные священники заявляли со своих кафедр, что смерть леди Дадли пагубно отразилась на репутации королевы, а потому необходимо призвать виновного к ответу. Скандал все-таки разразился и стал достоянием европейских стран. Историю смерти леди Дадли теперь жевали и пережевывали не только при дворах. Об этом сплетничали в питейных заведениях и в лачугах бедноты. Самым отвратительным было то, что большинство считало Елизавету сообщницей лорда Дадли, заинтересованной в убийстве его жены. Даже Джону Эшли – мужу Кэт – запретили появляться при дворе из-за слишком откровенных речей о лорде Дадли. Разумеется, не осталась в стороне и Мария Стюарт. Она язвительно заметила, что королеве Англии нужно поскорее выйти замуж за своего «лошадника» и освободить трон для Марии. Даже Сесил покраснел, когда зачитывал это донесение Елизавете.

И опять он был необыкновенно заботлив, но при этом помнил о своих обязанностях.

– Наши союзники-протестанты в других странах буквально огорошены слухами, – сказал он Елизавете. – Им представляется, что вы безудержно несетесь в пропасть.

Слова Сесила встревожили королеву, равно как и ледяное выражение на лице епископа де Квадры. Испанец наверняка считал ее виновной. А как же иначе? В его глазах она была еретичкой, способной на что угодно.

Роберт приходил просить прощения. Вид у него был как у побитого пса. Елизавета великодушно простила, но забыть его слов не могла. И все равно ей хотелось, чтобы Роберт был рядом. До сих пор при одном его появлении у Елизаветы перехватывало дыхание. Он был для нее материей жизни. Елизавета не мыслила жизни без Роберта, как не мыслила себя без веры в Бога. Днем она позволяла Роберту находиться подле себя, однако ночи проводила одна. Тяжелые ночи, когда долго ворочалась с боку на бок, а сон больше напоминал дрему. Елизавета пыталась читать, но и книги не уберегали от желания подойти и постучаться в заветную дверь. И все же разум одерживал верх. Елизавета опасалась нового скандала. Достаточно того, что и нынешний не утихал.

Трокмортон прислал из Парижа своего секретаря Роберта Джонса. Он просил у Тайного совета, как ему бороться со слухами. Елизавета резко заявила Джонсу, что ему было незачем приезжать.

– Позвольте мне не согласиться с мнением вашего величества, – ответил секретарь. – Сэр Николас не стал бы посылать меня без надобности. Если вы выйдете за лорда Дадли, это будет чудовищно глупым поступком.

– Довольно! – топнула ногой Елизавета, рассерженная дерзкими словами какого-то секретаришки.

В смелости тому не откажешь, но смелости в нем было больше, чем мозгов. Как он смел говорить подобные вещи королеве?

– Я не впервые слышу эти слова и удивляюсь, как подданный осмеливается говорить их своей правительнице.

Джонс смутился, но не отступил:

– Ваше величество, позвольте вам напомнить, что лорд Роберт был причастен к заговору, имевшему целью возвести на трон леди Джейн Грей. Это называется преступлением против государства. Если он однажды замахнулся на государственные устои, что мешает ему замахнуться вторично?

Елизавета вдруг засмеялась, только в ее смехе не было веселья. Джонс оторопел. По его представлениям короли не могли вести себя так легкомысленно. Наверное, все объясняется тем, что королева – женщина. Возможно, на ее поведение повлияли и известные дни.

– Ваше величество, – уже осторожнее произнес он, – я не решаюсь повторить то, что во Франции говорят о вас и лорде Роберте.

– В этом нет необходимости. – Елизавета уже взяла себя в руки. – Расследование обстоятельств смерти леди Дадли вели опытные люди, и их выводы опровергают все слухи и домыслы. Скажи это всякому, кто решится распространять злобную клевету. Может, тебе напомнить, что, когда умерла жена лорда Роберта, сам он находился при дворе? В день смерти леди Дадли рядом с ней не было никого из его слуг и доверенных лиц. Как бы ни хотелось клеветникам, но смерть явилась результатом несчастного случая. Ни моя честь, ни честь лорда Роберта не была затронута.