Джулия Грегсон - Жасминовые ночи

Когда Саба проснулась, в ее ногах сидела Арлетта, реальная и в фокусе. Ее лицо уже не расплывалось, как прежде. Она принесла маленький бумажный веер и пакет всякой всячины из НААФИ.

– Ура! – Она нежно погладила Сабу по щеке. – Ты вернулась. Ну и тяжело тебе пришлось! – Они обнялись, и Саба услышала, как Арлетта скрипнула зубами, сдерживая слезы.

Когда подруга разжала свои объятья, Саба спросила:

– А что Дом? Ты виделась с ним?

Арлетта посмотрела на нее, потом перевела взгляд на окно.

– Нет, – ответила она. – Я ничего о нем не слышала. – Она проговорила это с искренним удивлением.

Саба внимательно вгляделась в Арлетту – та никогда не была умелой притворщицей и теперь, похоже, говорила правду.

– Ты хочешь, чтобы я его отыскала?

– Да. – Саба крепко вцепилась в руку Арлеты, у нее даже побелели костяшки пальцев. – Капитан Доминик Бенсон. Королевские ВВС Западной пустыни. В Вади-Натруне был транзитный лагерь… Теперь Дом может быть где угодно.

Ей было боязно даже произносить его имя – чтобы не сглазить.

– Лапушка, милая, пожалуйста, пожалуйста, не плачь. Я обещаю, что поищу его завтра. Все будет хорошо.

Но все хорошо уже не будет. Саба отчетливо это ощущала – что больше не будет страховочной сетки, как не оказалось ее для Фелипе, его жены и дочки, для сотен тысяч человек, которых покинула удача. Почему же тогда сама она избежит злой участи? За какие такие заслуги?

– Что же с тобой случилось, моя милая? – Арлетта обмакнула носовой платок в стакан воды и обтерла лицо Сабы, которое снова горело из-за высокой температуры. – Попробуй мне рассказать.

Она подвинула стул ближе к койке.

Саба рассказала ей про Турцию и вечеринки, про Фелипе, но потом вспомнила и прижала ладонь к губам.

– Ой, черт побери. Я ведь не должна рассказывать об этом. Это секретная информация.

– Не беспокойся, лапушка. – Арлетта спокойно погладила ее по руке. – Мои уста запечатаны, а у тебя сотрясение мозга, так что взятки гладки. Я и сама чуточку участвовала в таких вещах, хотя со мной не происходило ничего драматичного. Самое главное, что ты уцелела. Но скажи мне – этот немец, которому ты пела, – он был ужасный ?

– Да, точно. – Ох, как хорошо и приятно держать Арлетту за руку и говорить, говорить!.. Все равно что кипятить воду и смотреть, как от нее поднимается пар. – Его звали Северин. Он приказал мне залезть на стол и петь для него – и это было ужасно. Я казалась себе обезьяной, шимпанзе.

Арлетта тряхнула головой.

– Ах, ты и есть обезьянка, раз так меня смешишь. Не из-за того, что ты пела, а из-за этих слов про шимпанзе. – Она старалась обратить все в шутку.

– Вообще-то, он очень любил музыку, – продолжала Саба. – Дай мне воды, пожалуйста!

– Милая моя, да ты вся дрожишь. – Арлетта крепче сжала ее руки.

Саба нахмурилась и глядела куда-то в потолок.

– Он любил музыку, так он говорил. И он обвинял меня.

– Саба, я что-то перестала тебя понимать – в чем он тебя обвинял?

– Якобы это я заставила его делать нехорошие вещи.

Ей вспомнились нестираные, вонючие шелковые чулки, которыми ей завязали глаза. Вспомнилась вонь от колбасы и водки.

– Ох, боже мой, боже мой! – сокрушенно причитала Арлетта. – Что случилось?

Саба снова переживала ужас тех ночных часов, когда она стояла на столе на грязной кухне и пела для пьяного немца. Ей не хватало сил рассказать Арлете всю историю целиком – во всяком случае сейчас. Может, и никогда.

– Только это?

– Он плакал и повторял, как он любил свою сестру, погибшую при бомбежке.

Арлетта удивленно вытаращила глаза.

– Ты лучше расскажи, как ты спаслась.

– Потом он спел мне по-немецки песню – она называлась «Плач Дидоны».

– Никогда не слышала – звучит забавно.

– Он ехал по дороге и налетел на дерево… меня нашли под горой… я мало что помню… вероятно, он погиб… точно не знаю.

Помолчав, она продолжала:

– Арлетта, я сошла с ума. Когда мы ехали с Фелипе на машине на одно из выступлений, я видела симпатичную турецкую семью. И мне часто снится сон, будто мы врезались в их дом и всех убили. Но ведь мы не делали этого, верно? Ты слыхала что-нибудь об этом?

– Нет, дорогая, нет, такого не может быть. – Арлетта обняла Сабу и прижала к себе. – Это нормально, что после шока у тебя возникают такие странные мысли. Но на самом деле этого не было.

– Мне казалось, что Северин лучше других, ведь он так любил музыку. Представляешь, какая глупость с моей стороны? Я ненавижу даже то, что пела для него. Кажусь сама себе дешевкой, – добавила она со слезами.

– Ну вот, началось, – проворчала Арлетта. – Ты поешь всю свою жизнь, так что не придумывай лишнего.

– Если бы Дом погиб, ты бы сказала мне, правда? – Саба вцепилась в руку подруги. – У меня самые ужасные предчувствия. Может, тебе что-нибудь говорили сиделки?

– Нет, дорогая. – На глаза Арлетты навернулись слезы. – Никто мне ничего не говорил. Но послушай, – торопливо проговорила она, потому что в дверь заглянула солидная матрона и выразительно постучала по циферблату. – Я обещаю тебе, что завтра отправлюсь на поиски и поспрашиваю в Каире летчиков о твоем парне. Если он в городе, я найду его и приведу сюда. Хорошо?

Уверенность, с какой она это заявила, испугала и восхитила Сабу.

– Хорошо.

Они еще раз крепко обнялись.

Барни сидел в темном углу Виндзорского клуба на улице Сулейман-паша, когда Арлетта ворвалась в этот исключительно мужской клуб с энергией десятибалльного урагана. Светлые волосы развевались за ее плечами, зеленое платье туго облегало безупречную фигуру. Заметив его летную форму, она процокала на высоких каблуках прямо к нему.

– Эй, – сказала она. – Вот ты-то мне и нужен.

Она села к нему, источая благоухание роз и жасмина. С шелковым свистом положила ногу на ногу и наклонила колени под изящным углом.

– Я только что разговаривала в «Шеферде» с твоими приятелями, и они мне сказали, где тебя искать.

– Зачем я тебе понадобился? – Барни был небрит. Возле него стояли две грязные кружки.

– Моя подруга ищет Доминика Бенсона.

– Как ее имя?

– Саба Таркан. – Арлетта светилась радостью. – И у меня замечательная новость – она жива. Идет на поправку в англо-американском госпитале.

Барни поднял глаза от кружки и пробормотал цепочку слов, два из которых он прежде никогда бы не произнес при даме.

Сверкая глазами, Арлетта вскочила на ноги.

– Что такое?!

– Я сказал – вали отсюда. И вообще, что пристала? В чем дело?

– Не смей так разговаривать со мной. Сейчас я проломлю кружкой твою глупую башку.

– Извини, – он потянулся за пачкой «Кэмела», – но я не большой поклонник твоей подружки. – Он покачал головой и отвернулся. – Нет Доминика, – сообщил он после долгой паузы. – Он не вернулся из полета. Вероятно, погиб.