Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 12

Имеем ли мы право, учитывая значительную поддержку Союза на референдуме 2003 года, говорить о какой-либо роли евроскептицизма в Польше? Да, имеем, хотя на первый взгляд это не столь очевидно. Но при более детальном рассмотрении выясняется, что позиции сторонников ЕС в Польше не такие уж и крепкие. И вот почему.

Итоги голосования в 2003 году отражали не столько искренние и глубокие убеждения поляков, сколько умелую организацию пропагандистской кампании, щедро спонсируемой из брюссельских фондов. Антиеэсовские организации были заклеймены как «маргинальные» . Ставомитр Вятр, комиссар по вопросам интеграции польского правительства, признался, что он даже не утруждал себя серьезными дискуссиями с «еврофобами». Аргументы евроскептиков были просто объявлены «абсурдными» . Лидеры антибрюссельских объединений жаловались на игнорирование их со стороны СМИ (таким образом, электорат был лишен всей полноты информации).

К слову, в ходе социологических исследований, проведенных в феврале 2004 года, выяснилось, что интеграцию поддерживают уже не 77,45 %, а 60 % поляков. Таким образом, еврофилы потеряли 17,45 % голосов менее чем за один год. Опросы октября-ноября 2004 года показали, что членство Польши в ЕС воспринимается как «позитивное явление» только половиной поляков (50 %). 55 % указали, что, по их мнению, страна получила определенные выгоды от членства в Союзе. Впрочем, в Нидерландах эта цифра составляла осенью 2004 года 59 %, что не помешало голландцам через несколько месяцев дружно проголосовать против Евроконституции.

И еще один момент. На выборах в Европарламент в июне 2004 года правящая левоцентристская коалиция, настроенная пробрюссельски, потерпела сокрушительное поражение (9,35 % голосов и 5 мест в парламенте). Последовательно антиеэсовская Лига польских семей пришла к финишу второй (15,92 % и 10 мандатов). «Самозащита» — союзник Лиги по евроскептицизму — собрала 10,78 %, и ей досталось 6 мандатов. Для сравнения: в ходе национальных выборов 2001 года эти две партии получили суммарно 18 % голосов. На президентских выборах в октябре 2000 года антибрюссельски настроенные кандидаты смогли собрать не более 10 % голосов. Тенденции очевидны: евроскептицизм в Польше находится на подъеме.

Социологи утверждают, что портрет польского евроскептика выдержан в следующих тонах. Те, кто противостоит членству Польши в ЕС, обычно имеют низкие доходы (40 % антибрюссельского электората). У евроскептиков, как правило, профессионально-техническое образование (38 %), треть из них (37 %) — сельские жители, 39 % — неквалифицированные рабочие и 38 % — пенсионеры. Кроме того, евроскептики — это весьма религиозные люди: 48 % из них посещают церковь несколько раз в неделю. Что касается политической приверженности, то ярко выраженные антиеэсовские настроения отмечены среди электората Лиги польских семей (56 % против Союза) и «Самозащиты» (46 %). За ними следуют Польская крестьянская партия (21 %) и «Право и справедливость» (21 %). Впрочем, в последних двух партиях господствует прослойка еврофилов — 72 и 78 процентов соответственно.

Здесь уместно важное замечание. Поляки, которые благоприятно относятся к Европейскому Союзу, поддерживают «мягкую» интеграцию, не ведущую к созданию единого государства. Так, в марте 2004 года только 19 % высказались в пользу федерации. Подавляющее большинство поляков (63 %) подчеркнули, что ЕС должен быть союзом независимыхгосударств. Поскольку такой взгляд противоречит долгосрочным целям Брюсселя (ясно выраженным в проекте Конституции), постольку создаются благоприятные условия для роста евроскептицизма — за счет притока колеблющихся еврофилов.

Отдельные западные исследователи, пытаясь «интегрировать» Польшу в Европейское сообщество, заявляли, что полякам присуща «двойственная идентичность», включающая как национальные, так и европейские черты. По мнению Миллера, Марковского, Василевского и других, «65 % поляков убежденно и сознательно выбирают аспекты двойственной идентичности». Такая точка зрения удобна для сторонников интеграции, но, увы, далека от истины. Действительно, 34 % поляков описали себя как «исключительно поляки и отнюдь не европейцы» , а 23 % заявили, что они «намного более поляки, чем европейцы» . Даже вторую группу сложно причислить к категории с «двойственной идентичностью», ибо европейская составляющая поглощается словами «намного более». Жители Польши, утверждающие, что они «более поляки, чем европейцы» или «в равной степени поляки и европейцы», могут быть отнесены к «дуалистам», но они составляют меньшинство — 41 % населения.

Как видим, большинство подданных Варшавы упорно не желает видеть в себе европейцев. Факт парадоксальный, но значимый — ибо он ставит под сомнение пропагандистскую подоплеку вступления Польши в ЕС (которое, напомню, проходило под лозунгом «возвращения в Европу»). Какое уж тут «возвращение», если многие поляки четко «разграничивают» себя и жителей этой самой Европы (см. табл. 1)!

Итак, подданные Варшавы убеждены, что население Европы живет в хороших условиях, нерелигиозно, менее патриотично и не любит помогать другим. Невзирая на то, что и поляки, и европейцы являются «трудоголиками с хорошими манерами», эта чарующая близость недостаточна для преодоления стены непонимания, созидающейся между обитателями «старого» и «нового» Союза. В самом деле, поляки наделяют своих западных соседей не самыми симпатичными чертами. По крайней мере, быть нерелигиозным и не особенно патриотичным — это явный недостаток в глазах жителей страны, претендующей на звание одного из самых религиозных государств ЕС.

По мнению Кжистофа Ясиевича, «причины роста евроскептицизма в Польше варьируются от страха потерять „национальную идентичность“ (выраженную как в этнических, так и религиозных терминах) до возможных экономических последствий для некоторых категорий населения — например фермеров». Действительно, невзирая на то, что в Польше активно действуют всего две антибрюссельские партии (Лига польских семей и «Самозащита»), их воззрения не ограничиваются этническими и религиозными составляющими.