Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 11

Вот тогда и проклюнулись первые «подснежники», предвестники зарождения «региональных наций». Кто еще не забыл Кооперативную Республику Коми, которую чуть было не провозгласил Артем Тарасов, подстрекавший воркутинских шахтеров «выбросить на рынок» свой уголек и «ни с кем не делиться». Впрочем, то были только первые всполохи. Государственность становилась разменной монетой в распре партократии и охлократии за власть и собственность. После Августа, для того чтобы утвердиться новым этнократиям в Казани, Уфе, Якутске и Адыгее, хватило считанных месяцев. При ельцинской бузе государственная целостность России не распалась по причинам, в которых Кремль не повинен. Три силы, удерживавшие скрепы России, которая втягивалась в экономический и политический коллапс, имеют название: МПС, «Газпром» и Единая энергосистема России. По рельсам везли рудное сырье и сырую сталь на экспортные терминалы. «Газпром» в долг поставлял миллиарды кубов на электростанции. Последние поставляли энергию предприятиям-банкротам по бартеру либо под необеспеченные векселя. Монетаристы пробавлялись «сталинским» натуральным продуктообменом, а живые деньги ходили лишь в спекулятивном секторе. Технологическая и инфраструктурная связанность «тела страны», а не политическая воля и разум власти удерживали бывшую сверхдержаву от распада. Но…

При усеченном вполовину ВВП России и убогой сырьевой модели хозяйства целые губернии выпали из экономического оборота. Государство из экономики «идейно» ретировалось. Почувствовав потачку безвластия, региональные элиты обосабливались от Центра. Резкое, кратное падение транспортных услуг населению подорвало мобильность окраин. Разветвленные местные авиалинии попросту исчезли как таковые. Закрылись очаги культуры в глубинке, зато расплодились винокурни и питейные заведения. Новые откупщики, словно возникшие из исторического Зазеркалья гоголевские корчмари плутовски выманили у казны, задаром, «монопольку». А экономически активная провинция повадилась в сопредельную заграницу. Москва стала далекой, как во времена конного извоза.

Духовная и идеологическая пустота, в которой прозябал ельцинский режим, должна была быть непременно чем-то заполнена. Если компрадорская элита мегаполисов все теснее душой и кошельком льнула к Западу, то русский человек среднего и крепкого достатка в глубинке искал себе иного духовного пристанища. А когда подросли его дети, родившиеся в новой России, им успели внушить, что СССР был «империей зла», а жизнь при коммунистах — мрак кромешный. Заодно их застращали, что последнее дело быть великорусским националистом, даже если что-то горячее и поднимается в душе, когда на тебя смотрит с экрана сытая физиономия Борового, наперсника полоумной русофобки и «ниспровергательницы» всего советского Новодворской.

Когда колодцы отравлены, приходится хлебать и болотную водицу. И оживают тени почившей давным-давно Омской директории, вольной Дальневосточной республики и Великой Перми… В Писании ведь сказано, что довольно и щепотки дрожжей, чтобы заквасить тесто. Так всходит опара региональных наций в теперешней России, которая складывается, что тут попишешь, из чистокровных подчас русаков и даже противников «космополитичной» и погрязшей во грехе «западничества» Москвы. Но как и всякая самоидентификация , основанная на местной исключительности и остром экономическом интересе местных деловых элит, ее при «диком» рынке приходится отстаивать в драке. Она центробежна поневоле. Эти новые элиты дрейфуют к конфедерации, т. е. пресечению исторического бытия России — от Рюриковичей до «питерских».

…Демоны раскола, подстрекающие волей-неволей отколоться от Москвы, веками искушали государевых людей в бывших медвежьих углах. Тобольский воевода Гагарин угодил даже на плаху, когда стал помышлять, что вольное Сибирское царство, не посылающее ясак за тридевять земель в Белокаменную — чем черт не шутит, — может и сладиться? В вече Великого Новгорода по временам брали силы, тяготевшие к союзу с Ганзой и шведами, против московского государя. Тяготение к «воле» в великороссах никогда не исчезало напрочь. И в Смутное время, стоило только ослабнуть власти, давало о себе знать.

Николай Данилевский, как никто, глубоко вник в природу Русского государства: «Русское государство с самых первых времен русских московских князей есть сама Россия, постепенно неудержимо расселяющая во все стороны…». Инородческие поселения Россия не покоряла силой, а «уподобляла самой себе». И дальше: «…Только непонимание этого… как и всякое русское зло, — настаивал Данилевский, — от затемнения взгляда… европейничанья , может помышлять о каких-то отдельных провинциальных особях, соединенных с Россией… отвлеченной государственной связью, о каких-то „не- Россиях в России“». Пожалуй, это и есть изначальный генезис «региональных наций». Русский мыслитель, словно прорицая ныне происходящее с Россией, говорит о побудительных причинах к обособлению, о поведении вождей «региональных наций», объединившихся по этническому признаку. Он подчёркивает, что нерусским народностям нет причины быть враждебными к России. Им довольно того, что в единой России они сохраняют «невозбранно» свои национальные формы быта. Иное дело «высшие классы» (в наше время элиты национальных автономий). У них, по Данилевскому, исподволь зарождается «сожаление о прежней политической самобытности их нации, невозвратно погибшей в историческом круговороте, или мечта о будущем ее возрождении». Это стремление не имеет за собой внутренней силы, потому что расходится с народным чувством. Но если дать ему потачку, то дело быстро идет не к единению с государствообразующим этносом великороссов, а к разрушению этих уз — к «обоюдному вреду»! Раньше татарские мурзы, черкесские князья на службе государю обращались в русских дворян. У них был простой выбор — «…оставаться в своей племенной отчужденности или сливаться с русским народом». Однако в новых условиях, когда и русская элита пытается принять «общеевропейский облик», сепаратистские устремления местных князьков получают новый импульс. «Так, может быть, народятся молодая Мордва, молодая Чувашия, молодая Якутия…», — провидчески замечает Н. Данилевский.

Разве не подобное происходило все 90-е годы? Сепаратизм и «региональные нации» в теперешней России — порождение «западничества». Отсюда и особое покровительство наших западников всем сепаратистам и «региональным нациям». Их общая враждебность великорусскому самосознанию, которое они тщатся вытравить. Региональные элиты используются западниками как рычаг превращения России в конфедерацию. Идеолог CПC Алексей Кара-Мурза почти что с пафосом вещал о зарождении региональных наций, называя их ничтоже сумняшеся «специфической формой национально-освободительного движения». Если, дескать, гражданское общество — конек СПС, а на самом деле, фантом — подвигнет их к самореализации, появляются шансы возникновения неких «локально-территориальных наций», высвободившихся из-под «оболочки имперского Центра».