Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 11

Конституционная антиутопия идеалиста Сахарова, будь она не отчасти, а сполна воплощена, неотвратимо расколет Россию на куски, пресечет бытие великороссов как великой нации. Да, полноте, мог ли Андрей Дмитриевич, горячий заступник всех обиженных на свете, что-то такое себе позволить или помыслить, при его-то уме и русской сердечности? Давайте рассудим не предвзято, а «построчно», положив перед собой текст проекта сахаровской Конституции, где все написано — черным по белому — его рукой…

Если бы Андрей Дмитриевич был великим ученым-ботаником или генетиком, а не физиком-теоретиком и одним из «отцов» советской водородной бомбы, хоть на миг представьте, «потянул» бы он на роль новоявленного Джефферсона российской демократии? Думаю, «ботанику» напомнили бы, что его компетенция — «тычинки и пестики», а сочинение конституций — занятие, «выходящее из круга его понятий» (как писал Н. Данилевский). Что из того, что Сахаров был известным диссидентом и автором трактата «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе»! Так ведь рассуждающих о высоком новых «чаадаевых» среди шестидесятников при «застое» развелось больше, чем брокеров в 90-е годы. А сочинительство «философических» трактатов было распространенным хобби и в среде западных интеллектуалов-физиков после того, как они изловчились расщепить атомное ядро. «Яйцеголовые» корифеи оказались у всех на виду. Если уж человек способен рассчитать критическую массу атомного взрыва, то с такой-то головой запросто можно привести в порядок воззрения общества на социальные, цивилизационные и «глобальную» проблемы. «Маленько покумекаем и выправим дефект!..» Как тут не вспомнить ироничного Владимира Высоцкого. «Лирикам-гуманитариям» надобно было как-то пособить. Вокруг крупных мировых имен физиков создалась «магическая» аура интеллектуального всемогущества. А некоторые из них так и впрямь уверовали в свое призвание «волхвов» . Занятная аналогия: шахматисту Каспарову наскучили шахматы, и он, не долго думая, решил употребить свой Божий дар «стратегического мышления» на черно-белой доске в мире большой российской политики. Метит, конечно, сразу в ферзи. А Сахаров, оставив физику, подался в нашенские пророки «конвергенции». А когда пугливые глупцы из партноменклатуры переусердствовали, осаживая его инакомыслие, и вовсе заделался заядлым диссидентом. Тогда «правозащитное» движение было еще внове, оскорбительны были бы даже намеки, что им ловко и цинично манипулируют извне. Сахаров же превратился в главного «протагониста» — наравне с Солженицыным — советского «тоталитаризма».

Как и всякий дилетант, он иной раз попадал впросак. Так, например, Андрей Дмитриевич сердечно поздравил путчиста Пиночета, якобы защитившего «демократические свободы» от посягательств социалиста Альенде… А КГБ, словно испытывая перед ним трепет, сотворил академику грандиозный пиар на весь мир, вместо того чтобы оставить строптивца в покое. А чтобы отвадить от него западных корреспондентов, новоявленного «Аввакума» сослали в «закрытый» Горький. В «самиздате» стали распро-страняться сахаровские произведения, не содержавшие никаких откровений. Но гэбэшники с тупым усердием «лепили» из него аятоллу российского диссидентства . «Вздорный старик!» — только и сказал бы о нем сметливый Остап Ибрагимович. Думаю, Лубянка и внушила Сахарову ненароком «мессианский» комплекс.

Когда Горбачев вызволил его из ссылки, Сахаров тотчас стал знаменем перестройки и кладезем «идей». Между прочим, при всем своем знаменитом простодушии, Андрей Дмитриевич как-то верно подметил и обмолвился не без юмора, что Горбачев его скрытно «ангажировал» как «коверного» в своих далеко идущих замыслах и политических постановках, до которых он был большой мастак. Знаменитое эпатажное выступление Сахарова на Первом съезде Советов было втихомолку «срежиссировано» Горбачевым. Рыбак рыбака… Но когда страна вошла в полосу политических междоусобиц, Сахарова заносило все дальше в радикализм. Повергнуть змия «тоталитаризма» даже ценой «роспуска» СССР — это цена уже не казалась ему чрезмерной. Тогда-то мы и увидели «другого», нетерпимого и деспотичного Сахарова. Его прожект Евро-Азиатского конфедеративного союза — плод политической одержимости, экстремизма и обыкновенного дилетантизма . Конечно же, это был «любительский» экзерсис в заповедные области конституционного права.

Отчего же Андрей Дмитриевич вдруг пришел к хладной мысли, что Союзом ССР придется пожертвовать? «Потому что мы отталкиваемся от имперского насильственного объединения и не можем его… не можем…, — с раздражением говорил он в интервью обозревателю „Литгазеты“ Григорию Цитриняку.

— Демонтировать?..

— …да, демонтировать частично. То есть надо полностью, а затем из кусков сложить некое новое целое». Печник разбивает русскую печь, потому что плохая тяга. И собирает из старых кирпичей новую, исправную и ладную. Нечто подобное «теоретик» Сахаров вознамерился поделать с СССР — державой, простиравшейся от океана до океана, где только протяженность магистральных энергетических сетей составляла сотни тысяч километров, а предприятия в разных частях страны были связаны мириадами кооперативных связей. Страну — наследницу Российской империи, где до перестройки жили, не зная, как теперь стало ясно, особого лиха, сто с лишним национальностей, — Сахаров обещал избавить от «чудища» однопартийной системы и государственной собственности на средства производства. А спросил ли он благословения у 280 миллионов сограждан? Наверное, это ему и в голову не пришло. Потому что он, Андрей Сахаров, точно «знал», что делать: «Начинать надо, повторяю, с полного демонтажа имперской структуры». То, бишь, резать по живому.

Итак, все республики, включая и автономные, получают «право на самоопределение». Следом они создают конфедеративный Союз. Вопросы обороны, внешней политики, связи они передают союзному Центру. Республики, оказывается, могут иметь «региональные вооруженные силы» и даже «виды войск». Налоги сполна собираются в бюджет республики. Кое-какие отчисления отсылаются в Центр. Государственный язык — титульной нации. А русский — язык межнационального общения, вроде латыни в Римской империи. У республик — право заключать международные экономические соглашения. Словом, диковинного, совершенно умозрительного построения конфедеративное государство как сумма этнократических, по способу образования, суверенных республик. А что с Россией-матушкой? Бывшая РСФСР, по Сахарову, непременно образует Республику Россия и «ряд других республик». Вот они, «ослиные уши» плана Бжезинского торчат! Россия, по Сахарову, разделится на четыре экономических района — Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь и Восточная. Про Дальний Восток автор, кажется, совершенно запамятовал. На недавно опубликованной провокационной карте раздела России, которая в открытую ходит на Западе, почти в точности воспроизведена сахаровская модель «деления» бывшего СССР, а Дальний Восток «ушел» в протекторат США. Непостижимо, как тишайший и совестливейший Андрей Дмитриевич мог додуматься до такой злой нелепости, как «ликвидация» СССР и РСФСР и «нарезка» на их бывшем пространстве карликовых государств-ублюдков? Ему-то самому этот фантасмагорический прожект представлялся, видимо, «непротиворечивым». Как в математическом уравнении одно «вытекает» из другого — и весь сказ. Например, право выхода из Конфедерации он оставлял, непреклонно, за каждой республикой. Вот Сахаров дает пояснения к своему проекту в интервью обозревателю «ЛГ», который спрашивает: «…А если там (в суверенной республике) всего несколько тысяч населения?» «…Независимо от численности», — отрезал Сахаров. «На что они жить-то будут?» — не унимается интервьюер. «Повсюду, где есть люди, есть достаточная база для их существования» , — невозмутимо ответствовал пророк и учитель. И еще прибавил, для пущей убедительности: «В маленьких государствах жизнь и лучше, и свободнее, и безопаснее, чем в больших. Как правило… В Исландии, например». Тотчас приходит на ум Корякский национальный округ, замерзавший зимой 2005 года. Он ведь как раз на широте Исландии. По сахаровскому проекту, коряки могли бы «самоопределиться» и зажить припеваючи. Но, помилуйте, ведь кроме благоденствующей Исландии в мире еще с полсотни малых государств. И они, «как правило», нищенствуют. Как же об этом мудрый Андрей Дмитриевич запамятовал?