Альманах немецкой литературы. Выпуск 1.

П сел и трясущимися руками передал листок Партмузе.

— Есть, — проговорила она, заглянув в список, после чего передала его Джингисхану Старшему, однако тот в этот момент задремал, поэтому список перешел к Младшему.

— Маршала К там нет, — сказал он, — а я есть.

Он протянул список Чистильщику.

— И я есть, — сказал Е.

Хряк повторил то же самое.

Последним получил список Евнух.

— Меня нет, — сказал Министр иностранных дел и вернул листок Министру госбезопасности.

Тот аккуратно сложил его и сунул в портфель.

Министр атомной энергетики в списке действительно не значится, резюмировал Лорд Эвергрин. Тогда почему же А приказал арестовать его, удивился Балерун и недоуменно взглянул на В. Почем мне знать, ответил тот; возможно, О заболел, но вообще-то А всегда поступает, как ему заблагорассудится.

— Я не приказывал арестовывать О, — сказал А.

— Брось врать, — рявкнул Джингисхан Младший, — если бы не приказывал, он был бы сейчас тут.

Все замолчали. А продолжал спокойно посасывать трубку.

— Назад пути нет, — хладнокровно проговорила Партмуза. — Список существует, это факт.

— Список составлен лишь на крайний случай, — пояснил А, отнюдь не пытаясь оправдаться. Он с удовольствием попыхивал трубкой, будто речь не шла о его жизни и смерти. — На тот случай, — добавил он, — если Политсекретариат воспротивится самороспуску.

— Так оно и есть, — сухо заметил Святоша. — Политсекретариат воспротивился.

Евнух рассмеялся. Чистильщик припомнил народную мудрость: дескать, молнии бьют по вершинам. Хряк спросил, не найдутся ли добровольцы. Все уставились на Монумента. Он встал.

— Хотите, чтобы я его прикончил? — спросил он.

— Повесишь на окне, и все, — сказал Хряк.

— Я не палач вроде некоторых, — отозвался Монумент. — Из кузнецов я, и дело сделаю по-своему.

Он взял свое кресло, поставил его между задним торцом стола и окном.

— Поди-ка сюда, — негромко позвал он.

А поднялся. Он был, как всегда, невозмутим, самоуверен. По пути он замешкался возле Святоши, который загородил ему проход своим креслом, придвинутым к двери.

— Пардон, — сказал А. — Разрешите пройти.

Святоша отодвинулся к столу, пропуская А, и тот наконец добрался до Монумента.

— Садись! — велел тот.

А сел.

— Эй, Президент, дай-ка ремень! — сказал Монумент.

Джингисхан Младший машинально снял ремень, не понимая, для чего он понадобился. Остальные сидели молча, уставившись в стол, никто не поднимал глаз. Н припомнил последний публичный выход Политсекретариата. Это было на официальной траурной церемонии — на похоронах Неподкупного, одного из вождей революции. После отстранения Монумента Неподкупный занял пост Заместителя по партии. Потом и он впал в немилость. Его оттеснил Хряк. Но А не стал устраивать Неподкупному судебного процесса. С ним поступили более жестоко. А объявил его умалишенным и посадил в психушку, где врачи годами держали Неподкупного в невменяемом состоянии, пока не дали умереть. Тем торжественнее происходили похороны. Весь Политсекретариат, за исключением Партмузы, нес на своих плечах покрытый партийным знаменем гроб по государственному кладбищу мимо заснеженных аляповатых статуй и мраморных надгробий. Двенадцать могущественнейших руководителей партии и государства вышагивали по снегу. Даже Святоша был обут в сапоги. Впереди шли А и Евнух, позади Н и Монумент. С белого неба крупными хлопьями валил снег. Меж могилами, у свежевырытой ямы, сгрудились партаппаратчики в длинных зимних пальто и меховых ушанках. Когда под звуки промерзшего военного оркестра, игравшего партийный гимн, опускали гроб, Монумент прошептал:

— Черт побери, теперь очередь за мной.

Но он ошибся. На очереди оказался А. Монумент накинул на его шею маршальский ремень.

— Готов? — спросил он.

— Еще три затяжки, — спокойно ответил А, трижды пыхнул своей кривой трубкой «Данхилл», положил ее на стол. — Готов.

Монумент потянул за концы ремня. А не издал ни звука, лишь тело его вздыбилось, взметнулись руки, но вскоре он затих с запрокинутою головою и широко открытым ртом; Монумент тянул ремень изо всех сил. Глаза А остекленели. Джингисхан Старший вновь обмочился, однако теперь никто не обратил на это внимания.

— Смерть врагам в лоне партии! Да здравствует наш великий вождь! — выкрикнул маршал 3.

Лишь минут через пять Монумент ослабил хватку, после чего положил маршальский ремень на стол рядом с трубкой, затем вернулся на свое место. Мертвый А сидел в кресле у окна, голова запрокинута, руки повисли. Остальные молча глядели на него. Лорд Эвергрин закурил американскую сигарету, потом вторую, затем третью. Так прошло с четверть часа.

Кто-то попытался открыть снаружи дверь за спинами Е и 3. Г встал, подошел к А, внимательно осмотрел его, ощупал лицо.

— Мертв! — сказал он и обернулся к Д. — Дай-ка ключ.

Министр внешней торговли молча подал ключ, Г открыл дверь. На пороге возник Министр атомной энергетики О, который тотчас принялся извиняться за опоздание. Он, дескать, перепутал дату. Затем он бросился к своему месту, впопыхах уронил портфель, поднял его, только тут он увидел задушенного А и обмер.

— Теперь я возглавляю Политсекретариат, — сказал Г и вызвал через распахнутую дверь полковника. Вошедший полковник отдал честь, не выразив ни малейшего удивления. Г велел ему убрать А. Полковник вернулся с двумя охранниками, кресло задушенного опустело.

— Заседание Политсекретариата продолжается, — объявил Г. — Приступим к перераспределению мест.

Он занял место А. Рядом с ним уселись Б и В. Возле Б сел Е, а возле В — Д. Рядом с Е заняла кресло М. Затем Г посмотрел на Н и сделал приглашающий жест. Вздрогнув, будто от озноба, Н сел возле Д, он стал седьмым по важности человеком в стране. На улице шел снег.

© 1971 by Peter Schifferli, Verlag AG „Die Arche“, Zürich

© Перевод Б. Хлебникова