Миа Марч - В поисках Колина Фёрта

Трое учеников расположились вокруг кухонного стола и принялись за пирог с персиками. Ник и Пенелопа резали фрукты, а Ли отмеряла сухие и жидкие ингредиенты. Если только Веронике не казалось, Пенелопа пристально ее рассматривала, а если та перехватывала ее взгляд, улыбалась и быстро отводила глаза. Вероника уже давно перестала гадать, что происходит в голове Пенелопы Вон Блан. В школе она совершенно игнорировала Веронику — никак ей не вредила, просто делала вид, что той не существует. Но за последний год, сталкиваясь с ней то в городе, то в закусочной, как на днях, Пенелопа пристально смотрела на Веронику или шепталась с матерью.

— Ой, как вкусно пахнет, — проговорила Ли, нюхая с закрытыми глазами содержимое емкости миксера, в воздухе витал аромат персиков, мускатного ореха, ванили и коричневого сахара.

Пенелопа выложила начинку на тесто, а Ник накрыл ее другим пластом и защипнул края. Когда пирог поставили в духовку, Вероника вновь в течение пятнадцати минут рассказывала о тесте для коржей, о том, как важно не перемесить его, не слишком взбить, а потом, по просьбе Ли, они потренировались в приготовлении решетки из теста для открытых пирогов, хотя для персикового она не требовалась.

— Ну как, шу-флай у всех сработал? — спросила Ли, собирая пальцем остатки начинки из миски и отправляя в рот. — Мой сработал. Ой, мне нельзя об этом говорить! — И она прикрыла рот ладонью.

— Ты можешь говорить о чем хочешь, — сказал Ник. — Я рад, что пирог тебе помог. Рад всему, что поможет тебе почувствовать близость с матерью.

— А вот бабушка считает это чепухой вуду, — сказала Ли. — Я перечислила ей все, что мы клали в пирог, каждый ингредиент, и хотя ничего связанного с черной магией здесь нет, она все равно говорит: дело в идее, а не в продуктах.

— Мне кажется, это сродни молитве, — вдруг вступила Пенелопа. Последние сорок пять минут она держалась в тени. — Главное ведь в том, чтобы обрести покой.

— У вас получилось? — спросила у нее девочка.

— Не знаю, — ответила она и на секунду совсем погрустнела.

Звякнул таймер, и Вероника и Ник выдвинули решетку, чтобы Пенелопа сделала три надреза на поверхности пирога. Затем они убавили температуру в духовке, и пирог вернулся туда еще на тридцать минут.

— А у вас, Вероника? — поинтересовалась Ли. — Вы почувствовали себя ближе со своей бабушкой?

— Шу-флай всегда мне помогает, — ответила Вероника. — Даже при одном взгляде на этот пирог, на посыпку с коричневым сахаром я думаю о ней. Ощущаю запах ее духов «Шалимар», как будто она рядом со мной. Слышу голос, рассказы о ее детстве и о том, как она училась печь пироги. Я чувствую ее присутствие и, как сказала Пенелопа, ощущаю полный покой.

— Так было и со мной каждый раз, когда я ела шу-флай, — сказала Ли. — Как будто мама рядом. Иногда мне даже казалось, будто она во мне. Это так же хорошо.

— Конечно, — произнес Ник, гладя дочку по красивым каштановым волосам.

Полчаса спустя пирог извлекли из духовки, едва дождались, чтобы он хоть немного остыл, и Ник отрезал каждому по куску. Все объявили, что пирог получился восхитительный, и Вероника разделила остатки между Демарко и Пенелопой. В половине девятого занятие окончилось, и Ник сказал, что должен отвезти своего маленького кондитера домой, потому что на следующее утро Ли идет в летний лагерь. Веронике не хотелось, чтобы они уходили. Ей нравилось присутствие Ника в ее доме, у нее на кухне, и Ли она обожала.

— Скоро поговорим, — сказал Ник, на мгновение задержав на Веронике взгляд.

Стоя в дверях и глядя, как отец и дочь идут к машине, Вероника сообразила, что Пенелопа осталась в доме.

Она нашла ее на кухне подметающей пол.

— О, Пенелопа, это очень любезно с твоей стороны, но я сама все сделаю.

Пенелопа убрала щетку за дверь, прошла к раковине, смочила бумажное полотенце и начала протирать кухонный стол.

— Когда ты была школьницей, то жила в «Доме надежды», верно?

Если Пенелопа Вон Блан и наводила чистоту, пусть даже для видимости, делала она это не для того, чтобы поговорить о беременности Вероники в шестнадцатилетнем возрасте. Речь шла о ней самой. Вероника почувствовала, что данный разговор требует чая, и поставила чайник на огонь, подлив в него воды.

— Да, в течение семи месяцев.

— А… девочки не разговаривали о том, каких приемных родителей они хотели бы для своих детей?

Вот оно что. Теперь Вероника начала понимать, что за всем этим кроется.

— Большинство из нас отдавали своих детей вслепую, поэтому нам не приходилось выбирать, но, конечно, мы об этом говорили.

Пенелопа терла чистый участок поверхности.

— И чего же все вы хотели от приемных родителей?

— Ну, чтобы они были любящими и добрыми. С хорошим характером, в отличие от некоторых наших отцов.

— Что еще? — В голосе Пенелопы слышалось отчаяние.

Вероника выключила конфорку и заварила чай «Эрл Грей».

— Да, пожалуй, все. Ключевое слово — «любящие».

Пенелопа перестала тереть.

— Но как ты узнаешь, любящий человек или нет. Ведь нужно хорошенько узнать его, разве не так? Этого не поймешь по коротким встречам.

— Однако в целом можно сразу понять, кто перед тобой, ты не согласна?

Казалось, Пенелопа сейчас расплачется. Она бросила на стол скатавшееся в комок бумажное полотенце.

— Мы с мужем много лет пытаемся зачать ребенка. Мне уже тридцать восемь, и мои шансы все уменьшаются. Поэтому мы решили подумать об усыновлении, а я знаю, сколько пар надеются получить ребенка, нам сказали, что это может занять много времени. Но потом нас выбрала девушка из «Дома надежды». Не могу передать, как я обрадовалась, может, никогда в жизни не была так счастлива. Но теперь она может от нас отказаться. Мой муж ей нравится, но, по ее словам, она сомневается, получится ли в итоге из меня хорошая мать для ее ребенка.

Отвернувшись, она закрыла лицо руками.

О господи.

— Почему она вообще выбрала вас с мужем?

Пенелопа посмотрела на Веронику.

— Честно? Из-за нашего богатства. Девочка эта из неблагополучной семьи, у нее было суровое, бедное детство — она и до сих пор еще ребенок, — и для нее очень важно, чтобы ее малыш рос в достатке и никогда ни в чем не нуждался — завтрак это или айфон. Для нее это принципиально, и она хочет богатую католическую семью непременно из Бутбей-Харбора. Мы познакомились, и я старалась ей понравиться, но, мне кажется, чем больше времени мы с ней проводим, тем больше она во мне разочаровывается.

Вероника разлила чай по чашкам и жестом предложила Пенелопе сесть.

— Чем, по-твоему, она недовольна?

— Муж говорит, что мне надо держаться естественней, быть самой собой. Но я знаю, как меня воспринимают — как сноба. Я пытаюсь это изменить.