Барбара Цитвер - Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри

Через час Лили с аппетитом приканчивала свою порцию жареной рыбы с картошкой. Еще через два часа вокруг нее суетилась женщина-косметолог из отдела «Ланком» в «Харродсе», которая обещала подобрать идеальный для Лили оттенок блеска для губ, румян (вовсе не нужных), подводки для глаз и теней. Джой с улыбкой смотрела, как продавщица мастерски делает Лили макияж. Джой вспомнила свои собственные первые опыты с косметикой. Ей повезло, что мать всегда старательно ухаживала за лицом и приучила Джой делать то же самое.

Ее мать никогда не делала ни маникюра, ни педикюра. Они с подругами всегда сами красили друг другу волосы, и Лия посещала салон красоты всего несколько раз в год, чтобы сделать отличную, стильную стрижку, которую легко поддерживать в порядке. Но вот на кожу лица Лия денег не жалела. Четыре раза в год она ходила к Басе, косметологу, специализацией которой были лица восточноевропейского типа. Когда Джой исполнилось четырнадцать, они стали ходить к Басе вместе, и привычки, которые Джой переняла у миловидной, приятной полячки с как будто фарфоровым лицом, сохранились на всю жизнь. И сейчас Джой сочувствовала Лили, для которой не нашлось женщины, способной сыграть роль Баси. И она была рада, что сегодня, в этот особенный для Лили день, оказалась рядом.

Они пообедали в три, а потом захотели зайти еще и в кафе-мороженое. Джой решила подробнее разузнать о спектакле, который Лили хотела посмотреть в «Дагмар», авангардной постановке под названием «Расписные потолки». Это была интерактивная рок-опера, включающая сцены из «Ромео и Джульетты», с воздушными гимнастами, марионетками и песенками в духе кабаре. Критик, которого цитировали в Интернете, называл ее «потрясающей» и «сенсационной». Может быть, так и есть, подумала Джой, но в то же время, судя по описанию, это нечто сомнительное, даже слегка порнографическое.

Джой не была ханжой ни по каким параметрам, особенно если речь шла о театре, но ей становилось как-то не по себе, когда она представляла Лили среди публики на подобном спектакле. Она сомневалась, что «Расписные потолки» – удачный выбор после такого трудного, полного волнений дня, и с удивлением поняла, что одержима желанием защитить Лили. Оградить юную девушку от любого опыта, который может смутить ее своей чрезмерностью: слишком возбуждающе, слишком модерново, слишком много людей в козлиных масках и жутком гриме, которые скачут по сцене с искусственными членами и в костюмах в стиле садомазо.

– Ты на меня не сердись, – сказала Джой, – но в «Дагмар-пакгауз» мы сегодня не пойдем.

«Вот, – подумала Джой, – я это сказала».

Когда Лили подняла глаза от вазочки с клубничным мороженым, на ее лице отражалась настоящая обида.

– Почему? Почему не пойдем?

– Просто мне кажется, что этого делать не стоит. Эта пьеса для взрослых.

– Что это значит?

Джой с трудом подбирала верные слова:

– Она оторвана от реальности.

– Я знаю. Потому и хочу пойти. Именно такой театр меня и интересует.

– Но на спектакль не пускают детей до восемнадцати лет.

Лили отложила ложку, откинулась на спинку стула и вздохнула:

– И что из этого следует?

– Из этого… думаю, твой папа не знал, о чем идет речь, когда давал разрешение пойти.

Лили закатила глаза и вздохнула уже раздраженно:

– Он мог бы прочитать. Никто ничего не скрывает.

– Но он не прочитал и не знал.

– А я понятия не имею, что он там знает, а чего не знает, – проговорила Лили, обороняясь. – Пойдем, Джой! Я уже не ребенок.

– Никто и не говорит, что ты ребенок. Просто мне неловко вести тебя на пьесу с рейтингом X.

– Никакой там не X. Пьесы так не классифицируют, это не голливудское кино.

– Сути дела это не меняет. Послушай, Лили, я не хочу тебя расстраивать. Но и брать на себя ответственность тоже не хочу. Если мы сначала расскажем твоему отцу и он даст добро, мы еще раз приедем в Лондон и сходим на спектакль. Обещаю.

– Он ни за что не даст добро, – пробормотала она.

– И я того же мнения.

Повисло неловкое молчание, несколько секунд ни одна из них не произносила ни слова.

– Значит, мы просто поедем домой? – с досадой поинтересовалась Лили.

– Нет. Я заказала билеты на другой спектакль.

– Ой! А на какой?

– Он несколько старомодный, но мне кажется, что тебе должно понравиться.

– И что же это?

– Пьеса, которая не сходит со сцены дольше всех в мире. Во всяком случае, так сказано на сайте.

Два часа спустя Джой с Лили сидели в театре «Сент-Мартинс» на Кембридж-сёркл, и Лили зачитывала Джой программку.

– «Мышеловка» Агаты Кристи идет без перерывов уже пятьдесят восемь лет, – прочитала Лили и посмотрела на Джой. – Вы в это верите?

Джой молча пожала плечами, потому что свет погас и поднялся занавес.

Лили сейчас же захватило повествование о ворчливой миссис Бойл, дерганом Кристофере Рене и странноватой мисс Кейсуэлл с ее жуткими и каждый раз неожиданными воспоминаниями о страшном детстве. Когда личность убийцы была установлена, Лили повернулась к Джой, полная удивления и восторга, и Джой поняла, что приняла верное решение. Она предложила Лили развлечение и пищу для ума вместо преждевременной встречи с извращенностью, сексуальной озабоченностью и прочими прелестями. И сделать это ей подсказал материнский инстинкт, которым, как считала Джой, она вовсе не обладает.

– Немедленно отправляйся в постель, – наконец сказал Иэн. – Уже половина первого, и чтобы завтра с утра ты не ныла о том, как ужасно устала и не можешь идти в школу. Я и так позволил тебе прогулять сегодняшние уроки.

Они сидели в кухне Иэна. Не успели Джой с Лили сойти с поезда и сесть в теплую машину, как Лили объявила, что умирает с голоду. И причина тому была. Последний раз они ели мороженое в четыре часа, а когда поезд дотащился до Колчестера, было почти одиннадцать.

– Вы ее не кормили? – спросил Иэн, выводя пикап со стоянки на дорогу.

– Что значит – не кормила? Конечно кормила! – возмутилась Джой. – Но мы хотели успеть на десятичасовой поезд, поэтому не смогли…

– Джой! – сказала Лили.

– Я думала, мы перехватим бутербродов в…

– Джой! – рявкнула Лили, обрывая ее.

Джой поглядела на Лили, сидевшую между ней и Иэном.

– Он ведь смеется, – пояснила она спокойно.

И точно, рот Иэна расплылся в улыбке.

– Молчи уж, умница-разумница, – сухо проговорил Иэн. – Тоже мне новость! Этот ребенок вечно умирает с голоду.

– Ничего подобного! – воскликнула Лили.

– Никогда не видел, чтобы девочка поглощала столько еды, что хватило бы…

– Папа!

– Просто чудо, что мне не приходится возить тебя в школу на тележке.

Лили закатила глаза. Она давно уже привыкла к подобному подтруниванию, кроме того, его слова не могли ее обидеть – она была стройна, как тростинка.