Артемий Ульянов - Записки санитара морга

Распахнув двери холодильника, мы наполнили помещение тяжелым удушающим смрадом. Его темная зловещая утроба словно вглядывалась в нас, пытаясь понять, можно ли нам доверить похороны ее обитателей. Извлекая под холодные лучи ламп стальные поддоны, я старался не смотреть на взбухшие черно-синие тела, безжалостно изъеденные гниением и человеческим равнодушием. Просто швырял их в казенные ящики, одного за другим, обматывая мутным полиэтиленовым саваном. Сверху ложились официальные документы, обещавшие долгожданное погребение за счет государства на задворках Николо-Архангельского кладбища.

Дорога до кладбища, кремация, погребение – все как у людей… Не будет на этих похоронах лишь самого главного – слез. Великая огромная страна не найдет для них даже крошечной слезинки. А ведь вполне хватило бы одной на всех… Но нет, они ее не дождутся. Не предусмотрено действующим законодательством, да и в бюджете не заложено.

Спустя некоторое время вся тара была под завязку заполнена неупокоенными россиянами, готовыми получить от государства последнюю порцию казенной заботы. Те, чьи габариты были меньше, чем у остальных, делили ящик со случайными незнакомцами, уложенные валетом. Вместе с мертвецами в ящиках лежали и ампутационные отходы – фрагменты тех, кто, возможно, еще жил в московских бетонных джунглях, не зная, что сегодня будет частично похоронен вместе с двадцатью четырьмя «безродниками». В стальном зловонном чреве «Эстолы» остался лишь один-единственный мертвец, которому не хватило места в выделенных нам ящиках.

– Так, этого в пленку – и наверх, – распорядился Бумажкин, тоскливо глядя на крупного коренастого бородатого мужика, на бирке которого значилось «Свиридов О. В.». – С нами останется, до следующей машины.

– В тот холодильник? – удивленно спросил Боря, тыча пальцем в потолок.

– У нас другой, что ли, есть? – раздраженно спросил его Вовка. И добавил: – Пока здесь побудет, потом заберем.

Пожав плечами, Плохотнюк тщательно замотал покойника, оставив его на подъемнике. Решение определить именно этот труп в наш фешенебельный английский агрегат было на первый взгляд странным. Но единственно верным. Нижний холодильник должен быть свободным. Пройдя суровую ядовитую обработку, он будет предъявлен старшему эпидемиологу клиники и главврачу. Тогда к нашему отделению (а конкретно – к шефу патанатомии) у руководства не будет претензий.

Свиридов оказался в компании ненужных людей относительно недавно, а потому тлен не успел как следует похозяйничать в нем. Облачив его сразу в два «эмчеэсовских» мешка для трупов, которые хозяйственный Вовка берег как раз для подобного случая, мы спрячем мертвеца в дальнюю секцию нашего основного холодильника до следующего раза. Возмущаться он не станет, покорно дожидаясь хлебовозку следующие несколько месяцев.

– Ну, теперь бегом! – сказал Вовка, собираясь открыть дверь кафельного убежища.

Согласно кивнув, мы с Борькой приготовились к яростному спринту. «Безродники» должны попасть в оцинкованный кузов грузовика как можно быстрее, не успев пропитать все вокруг своим смрадом. Потом мы будем тщательно протирать дезинфицирующим раствором все, до чего сможем добраться. Но лаборанты и врачи отделения, толком не знающие этой вони, все равно будут ругаться, принюхиваясь в лифтах к ее затухающим остаткам. И только бывший судмедэксперт Светка Петрова, изрядно повидавшая за свою карьеру, оставит это без комментариев.

Лифт. Один держит двери, двое грузят ящики, кнопка второго этажа – и через зал холодильника пулей к машине. И новая ходка, после которой будет другая, потом еще одна…

В пятнадцать минут третьего Леня закрыл кузов «ЗИЛа», спросив, брезгливо морщась:

– Ну, и где обещанное?

– Да будет тебе спирт, будет! – успокоил его Бумажкин. – Дай хоть переодеться-то…

Сняв с себя пластиковые костюмы, мы сложили их в специально приготовленный бак, надежно закрыв герметичную крышку.

– Тёмыч, а до Маркиной-то меньше часа осталось, – обеспокоенно заметил Плохотнюк.

– Сильно меньше часа, – поправил я его. – Уже вот-вот гроб с венками привезут…

Через минуту мы с Плохишом были уже в зоне выдачи вместе с Маркиной. Обложив ее тряпками, чтобы не запачкать косметикой одежду, я, не таясь, перекрестился, сказав «ну, с Богом». И принялся за работу.

Поначалу нам с Борей казалось, что оживить бабульку было бы куда проще, чем придать ей божеский вид. Но дело потихоньку двигалось. Старательно высунув кончик языка, словно прилежный школяр за чистописанием, я аккуратно сводил на нет все то, что делало ее похожей на ведьму. Первое успокоение пришло ко мне, когда нос Маркиной худо-бедно, но все-таки стал походить на человеческий. Боря стоял рядом, подавая мне инструменты и косметику еще раньше, чем я успевал попросить. Ассистируя мне, он участливо приговаривал «так, ага, так, вот». И регулярно сообщал, сколько минут осталось до того момента, когда двор морга заполнится российским криминалитетом.

Когда маленькая стрелка настенных часов уперлась в цифру три, старушка уже с трудом напоминала себя прежнюю. Без бороды, с гладким отштукатуренным лицом, на котором еле виднелся легкий румянец, она была почти готова предстать перед внуком и его подельниками. Но их все еще не было в отделении, как и гроба с венками.

– Фх-у-у! Надо же, успели, – облегченно выдохнул я, отступая на шаг назад и оглядывая Маркину, как смотрит требовательный художник на свой очередной шедевр. – А ты говорил «Вовку попроси».

– Да, удалась на славу, – согласился Плохиш, рассматривая результат. – Прям даже отдавать жалко красоту такую, – серьезно добавил он. И хотел еще что-то сказать, но дверной звонок оборвал его.

– А вот и братва пожаловала, – произнес я, стараясь скрыть нервы. Хотя работа и была завершена, от этих заказчиков можно было ждать чего угодно. – Борь, прими у них ящик, лады?

– Иду уже, – отозвался он, выходя из зоны выдачи. А через минуту уже заносил через служебный вход небольшой гроб, богато отделанный шелковой обивкой.

– Ну, как тебе клиенты? – поинтересовался я, бережно перекладывая покойницу в ее последнее земное пристанище.

– Очень серьезные парни, надо сказать. На очень серьезных «Мерседесах», – ответил он. – В общем-то – ничего страшного…

– Дай бог, дай бог… Гроб-то принять – оно, конечно, впечатление не производит. Слабо отдать? – спросил я, вроде как не всерьез.

– Да чего слабо-то? Отдам, без проблем.

– Ну, как скажешь, – кивнул я. – Квитанцию выписываешь, деньги уже у нас. Разговоров минимум, понял? – напутствовал его, вкатывая Маркину в бокс перед траурным залом. – И впрямь – душевно сделано. Бумажкин бы гордился. Кстати, чего-то его не видно…