Татьяна Лисицына - Агентство недвижимости предлагает... (СИ)

— Так что твой Джеймс просто не знает нашей истории.

— Не думаю, чтобы его это смутило. С тех пор прошло более ста лет и многое изменилось. Да, еще кроме Цветного бульвара, он еще предпочитает Сухаревку.

— Это ничуть не лучше, — рассмеялся Максим, — раньше, напротив здания Шереметьевской больницы, был самый знаменитый рынок, где сбывали краденое. Там можно было купить все что угодно, от полотен известных художников до крайне редких книг. Там…

— Хватит, хватит, — я замахала на него руками. — Рядом с тобой я чувствую себя темной и необразованной.

— Ты — замечательная, Наташка, просто ты, как и многие москвичи, совершенно ничего не знаешь о городе, в котором живешь, — он как-то особенно нежно посмотрел на меня, и я поспешно перевела разговор на другую тему.

После этого разговора, когда меня особенно доставал Джеймс своими претензиями, я про себя посмеивалась, что он не знает истории так горячо любимого им Цветного бульвара.

Сначала мы купили ему одну квартиру, потом другую, которую он стал сдавать, а потом он вдруг решил, что ему нужен офис. Мы посмотрели несколько вариантов, из которых он выбрал на мой взгляд, самый неподходящий и купил его. Самое смешное началось после, когда он стал требовать, чтобы я договорилась с другим жильцами, чтобы они тоже продали ему квартиры. На мой вопрос «зачем ему столько квартир в одном доме» он ответил, коверкая русские слова:

— Я поставлю двухъярусные койки в каждой комнате, и буду сдавать своим соотечественникам посуточно.

— И сколько будут стоить сутки? — поинтересовалась я.

— Двадцать пять долларов, — ответил он, не моргнув глазом, а я подумала «какие же они все-таки капиталисты».

Пришлось нам с Ричардом, которого я взяла в качестве охраны, познакомиться с остальными жильцами. Мне удалось продать ему три квартиры из этого дома, но остальные три семьи никак не хотели уезжать. Но они, эти иностранцы, ничего не хотели об этом слушать. Придя в очередной раз после переговоров, я сидела у Иры расстроенная и злая.

— Я никак не могу отделаться от ощущения, что, работая с иностранцами, я стала так же глупо выглядеть, как и они, — пожаловалась я ей. — Мне кажется, что у меня даже появился акцент в русском языке.

— Уж лучше бы ты, подруга, разговаривала с ними по-английски, заодно бы язык выучила.

— О чем ты? С моими-то школьными знаниями? Мы и так друг друга не понимаем. Вот что мне делать с гостиницей? Завтра Ричард будет ждать ответа, как прошли переговоры о продаже. А жильцы всем довольны и не хотят уезжать.

— Слушай, а они, эти англичане, считают, что все должны выехать только потому, что Джеймс хочет сделать гостиницу в их доме?

— Он считает, что деньги могут все, — вздохнула я. — И если он сделал им выгодное с его точки зрения предложение, то они должны немедленно собирать вещи.

— А это предложение действительно выгодное?

— Да нет, конечно. Где ты видела, чтобы от иностранцев поступали выгодные предложения? Они считают деньги вовсе не хуже, чем наши товарищи.

— Да уж, тяжела твоя доля, — Ира подлила мне еще кофе. — Но не расстраивайся ты так, что-нибудь решится.

— Слушай, а этот Ричард тебе в чем-нибудь помогает, кроме как телефоны клиентов дает?

— Ну, он иногда ходит с нами на просмотры, если клиент плохо говорит по-русски и держит их за руку во время сделки.

— Как за руку?

— У них случается нервный шок, когда они понимают, что оставили свои кровные в нашем русском банке, а документы на квартиру будут только через две недели. А на руках у них только какой-то банковский договор, в котором написано, что в случае если квартира не зарегистрирована, они могут забрать свои денежки обратно. Только они все равно не понимают, почему во всем мире деньги перечисляют со счета на счет, а у нас надо везти в чемоданчике в тот банк, в который тебе скажут. Для этого и нужен Ричард, он хлопает по плечу и говорит: «Это Россия. Здесь все так делают. Клади доллары в этот ящик, а ключ от него можешь взять себе, только ты все равно не сможешь их взять раньше, чем через две недели. Да, это Россия, здесь все так делают. Верь мне, я англичанин. Все будет хорошо».

Ира улыбнулась.

— А почему они верят этому Ричарду, как родному?

— Ну, ты бы тоже верила русскому в Америке, разве нет? У них выхода нет другого.

— Забавная у тебя теперь работенка и времени стало много свободного.

— Да уж, только знаешь, я все равно скучаю по ребятам.

Ира грозно посмотрела на меня:

— И по Славе тоже?

— Нет, уже нет.

— Честно?

— Ну, если честно, то почти нет. Я скучаю по всей нашей обстановке, даже по Александру Ивановичу и Светке-трудоголику, не говоря уже о Максиме и Тамаре. Ты не поверишь, но когда я прозваниваю квартиры из дома, мне не хватает того галдежа, который стоял у нас в комнате агентов. И, вообще, все это было так весело. У меня никогда не было такого хорошего коллектива как там. А когда я уходила, Александр Иванович сказал, что я могу вернуться в любой момент.

— Конечно, у них там, как на помойке, всех принимают. Они же вам зарплату не платят.

Я хотела защитить любимое агентство, но вдруг зазвонил мой мобильный.

— Привет, Наташа, — услышала я голос Максима. — Мы сидим в нашей кафешке и отмечаем Тамарину сделку. Она стала взрослой девочкой и расселила большую коммуналку. Теперь мы пропиваем ее денежки и хотим, чтобы ты в этом поучаствовала.

— А кто там с вами? — спросила я.

— Ну, мы двое, Светка, а вот Славик куда-то умотал, мы ему не можем дозвониться.

— Если вы не будете ему дозваниваться, то я буду у вас через час.

Максим замолчал, он не понял, почему вдруг я не хочу видеть Славу, вдруг я услышала голос Тамары в трубке:

— Давай приезжай. Его не будет, он вообще последнее время с нами не ходит.

Я вскочила с места.

— Забери Настю из школы, а? Я так по ребятам соскучилась, — бросила я Ире уже в дверях.

Наша пирушка в кафе отличалась от предыдущих только тем, что в ней не принимал участия Слава, и этому я была искренне рада. После моего неудачного признания в любви мы вряд ли бы смогли общаться, как раньше. Новостей было так много, что мы досидели до самого закрытия кафе, а потом, проводив Тамару и Свету до метро, и пошли вдвоем с Максимом прогуляться по ночной Москве. Когда живешь в таком отдаленном районе как Новогиреево, то совершенно забываешь о том, что живешь в столице. Дома там все одинаковые, белого или серого цвета, одной и той же прямоугольной формы, отличающиеся друг от друга лишь количеством этажей. А в центре ощущаешь себя причастной к этому величественному и красивому городу. Здесь я никогда не устаю удивляться причудливости архитектуры и иногда могу подолгу стоять перед каким-нибудь зданием, удивляясь его красоте и представлять, как здесь когда-то давали балы и к парадному подъезду подъезжали кареты. Но все-таки, наверное, мое самое любимое место — это Александровский сад. Мне нравится здесь в любое время, но вечером здесь особенно красиво. Мы долго шли молча, но у клумбы с красными тюльпанами я замедлила шаг, и Максим предложил посидеть. Я села рядом с ним на скамейку. Сегодня он был какой-то особенно молчаливый, даже грустный, и я подумала, что ему будет лучше, если он выговорится.