Вера Колочкова - Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс (сборник)

– Погоди, Гриш… А этот вот ситчик, например, он же все равно каких-то денег стоит?

– А ситчик мама моя отдала. И даже с удовольствием от него избавилась! Когда-то хапнула сразу несколько рулонов, поддавшись всеобщей панике грядущего на все дефицита, а потом не знала, куда и приспособить. Так что я ее очень даже и выручил, если можно так сказать. Этот ситчик к вашей квартире идеально подошел вместо обоев. А сейчас мы его еще на несколько раз специальным лаком покроем, так и вообще красота будет неописуемая.

– Гриш, а лак, например? Он же тоже денег стоит.

– Слушай, отстань от меня, а? Почему я тебе всю технологию объяснять должен? Что да как… Говорю же тебе – все продумано! И не вмешивайся в процесс минимализма! А если помочь хочешь – иди лучше ребятам бутербродов наделай! Время-то к обеду движется.

К концу второго дня, как раз к воскресному вечеру, ремонт квартиры был закончен. Катя даже успела к приезду Лены разобрать-развесить все вещи по шкафам.

Увидев в окно, как Лена с детьми входит в подъезд, ребята дружно выстроились в прихожей, откуда-то волшебным образом появился букет цветов и бутылка с шампанским. Катя открыла заранее дверь.

– О господи, Кать, что случилось? – опешила Лена, передавая ей на руки потянувшую к ней ручки Тонечку. – Как вас тут много, ребята!

– Леночка, а у нас для тебя сюрприз! – торжественно объявил Гриша, кладя обе ладони на белобрысые головки близнецов, тут же вцепившихся в его ноги: Венька – в правую, Сенька – в левую.

– Господи, не пугайте меня… Что случилось?

– Прошу, мадам, обозреть свои новые апартаменты!

Ребята, улыбаясь, вмиг раздвинулись коридорчиком, освобождая Лене вход в комнату. Осторожно, на цыпочках, она вошла и остановилась, и ахнула, открыв от изумления рот. Комнату невозможно было узнать. Та же самая старенькая мебель, обтянутая новой тканью, расставлена была так, что явно чувствовался в комнате особенный, неповторимый стиль. Все было продумано до мелочей, смотрелось интересно и со вкусом, все радовало глаз необыкновенно теплым и ярким решением, все дышало уютом с примесью веселого дизайнерского интеллекта.

– Нравится? – спросил, подойдя к ней, Гриша.

– Не то слово… С ума сойти, – прошептала тихо Лена, разведя руки в стороны. – Я вообще нигде такого не видела, честно говоря. Здорово как!

– Ура! Пацаны, ура! Ей нравится! – обернулся Гриша к сгрудившимся в дверях ребятам. – Можно открывать шампанское!

– Нет, погодите… Как же это… – повернулась к ним Лена. – Это вы все сами, что ли? За два дня? Не может быть! Спасибо, конечно. Ой, что-то я совсем растерялась! Мне таких сюрпризов в жизни никто никогда не делал. Господи, красота-то какая! Гриш, так это ж все, наверное, бешеных денег стоит? – тревожно обернулась она к Грише.

– Ну, начинается… Еще одна озабоченная появилась! – с улыбкой проворчал Гриша. – Лен, успокойся! Какие деньги? Говорят же тебе – сюрпр-и-из! Подарок такой, понимаешь?

– Ну как же так?

– А вот так! Давайте лучше чай пить. Да и обмыть бы слегка такую красоту не мешало. Чтобы постояла подольше. Эй, Катерина! Давай подсуетись-ка, на стол накрывай! Веселиться будем!

Ровно через час, в самый разгар дружного молодежного веселья, властно-требовательно, на одной сплошной ноте продребезжал дверной звонок – так всегда оповещала о своем приходе только Вероника Владимировна, не отпуская пальца от нажатой кнопки, пока ей дверь не откроют.

– Так, что здесь происходит? – возмущенно заглянула она в комнату. – Елена, что за бардак, я не понимаю? Пьяный разгул какой-то. И при детях.

– Вероника Владимировна! Это ко мне! Это мои друзья пришли! – подскочила к ней Катя и, не дав войти в комнату, вытеснила ее изо всех сил на кухню, будто на амбразуру кинулась.

– Что значит – друзья пришли? – продолжала бушевать Вероника Владимировна. – Какие еще друзья? У себя дома будешь друзей водить! Сколько угодно! А здесь, при детях, я не позволю устраивать подобный дебош! И сестрица твоя тоже хороша – сидит за столом, как будто так и надо. Безобразие… Да ее ж за это материнских прав лишить надо! Детей отобрать немедленно! Не ожидала я от Елены такого. Мать называется! Нет, не место ей рядом с детьми, просто не место.

– Так а зачем отбирать-то их, Вероника Владимировна? – хлопнула рыжими ресницами Катя. – Она и сама вам их скоро отдаст.

– Как это, сама? – уставилась на Катю Ленина свекровь. – Ты что такое несешь, Катерина? Или ты тоже вино пила?

– А вы разве не знаете? – на голубом глазу продолжала вдохновенно импровизировать Катя. – Странно… Недавно Соня звонила, и они с Леной решили, что близнецов вам отдадут, а Тонечка у Лены останется, потому как маленькая еще. А что делать, раз так с Толиком получилось? Вы его мать, вы должны. Он же их к себе, в новую свою семью не берет, значит – только вам. У вас и жилплощадь позволяет, и пенсия нисколько не меньше Ленкиной зарплаты. Так что вопрос почти решен, Вероника Владимировна. А я думала, вы знаете, – похлопала наивно ресницами Катя для пущей верности.

– Погоди… – опешила свекровь. – Что значит – ко мне? Что ты такое говоришь. А ты точно слышала? Ленина сестра прямо так и сказала?

– Ну да… – пожала плечами Катя. – И еще сказала, что если вы их брать не будете, она вас через суд заставит. Чтоб все поровну было, по справедливости.

– О боже… – тихо прошептала Вероника Владимировна, без сил опускаясь на кухонный стул. Лена, вскоре войдя на кухню, застала ее совершенно растерянной и побледневшей, уставилась удивленно в ее лицо.

– Вероника Владимировна, я сейчас вам все объясню…

– Нет! Нет! Мне не нужно ничего объяснять! – резво подскочила со стула свекровь, выставив перед Лениным лицом ладонь. – Не нужно!

– Так там ремонт… – растерянно пролепетала Лена вслед быстро направившейся к выходу свекрови. – Куда же вы?

Вздрогнув от резкого звука захлопнувшейся двери, она удивленно обернулась к Кате, которая старательно резала на разделочной доске колбасу для бутербродов, вся сосредоточившись на этом важном занятии.

– Чего это с ней, Кать?

– Не знаю, Лен… – равнодушно пожала плечами Катя. – Странная какая-то она у вас. Совершенно неуравновешенная тетка.

Почему-то всегда время быстро летит именно летом – не успеваешь его замечать. Только началось, и плавно-незаметно июнь перекочевал в июль, и на тебе – скоро уже и август на дворе… И сумерки уже не такие бархатно-теплые, как в начале июня, а с едва заметной ноткой дождливой осенней прохлады, от которой хочется слегка передернуть плечами, стоя у раскрытого настежь окна.

«Нет, сегодня уже точно не увижу, – грустно подумал Марк, глядя в темнеющее на глазах небо, – поздно уже… Надо ложиться спать, завтра опять вставать рано».