Лондон: время московское

И вот еще о чем я хотел вам рассказать, голубочки. Ваш дядюшка вырос и возмужал на улице, соединяющей Сити с провинцией, иначе говоря, на дороге между Святым Павлом и Вестминстером, где всяк гулял, и скакал, и пробирался, и препирался (я хочу сказать, что движение там плотное).

В верхней части — Чаринг-Кросс, о котором мы уже узнали преизрядно. Но у великой этой улицы есть и нижняя половина — Богом забытая земля, так сказать. Сейчас мы именуем ее Уайтхоллом, ну да, поскольку раньше тут был дворец. А дворец этот принадлежал милой алой птичке Уолси [62] Кардинал Томас Уолси (1473–1530), в 1515–1529 годах — английский лорд-канцлер, доверенное лицо Генриха VIII, в конце жизни попал в опалу. , но тот в конечном счете отдал его Гарри с Анной [63] Король Генрих VIII (1491-1547) и его вторая жена Анна Болейн (1501-1536). (хотя, прямо скажем, весьма неохотно), там-то они и поженились, хотя и это не спасло бедняжку Уолси, но и Анне Уайтхолл ничего хорошего не принес. Впрочем, эту историю вы уже слышали.

А потом Уайтхолл стал местом казни Карла — Первого, разумеется: Карлы Последующие пожили в свое удовольствие и умерли в своей постели, однако история, которую я хочу вам рассказать, — это не его история. Нет, дражайший Карл Наипервейший встретил смерть на Уайтхолле, но это была достойная смерть, какой пожелал бы любой. Говорят, он произнес зажигательную речь, да я и сам был там, разумеется; да будет мне позволено вас заверить, что, идя навстречу судьбе, он шагал с высоко поднятой головой. Несколько минут спустя его голова вновь была поднята высоко, но на сей раз отдельно от всего остального, остальное же тем временем заливало правом помазанника Божия всю дорогу (а дорога в ту пору была вымощена булыжниками сугубо конского производства). Банкетный зал — единственное, что сохранилось от дворца Уайтхолл вплоть до двадцать первого века, голубочки; сегодня тут водят экскурсии дамы в нарядах семнадцатого века, а потом посетители могут остаться и послушать концерт, будь у них на то желание. Искренне рекомендую Вивальди при свечах.

А ведь мы еще даже не спустились к Вестминстеру — я об аббатстве и, разумеется, о дворце; есть еще и собор — не ошибитесь, когда будете в следующий раз играть в “Тривиал персьют”, голубочки, коронации проходят в аббатстве, зарубите себе на носу: собор — это для католиков, а монарха коронуют в окружении праха монархов , так они хотя бы в кои веки раз собираются в полном составе.

Вот он, Вестминстер, в юго-западном конце Уайтхолла. Маленькая зеленая площадь и множество больших зданий. Высокие, правда ведь, а уж какие важные. Об аббатстве мы уже поговорили; можете заглянуть к Дарвину, Галлею, Чосеру и даже увидеть корсет Бесс [64] Елизавета I (1533–1603), Королева-девственница, младшая дочь Генриха VIII и Анны Болейн. (признаться, мне больно думать, как такое можно носить, хотя уж мне-то не составило бы труда туда втиснуться). Одно время деканом аббатства был безумный Билл Бакленд [65] Бакленд Уильям (1784–1856) — английский теолог, декан Вестминстерского аббатства в 1845–1856 годах, крупный британский геолог и палеонтолог, член Лондонского королевского общества. Описал первый в истории науки вид динозавров — мегалозавра. Обнаружил логово доисторических гиен в Киркдейлской пещере, где нашел также множество окаменелых останков других животных. , который перевез сюда весь свой зверинец, включая медведя, жену, черепаху, орла и пятерых детей, и, задрав сутану выше коленей, сновал взад-вперед по десятивековым монаршим останкам, просачиваясь между разрушенными склепами по узким проходам, что годились для монахов времен Плантагенетов, но никак не для дородных викторианских натуралистов, пока наконец не повредил голову, выпав из кареты, и друзья втихую вывезли этого человека, который однажды попробовал на вкус королевское сердце [66] Уильям Бакленд утверждал, будто бы ухитрился включить в свой рацион всех представителей животного мира, вплоть до навозных мух. По легенде, когда ему однажды показали хранившуюся в Ньюнеме неподалеку от Оксфорда реликвию — сердце короля Людовика XIV в серебряном ларце, Бакленд не устоял перед искушением и, прежде чем кто-либо успел возразить, схватил и проглотил это сердце. , и все ради того, чтобы провести остаток дней в заваленной сеном келье и рвать там на себе седеющие волосы среди фантомных гиеньих костей из своей идиотской Киркдейлской пещеры.

Какие были головы, голубочки! Анна, и Карл, и даже дражайший Бакки, который, хоть и не был обезглавлен, но покинул сей мир безмозглым. Но нет, голубочки, мы еще не добрались до цели; я хотел рассказать вам совсем о другой, изменчивой голове, если вам будет угодно (а вам ведь будет угодно?).

Я имею в виду, конечно же, лорда-протектора собственной персоной, бородавчатого Олли Кромвеля, который умер в Сомерсет-хаус (это на Стрэнде, голубочки, но, Богом прошу, давайте не будем туда сейчас возвращаться), а погребен был в Вестминстерском аббатстве, где гнил рядом с теми самыми королями, которых лишил права называться помазанниками Божьими. Там он и лежал, покуда его сын не насвинячил так, что мало никому не показалось, а сын Карла , Карлуша-копуша, не восстановил коронархию и не объявил Олли грязным низким изменником. А на дворе-то был семнадцатый век, голубочки, с изменниками в те поры известно что делали, и то, что они уже вышли из игры, ровным счетом ничего не меняло. Так что хитрюгу Кромвеля раскопали, повесили, а потом отрубили ему голову и насадили на кол, а кол водрузили на дворец, где заседал Парламент, и простоял он там семьдесят лет, пока западный ветер не распростер над ним свои крыла и не сдул его прочь. История продолжается, голубочки, но что-то мы подзадержались, пора двигаться дальше.

А вот вам подсказочка: вы заметите, что памятнику Черчиллю на Парламентской площади недостает традиционного покрова из птичьих подношений. Какому-то умнику пришло в голову пропускать через него ток, так что держитесь подальше, голубочки. Слушайте своего дядюшку Дыма, дети мои, и не садитесь на тростеносца Уинстона.

Куда же мы отправимся дальше, голубочки? К чему связывать себя линейным повествованием, к чему перемещаться от одного места к другому, начать здесь, остановиться тут, напоследок пропустить рюмочку там и вернуться домой точно к чаю? Ведь в нашем распоряжении все время и пространство городское, все великое лондонское своеобразие! Роза ветров — это ужасно скучно; пришла пора ее оставить.

Я знавал одного человека — чудесный был человек, но каков характер! (“За правое дело оскорбит не задумываясь”, — так о нем говорили; вы уж постарайтесь, чтобы никто не сказал такого о вас!) Доктор Джон [67] Хантер Джон (1728–1793) — шотландский хирург, один из наиболее выдающихся врачей и ученых своего времени. Считается, что он был прототипом доктора Дулиттла, послужившего, в свою очередь, прообразом доктора Айболита. собирал тела — ну то есть коллекционировал части трупов. Он начинял ими бутылки, препарировал и хранил в своем доме, который превратил в некоторое подобие музея — разумеется, на Лестер-Сквер [68] Пешеходная площадь в западной части Лондона. С конца XVIII века перестала быть фешенебельным районом и стала местом развлечений. Там разместилась кунсткамера, а позднее — несколько театров и отелей. Современный театральный и кинематографический центр Лондона. , которая подобно магниту тянула к себе бесстыжих балаганщиков даже много столетий назад. Он пустил по миру семью, докупая все новые образцы в коллекцию (которую, уж конечно , составлял в учебных целях), и умер обладателем 14 507 образцов всякой анатомической всячины, если не считать той всячины, которой его семейство могло бы найти более прямое применение.