Дж. м. Ледгард - Погружение

На рисунке был обычный дельфин.

– Они любят играть?

– Не сказала бы, – ответила она, подумав. – Их вообще трудно понять. Поначалу мне казалось, что они не выросли и ведут себя как дети, но, чем больше мы их изучали, тем таинственнее они становились. Самое интересное – это глубина, на которую они ныряют. На такое не способно ни одно другое существо в мире. Они остаются под водой по часу, уходят на глубину в две тысячи метров и охотятся там на кальмаров с помощью ультразвука.

– Выпьешь?

– Нет, спасибо.

Он налил себе виски.

– Мне понравилось, как они выглядят. Они хорошенькие. С белыми пятнами под подбородком и тяжелыми веками. А работа была неинтересная, я устала от нее, и к концу дельфины с китами интересовали меня не больше, чем куропатки или там собаки с тремя ногами. Клюворылы – это К-вид. Они медленно взрослеют, в океане нет опасных для них хищников, у них большой мозг, длинная беременность и низкий коэффициент рождаемости. Если бы я была инженером, как ты, меня бы, наверное, заинтересовало, как они все одновременно собираются, чтобы смотреть на нефть, практически секунда в секунду, – она постучала по циферблату. – Если бы я была биологом, мне точно было бы интересно, почему они не заплывают в реки, впадающие в Лигурийское море, – их почки не способны справиться с бактериями, живущими в пресной воде. Я бы восхищалась их умом. А вместо всего этого я сидела в лодке, и ее качало… лодки всегда качает… сначала на несколько фатомов, потом глубже… знаешь, как звучит голос кита под водой?

– Как у коровы?

– Как ломающийся кусок пластика. Или щелчки в телефонной трубке. Наконец я поняла. Клюворылы показали мне дорогу, и все. Больше ничего подобного никогда не случалось. Вместо того чтобы изучать животных, я смотрела на само море. Как оно наполняет ямы, что происходит на дне.

Наверное, первый раз я подумала об этом, когда мои коллеги стали изучать декомпрессионную болезнь, от которой страдали клюворылы при всплытии. Со стороны казалось, будто они покидали этот мир на время и при возвращении понимали, насколько он жесток. Они неподвижно болтались на поверхности, невозможно было понять, боль ли это от декомпрессии, ломит ли у них кости или их просто ослепил дневной свет.

Стратегия джихадистов, действующих в союзе с Аль-Каидой в Сомали, – создать хаос и тем возродить исламскую нацию, чистую в своей вере. Халифат великого Сомали как предводитель всемирного джихада.

Здешние боевики и солдаты из других стран нападут на христианскую Эфиопию и Кению, чтобы освободить тамошних мусульман и втянуть в войну Америку, Европу и прочих крестоносцев. Цель всемирного джихада – утвердить себя силой оружия и создать мусульманскую сверхдержаву: занимающую несколько континентов, лишенную границ, управляемую одними законами и объединенную молитвой.

Юсуф распростерся на полу мечети у моря. Он был зилотом, солдатом, фанатом «Арсенала», и только Аллаху было ведомо, что он молится о чистоте помыслов. Он молился за верующих. Молился о подчинении Сомалиленда и возвращении Огадена Сомали. Молился за город Могадишо. Он молился, чтобы пиратов, грабящих и ходящих к шлюхам, за волосы втащили бы к Богу или же наказали иным способом.

Он был аль-Афгани, афганцем. В лагерях Аль-Каиды в Афганистане его выучили сначала на снайпера, а потом стали учить тактике. Он был охранником Абдуллы Аззама в Пешаваре, пока того не убили. Потом его поставили на защиту Хамзы бен Ладена, одного из младших сыновей Усамы. Аззам показал Юсуфу путь: джихад и пуля, никаких переговоров, никаких диалогов и никакой капитуляции.

В две тысячи первом он несколько дней провел с Усамой бен Ладеном в Тора Боре. В две тысячи втором вернулся домой в Сомали – через несколько недель после того, как успел сбежать из укрытия в горах Ашер, что на юго-западе Саудовской Аравии. Когда контртеррористические войска ворвались внутрь, они обнаружили миску дымящейся овсянки и пачку паспортов африканских стран. Все с фотографией Юсуфа и все на разные имена. О побеге написали на джихадистских сайтах и упоминали в новостях наряду со взрывами и казнями неверных. Была там одна хитрость: свой человек в саудовской полиции направил отряд не в ту сторону, пока Юсуф полз по скале.

Он воевал с генералами и другими неверными, которые уничтожили Сомали после крушения режима Сиада Барре в тысяча девятьсот девяносто первом. Безграмотные сифилитики, нелепые убийцы. Впрочем, его люди были не лучше. Джихад привлекает психопатов. Ему были нужны мальчики, имеющие цель, готовые вступить в битву или рвануть шнур и подорвать сами себя. В детстве он был пастухом и знал, какими жесткими, находчивыми и мужественными могут быть дети. Он всегда предпочитал их взрослым мужчинам, ненадежным, зачастую вступающим в джихад за деньги или из соображений верности клану. Он лично учил мальчиков в лагерях: убивай во имя Аллаха. Убивай до конца света. Если ты остался единственным верным, убивай. Если убьют тебя, Аллах отомстит. Если тебя убьют, тебя ждет рай .

Он читал Коран. Рассказывал мальчикам, что в двадцатом веке, с его империями коммунистов и христиан, с государством Израиль и сионистским заговором, ему не было места. Зато оно нашлось в двадцать первом веке, где возможен джихад. Мальчики затихали и твердели лицами. Били кулаками воздух. Прятали лица под платками и бесстрашно кувыркались вниз по склонам вместе с пулеметами. Стрелять их учил бывший американский десантник, который принял ислам, послужив рядом с моджахедами во время Боснийской войны. Юсуф заканчивал обучение беседой о халифате. Халиф придет , – говорил он, – святые времена вернутся . Халифат – государство невинных, защищенных строгими законами. Музыкантов и тех, кто ведет себя странно, ожидает порка, ворам рубят руки, лжецов клеймят, а суфиям, христианам и марксистам рубят голову. Там мало вечеринок, нет сигарет и нет ката.

Чтобы добыть денег на расходы, подавать милостыню и поддерживать своих жен и детей, Юсуф торговал ладаном. Деньги для боевиков он получал благодаря налогам и вымогательству в подвластных ему городах, а также из частных пожертвований. Оружие привозили одномачтовые лодки дау из Йемена и Эмиратов и самолеты – из Эритреи. Он сражался плечом к плечу с боевиками шейха Абу Мансура и Хасана аль-Турки, которые называли себя шабаб, юными, и держался подальше от мятежной группировки Хизбул Ислам и ее лидера Хасана Дахира Авейса.

Иногда он разочаровывался. Вместо пушек использовали слова, а там, где можно было бы обойтись словами, пушки. Он был тактиком, но главной его тактикой была абсолютная вера в Аллаха, всемилостивого, милосердного. Ему приходилось прятать членов Аль-Каиды, которые планировали напасть на американские посольства в Найроби и Дар-эс-Саламе в тысяча девятьсот девяносто восьмом или на израильских туристов в Момбасе в две тысячи втором.