Бенджамин Констэбл - Три жизни Томоми Ишикава

До свидания.

Целую-обнимаю,

По пятницам я улыбаюсь. Я вижу в зеркале свое смеющееся отражение, когда смываю с рук рабочую неделю, прежде чем отправиться домой. Я обожаю выходные и сюрпризы, которые сыплются из ниоткуда. Я со всеми прощаюсь, шагаю по улице и бегу по эскалатору в метро. Пропускаю других вперед, помогаю женщине с тяжелыми сумками, отдаю лишнюю мелочь попрошайке и уступаю место совершенно незнакомому человеку. Я стою, прислонившись спиной к стене вагона, и подумываю, не достать ли книжку, но предпочитаю просто смотреть, как люди входят и выходят, и ловить обрывки разговоров, выдернутые из контекста.

В кармане звонит телефон.

– Et alors?

Когда в пятницу так начинается разговор, это значит: «Ну что, неделя прошла хорошо?» и «Ну что, пойдем поиграем?» Сегодня вечером, как мне сообщили, мы с друзьями собирались вместе поужинать, потом сходить на вечеринку, где будут музыка, танцы и незнакомые люди. Мы решили встретиться в полвосьмого за аперитивом и немного выпить, прежде чем идти в ресторан, где мы будем смеяться и спорить о политике и искусстве. Я успел бы добраться до дома, немного передохнуть, вымыться, переодеться, слушая музыку, поискать в Интернете какой-нибудь случайный факт, который вдруг придет в голову и покажется очень важным, и присоединиться к компании около девяти. Опаздывать никогда не входило в мои намерения, просто я люблю делать дела в своем темпе. Спешить – не в моем духе.

Сегодня я счастлив без какой-либо причины. Но в этом нет ничего особенно странного.

Вернувшись домой, я дождался лифта и нетерпеливо шевелил пальцами в карманах, пока тот преодолевал шесть этажей. Заодно я полюбовался на свой язык в зеркале, потому что, разумеется, зеркала в лифтах вешают именно для этого.

Возле моей двери сидел Кот, и я удивился, поскольку он не нуждался во мне, чтобы входить и выходить.

– Привет, Кот, что ты тут делаешь? – спросил я и открыл дверь. – Если ты принес плохие новости, я не желаю их знать.

Он встал и потерся о мою ногу, и я ощутил внезапное сомнение, потому что обычно Кот приходил только с добром. Когда дверь открылась, послышался шелест бумаги о дерево – что-то под ней лежало. Кот прошел мимо меня в квартиру, как к себе домой, а я нагнулся, поднял толстый конверт и увидел свое имя, написанное знакомым почерком. Письмо было от Томоми Ишикава, также известной как Бабочка, хотя я понятия не имел, отчего она написала мне и зачем явилась лично, чтобы подсунуть письмо под дверь в мое отсутствие. Но Бабочка полна сюрпризов.

Я повесил куртку, зашел в спальню и плюхнулся на кровать. Сбросив ботинки, я несколько секунд поигрывал письмом, прежде чем вскрыть конверт. Внутри оказалась пачка страниц.

Кот запрыгнул на кровать рядом со мной, и я понадеялся, что лапы у него чистые. Слишком большой для обычной кошки, он потянулся, как сфинкс. Я погладил Кота ногой, но тот не обратил на меня внимания и уставился в окно. Я начал читать.

Томоми Ишикава была моим другом. И Томоми Ишикава лежала мертвой на моих руках. Мой мозг словно замкнуло. Ни единой мысли не могло вырваться наружу. Глаза отяжелели от слез, не способных пролиться. Я взглянул на свою грудь, чтобы проверить дыхание. Я дышал медленно, равномерно, глубоко и видел, как бьется мое сердце – гулко и сильно. Быстро. Очень быстро. Томоми Ишикава умерла, и, как человек, получивший тяжелую рану, я знал, что мне больно, но ничего не чувствовал.

Я попытался вспомнить пять стадий горя – шок, отрицание, гнев, депрессию и принятие. А как насчет вины? Она входит в их число? Я решил, что у меня шок. Я не понимал, что происходит, не понимал себя, не знал, что делать. Почему я не позвонил ей вчера? Ведь ничего не стоило. Мы сходили бы в бар. Я посмотрел на Кота – он повернул голову и взглянул мне в глаза. Впрочем, он не из тех кошек, которые садятся рядышком, прижимаются и поглощают негативную энергию, ну или что там делают кошки. Но Кот себя так не ведет по ряду причин. Во-первых, он не домашнее животное. Он похож на дикого кота, или рысь, или нечто подобное, размером с собаку, пусть и небольшую, но в любом случае значительно крупнее обычной кошки. У Кота длинные когти, и ему все равно, гладят его или нет. Он не мой кот. Он просто иногда приходит в гости.

Во-вторых, он вообще не существует. Это воображаемый кот, своего рода секрет.

Я встал и поискал мобильник, который лежал в кармане куртки. Нашел телефон Бабочки, нажал зеленую кнопку и поднес трубку к уху. Секунду стояла тишина – и я взглянул на экран, чтобы убедиться, что связь есть, и вновь прислушался. Начались гудки. «Давай, Бабочка, возьми трубку, ответь же!» После пяти гудков включился автоответчик, и знакомый голос сказал по-французски, что Томоми Ишикава недоступна и перезвонит, как только освободится. И на заднем плане я услышал собственный смех, потому что она сделала эту запись в моем присутствии. Я прервал звонок.

– Что делать, Кот?

Кот уставился на меня. Вы, наверное, думаете, что, будучи воображаемым, он не ограничен законами физики и правилами реальной жизни. Но это не так. Например, Кот не умеет говорить – по крайней мере, он не разговаривает со мной. Иногда мне кажется, будто я понимаю, о чем он думает, и иногда представляю, что Кот сказал бы по тому или иному поводу, но это уже иллюзия иллюзии. Кот – плод моего воображения.

– Кот, помоги, я не знаю, что делать.

Я прижал кончики пальцев к векам, словно в надежде вернуть мозгу ясность мысли, лег на постель, положил на голову подушку и прижал ее к лицу. В последнее время я уделял Бабочке мало внимания. Она была занята, а я просто… что-то делал. Вероятно, она отчаянно нуждалась в помощи, а я что-то делал. Занимался какой-то фигней. Я ощутил вес Кота, который прошел по мне, болезненно придавив ноги.

Я взял телефон и снова позвонил Томоми Ишикава, но автоответчик включился сразу же. Я звонил семь раз подряд и каждый раз вслед за секундной тишиной раздавался ее голос в записи. Что-то здесь было не так, в первый раз я слышал гудки. Каким образом телефон мог испортиться или сломаться за две минуты, которые прошли между первым и вторым звонками? Разрядилась батарея? Или его кто-то выключил?

Я достал с полки коробочку с разными интересными мелочами, порылся там и вытащил ключ на короткой красной ленточке. Ключ от квартиры Томоми Ишикава, который она оставила мне, чтобы я ходил поливать цветы, когда она уезжала. Ну и на всякий случай.

Я надел ботинки, схватил куртку и вышел, хлопнув дверью чуть сильнее, чем рассчитывал. Оставалось надеяться, что я не отрубил Коту воображаемую голову – но он уже стоял возле лифта.

– Пойдем по лестнице, – предложил я, и Кот обрадовался, потому что вообще-то он не любит лифт. Метро он тоже не любит, но тем не менее он спустился со мной по эскалатору, вошел в вагон и уселся у меня между ног. Воображаемому коту нелегко в метро, потому что никто его не замечает, и люди постоянно подходят чересчур близко, но все-таки Кот со мной поехал, и я оценил этот поступок.