Том Вулф - Голос крови

восемнадцать секунд

Сзади в дверях загремели голоса:

– ПОЛИЦИЯ МАЙАМИ! РУКИ НА СВЕТ!

Подкрепление в лице сержанта Эрнандеса входит в хибару… видимо, передал того мелкого метиса Нуньесу…

Сержант кричит:

– Nestor, ¿tienes el grueso? ¿Localizaste al grueso? (Нашел здоровяка?)

– ¡No! – отвечает Нестор. – ¡Mira a detrás de la casa, Sargento! (Смотрите в глубине дома, сержант!)

– А ну, по-английски, негодяи!

Это большая мамаша. Она стоит во весь рост и не спускает с рук истошно орущего младенца. Сложением она напоминает пузатую вазу с горловиной-раструбом, здоровая баба. С нее хватит. Она больше не намерена терпеть у себя оккупационную армию.

– Не смейте в моем доме верещать, как макаки!

– Так это твой дом? – рычит сержант.

– Да, это мой дом, и этих…

– Фамилия?

– …и этих людей тоже.

Она машет рукой, как бы собирая всех, кто сидит в комнате.

– Это социальный…

тридцать секунд

– Фамилия? – повторяет сержант.

Он сверлит ей переносицу самым мощным Полицейским взглядом, на какой только способен.

Но толстуху не с ходу обуздаешь.

– А тебе-то что за дело?

– Такое, что ты, жирная, и твой длинный язык арестованы! Все в этой комнате арестованы! Вы здесь торгуете наркотой!

– Наркото-о-ой! – передразнивает толстуха ядовитейшим голосом. – Это социальный центр, ясно?

И ребенок у нее на руках орет с новой силой.

Сзади: «ПОЛИЦИЯ МАЙАМИ! НЕ ДВИГАТЬСЯ!» И «Полиция Майами! Не двигаться!» доносится забавным атональным созвучием. Это Нуньес и Гарсия входят через переднюю дверь. Еще двое малышей начинают реветь, общим счетом – три вопящих младенца. Это дико отвлекает. Вот суровый баритон сержанта Хорхе Эрнандеса объявляет: «Вы арестованы! Вы продаете наркотики!» И в ответ хор орущих младенцев, то трех, то двух… вот один из них срывается в кошмарный судорожный всхлип – идут секунды – сможет ли он справиться или маленькие легкие лопнут?.. И вот он опять – вполне отдохнувший – вопит как резаный…

Как быть с такой хренотенью? Как построить по стойке «смирно» полную комнату языкастых толстух, во мраке качающих на руках воющие комочки ярости?

Ву-ух – на глазах Нестора стол в глубине комнаты одним концом подпрыгивает на пять-шесть дюймов вверх… звяк, звяк дзынь дзынь дзынь ножи, вилки и ложки сползают и летят на пол… Сержант тоже это видит… бросается к столу… Нестор спешит с другой стороны… Из-под стола возникает тот самый здоровенный сукин сын, лезет, будто какой-то монстр…

– Полиция! А ну замри, говоноед! – орет сержант.

Амбал секунду медлит, оценивая угрозу… он свирепеет… идет на сержанта… раздавить, как жука… сержант указательным пальцем расстегивает клапан кобуры.

– Стойте, сарж!

Поздно! Здоровяк лежит на сержанте и хватает его за горло… револьвер – бесполезен… Сержант обеими руками пытается разжать хватку громадных пальцев у себя на горле. Нестор бросается ХЛОП на спину амбалу. Тот великан, громила, он тяжелее Нестора фунтов на сто… Нестор обхватывает противника ногами, скрещивая лодыжки у него на животе… Наверное, амбалу кажется, что на него напрыгнула какая-то бешеная макака, и он тянется руками за спину сбить помеху… отпускает горло сержанта, который тут же тащит револьвер из кобуры…

– Нет, сарж! – кричит Нестор.

…просовывает обе руки амбалу под мышки и сцепляет пальцы у него на затылке… О, Нестор отлично помнит!.. В школе на борьбе это называлось «полный нельсон»… прием запрещенный, потому что, если посильнее надавишь на затылок, можно сломать противнику шею… О, еще бы не помнить!.. А захват ногами звали «четверкой»… «нельсон» и «четверка» – сиди на нем! – сиди на этом гаде, пока не сдохнет… прижимай ему голову к груди, пока он не запросит пощады – только говорить не сможет из-за сдавленного горла… «Ы-ы-ннн-гх… Ы-ы-ннн-гх…» – отчаянно пытаясь оторвать руки Нестора от своего затылка… бесполезно… тут Нестор Камачо и его тренированные родригесовым канатом мышцы. Здоровяк больше не может терпеть боль… «Ы-ы-ннн-гхи-и-и… Ы-ы-ннн-гхи-и-и!..» Нестор чувствует, что заваливается назад… Амбал пытается опрокинуться на спину и собственным весом раздавить маленького мучителя… расплющить его, смаху придавив к полу огромной тушей… оба заваливаются… Нестор ножным захватом подворачивает тело противника… они бьются об пол… но падают не большой на маленького, а рядом, на бок. Амбал катится, стараясь навалиться всем весом хрусь на Нестора, но, сколько бы он ни переворачивался, хрусь Нестор не расцепляет ног. Амбал катится и катится хрусь хрусь , и хрустит всякий раз, как распластается брюхом по полу… переворачивается на живот хрусь с обезьянкой на загривке, обезьянка крепко сидит на нем верхом и вот-вот сломает ему шею.

– Сарж, не надо!

Сержант Эрнандес, высвободившись, уже стоит на ногах с револьвером в руке и пытается взять на прицел амбала… но они с Нестором катаются и извиваются.:::::: В кого попадет пуля?::::::

– Погодите, сарж! Я его возьму!..

Нестор сцепленными руками вдавливает амбалу подбородок в грудь… Стон амбала истончается до визга Ы-ы-ннн-гхо-О-О! – О-О!.. последний придушенный вопль, и внезапно противник превращается в здоровый куль тряпья. Нестор держит… амбал задыхается… хватает воздух ртом… сучит ногами… пытается вскидывать свои огромные ляжки, будто это поможет разорвать Несторову «четверку». Большая ошибка… расходует последние запасы воздуха в легких… скрежещет горлом, скрежещет… жалобный клекот и скулеж… не хватает кислорода… Нестор уже может пригнуть голову противника, насколько хватает длины рук… У амбала стекленеют глаза, рот широко распахнут… он хрипит, как умирающий крупный зверь… Отлично!

– А ну, покатились, сука! – орет Нестор ему в ухо и еще сильнее давит ему на затылок… Бугай пытается еще раз перевернуться, чтобы хоть немного облегчить боль… Нестор дает ему перекатиться хрусь, чтобы тот и без того уже разбитой рожей еще раз впечатался в пол… и тот разом теряет волю… пуххх… никакого мышечного напряжения во всем теле. Обмяк… готов… больше ни на что не способен, кроме как лежать на полу и тянуть легкими воздух, издавая горлом предсмертные хрипы.

– Вот так, хах-х глупая хах-х… – говорит Нестор, тоже задыхаясь.

Как же остро ему хочется сказать «манда» – чтобы продемонстрировать всем торжество победителя, превратившего стокилограммового амбала в беспомощную тряпку!.. Нестор замирает на самом краю обрыва – но тут же бросается вниз:

– Ты, глупая манда! Если я хах-х отпущу тебя хах-х, ты будешь хах-х паинь… хах-х хах-х хах-х… паинькой?

Амбал хрюкает. Он больше не владеет голосом. Нестор убирает руки с его затылка и впервые оглядывается по сторонам. Сержант стоит над ними, улыбаясь… но улыбка его как бы говорит: «Отлично – и, похоже, ты, парень, рехнулся». Именно так понял ее Нестор. Он старается выглядеть спокойным и говорить негромко и медленно.