Борис Гайдук - Плохие слова

Андрей успокаивается. С удивлением понимает он многие слова и целые предложения. В этом плане немецкий, конечно, намного удобнее английского. Отрывистые слова, много шипящих и свистящих звуков. Если уж выучил слово на бумаге, то легко различишь его и на слух.

— Ich verreise morgen. Ich fahre nach Kobourr.

— Nehmen Sie lieber ein Taxi…

Зрители относятся к другу главной героини ревниво, позволяют себе оскорбительные замечания в его адрес, а когда он получает по морде от отца девочки, откровенно радуются. Бойкая старушенция, напротив, вызывает симпатию.

Вот тебе и ускоренный метод. Как вам удалось так быстро выучить иностранный язык? Очень просто — хотелось еще немного пожить.

— Чего, чего он ей там говорит?

— Говорит, что она легла на грабли.

— Гы-ы!

Титры, музыка. Та самая. Кто же исполняет? Поют на английском, но явно не англичане. Слишком четко выговаривают слова.

Вик бросает своего мальчика и обнимается с вполне зрелым молодым человеком. Народ слушает, тупо глядя на бегущие строчки. Великая солдатская мечта о доме, красивых девушках и радостях гражданской жизни, кажется, вот-вот материализуется коллективным порывом.

Врывается реклама. Все начинают шевелиться, хором выдыхают, еще некоторое время молчат.

— Андрей, молодец, — нарушает тишину Фаитов.

Андрей не сразу понимает, что Фаитов обращается к нему. Впервые за десять месяцев назвал по имени. Великая сила искусства.

Все, как по команде, начинают шуметь.

— Отлично, студент! — Цвитишвили подходит и жмет руку. — Классно перевел! Намного лучше, чем Гребень! Теперь мы живем!

Остальные тоже довольны, кивают, хлопают по плечу. В один миг Андрей становится для дедов и помазков почти своим человеком.

Андрей вытирает со лба испарину. Дебют, однако. Судя по всему, удачный.

Спасибо тебе, Светка Гладкова, за этот фильм! И за все остальное, конечно, тоже спасибо. Думал ли он тогда, что еще и такая польза случится от фильма «Большие перемены»? Нет, совсем не о том были тогдашние мысли. Написать, что ли, Светке письмо? Нет, ни к чему. У нее сейчас другая жизнь, в которой от Андрея остались в лучшем случае воспоминания. А может быть, и воспоминаний не осталось.

Лучше написать письмо юной Софи Марсо. Здравствуйте, Софи. Пишет вам солдат Советской армии Андрей Топорков. Пожалуйста, не пугайтесь — я вовсе не собираюсь склонять вас к знакомству по переписке или просить прислать мне приглашение на выезд. Нет у меня также и намерений сообщить западным средствам массовой информации о вопиющем положении личного состава в рядах вашего вероятного противника. Мне бы просто хотелось рассказать вам историю о том, как однажды вы, точнее, сыгранная вами роль, спасли меня от верной смерти…

— Сейчас будет концерт по ZDF, — говорит кто-то.

На концерт остаются не все. Завтрашний подъем никто не отменял. И прапорщик Баранов с капитаном Сергеевым из части тоже никуда не делись.

Андрей вопросительно смотрит на Фаитова.

— Не надо, — говорит тот. — Иди спать.

Спать. Целую ночь, почти пять часов.

Вот оно, счастье, вот она, награда.

После команды «подъем» Андрей позволяет себе чуть-чуть полежать. Молодые все вскочили, деды дрыхнут или лениво потягиваются. Андрея никто из постели не гонит. Он вспоминает вчерашний фильм и свой неожиданный, фантастический успех. Теперь на какое-то время есть запас прочности. После такого блестящего перевода пару раз простительно схалтурить. Тем более что через неделю будет «Бум-2», а его-то Андрей не смотрел. Остальные, правда, тоже не видели. Придется врать напропалую. Выезжать на выученном материале и общем образовании. Ничего, не в первый раз. Тем более что есть еще время подучить.

Спустя несколько минут Андрей встает с постели, нашаривает тапочки и идет в умывальник. Тело полно сил. Молодому бойцу идти умываться в трусах и тапках не положено. Ребята косятся с любопытством.

В умывальник заходит Ташматов.

— Сегодня катим, — говорит он, когда никого не оказывается рядом.

Андрей кивает. По поводу нарушения формы одежды — ни слова. Кажется, социальный статус существенно повысился.

— Hast du Grosseltern?

— Ja, und du?

— Ich habe nur eine Grossmutter. Mein Grossfater…

В супе плавает лавровый лист. К письму.

— Entschuldigen Sie, wie komme ich zum Hotel «Berolina»? Ist es weit von hier?

— Es ist in der Stadtmitte.

— Womit mufi ich fahren?

Вечером письмо. Лавровый лист — верная примета.

Прапорщик Баранов, который был выгнан из боевой части за какую-то провинность, на своих дежурствах попытался выдавать письма принятым в строевых войсках образом. То есть надрывал уголок письма, надувал его, как воздушный шарик, а потом с треском прихлопывал ладонью на спине адресата.

Здесь этот обычай никому не понравился, как и сам прапорщик Баранов. Недовольство распространилось выше, и вскоре командир части майор Лазян попросил Баранова воздержаться от надувания писем. Баранова тоже можно понять. На новом месте надо правильно себя поставить, зарабатывать авторитет и так далее. Только все опять получается за счет личного состава.

«…Гоша так ничего толком и не выбрал, решил идти в медицинский. И не просто в медицинский, а в третий мед, на челюстно-лицевую хирургию. Об этом он сам напишет тебе подробнее. Мы, признаться, в шоке. Конкурс в прошлом году был четырнадцать человек на место. Я уже не говорю о блатных, из которых можно составить отдельный конкурс. Отец пробовал разговаривать насчет нашего инженерно-строительного, но без толку. Да и с математикой у Гоши, как ты помнишь, не все гладко…»

Любой боец, и призванный вчера солобон, и самый последний чмошник, и «заваливший службу» пролетчик, имеет право беспрепятственно прочитать только что полученное письмо. Даже старший сержант Фаитов, которого только что вздрючил капитан Сергеев, не тронет молодого солдата, пока тот читает письмо. Это святое.

«…все по-прежнему, размеренная караульная служба. Начал немножко изучать немецкий язык. Не хочется совсем уж терять два года. Здесь все-таки есть условия — и немецкие газеты, и телевизор, и даже живые немцы. Нашлись и самоучитель со словарем. Хотя и неполное, но все-таки «погружение в среду». Поэтому в свободное время стараюсь не бездельничать и немножко загружать извилины…»

Bald ist das Schuljahr zu Ende. Der Fruhling ist da. Es ist nicht mehr so kalt, es ist shon warm. Am Morgen ist es nicht mehr dunkel wie im Winter. Die Sonne scheint hell, und wir konnen jetzt in der ersten Stunde ohne licht arbeiten…

Поздно вечером двухсотлитровую бочку грузят на специальную тележку. Все в гражданке, Андрею тоже выданы поношенный тренировочный костюм и ветровка. Бочку везут по очереди. Ташматов открывает ключом запасные ворота. Тут же курит надежный, нестучащий часовой. По части дежурит прапорщик Лудин, в восемь часов был уже смертельно пьян. Все по плану.

Покупатель ждет неподалеку, в овражке. Кяжистый пожилой немец в кулацком картузе. Один из постоянных покупателей.