Борис Гайдук - Плохие слова

За Адиком следовала безымянная Администратор Бассейна, ей Дима коротко и анонимно крикнул: «С праздничком вас, дорогие москвичи!», услышал в ответ: «А тебя-то где носит?! Забыл-зазнался, да? У, коварный…», но обстоятельства дела прояснять не стал.

Антонина Сергеевна обрадовалась и спросила, хорошо ли Диме платят, потому что времена такие, что если бы не частные уроки, то она, Антонина Сергеевна, давно пошла бы петь песни в электричках и подземных переходах.

Аштонян долго уточнял, кто звонит, а потом напрямик спросил, чего нужно.

Аверинцев был приятно удивлен.

Двоюродная сестра Ася обутой, одетой и страшно опаздывающей была захвачена на пороге и долго говорить не смогла.

Буква А закончилась, и Дима удовлетворенно потянулся.

— И слону, и даже маленькой улитке! — показал он назидательный палец своему отражению в зеркале и немедленно принялся за букву Б. На странице Б значились всего два имени и обоих их обладателей не оказалось дома.

Открылась буква В.

Марина Воронина, мисс пятый курс, женщина мечты всего института, оказалась уже год как в Штатах. Дима старательно записал длинный номер и нажал кнопки.

«Буду краток, — решился он. — Маленький счет никто не заметит».

На том конце сказали «Хелло-о-у-у-у», и, чуть запнувшись, Дима выговорил:

— Мэй ай спик то мисс Воронина?

А ведь она, наверное, уже не мисс, а миссис, — мелькнула неожиданно горькая мысль.

— Юр спикин, — дружелюбно сказали в ответ.

«Точно, миссис», — расстроился Дима и чуть было не положил трубку.

— Марин, это я, — брякнул он вместо этого.

— Димка? — осторожно ахнули на том конце.

Дима почувствовал забытое головокружение, которое неизбежно испытывали все мужчины от мала до велика, оказывавшиеся в радиусе пяти метров от Марины Ворониной.

— Ну да… — В Димином голосе откуда-то взялась глупая подростковая быковатость. — С Новым годом вас, с новым, как говорится, импортным счастьем…

— Димка! — заорала Марина. — Это ты, что ли?! Ну и дела! Ты номер мой как узнал?

— Как, как… Клавдия Васильевна сказала, — Дима стремительно добрел обратно.

И как не подобреть оттого, что сама Маринка Воронина спустя столько лет узнала тебя по телефону?

— Димка! Ты просто не можешь себе представить, как я рада тебя слышать! Ты, можно сказать, первый русский, который сегодня поздравляет меня с Новым годом. Ну, второй, если честно.

— А первый кто? — выскочило у Димы.

— Наш торговый атташе. Это не считается, для него-то это как обязанность. Он курирует наш проект. У нас совместная группа с «Миннесота электрикс».

— Ты там работаешь, что ли?

— Ну да! А что еще тут делать? Такая дыра! Городок маленький, по вечерам про-осто некуда пойти. Хотела любовника себе завести — не-а, не могу! Все равно что крутить роман со сварочным роботом. Ой, Димка…

Дима проговорил минут десять и приготовился заранее признаться начальству в неделовом звонке за океан и честно оплатить издержки.

Марина все еще спрашивала, есть ли в Москве снег, и будет ли в этом году салют, и до которого часа сегодня открыто метро, а Диму уже посетила спасительная для его кошелька идея. Горячо распрощавшись с Мариной, он набрал еще один американский номер.

— Господин Кауфман? Это Дмитрий Скворцов спикинг. От имени компании «Фаворит» и от себя лично сердечно поздравляю вас с наступающим Новым годом! Желаю вам, как говорится, побольше просперити и поменьше паблисити, особенно в наших территориальных водах.

Столь развязно с американским партнером Колей Кауфманом Дима не говорил никогда, но в этот раз вышло именно так, и вышло вполне удачно. Коля долго смеялся над паблисити и просперити, сказал, что Дима хайли эффижиент, и пообещал привезти ему резиновый член особой конструкции. Резиновый член был Диме не нужен, но отказаться от подарка он не решился. Заполнив несколько минут вежливыми формальностями, Дима эстафетой отослал на запад Адиково новогоднее «от нашего стола — вашему столу» и удовлетворенно потер руки. Теперь затраты на международный разговор с Америкой получили веское обоснование. Чтобы окончательно замести следы, Дима быстренько отзвонился всем доступным партнерам, клиентам, поставщикам и сотрудникам контролирующих органов, коротко пожелал успеха, благополучия и льготного налогообложения, после чего вернулся к отставленному на время блокноту.

Звонить старым и новым знакомым и тем, с кем говорил вчера, и тем, кого не вспоминал много лет, оказалось делом неожиданно захватывающим. Люди удивлялись, радовались, благодарили, желали добра и счастья. Одни уже вовсю праздновали, другие еще только готовились к торжеству, третьи были в отъезде на отдыхе или дачах, четвертые сидели в семейном кругу, пятые шли встречать Новый год на Красную площадь, шестые зависали в кегельбанах и клубах.

Около половины одиннадцатого Дима спохватился.

Телефон был занят больше часа, и ни Паша, ни Фома при всем желании не могли бы ему дозвониться, поскольку, напомним, мобильных телефонов в то время почти не было, а те, что были, сплошь оказывались большими, неудобными и принадлежали только очень богатым или государственно значимым людям.

У Ани теперь никто не брал трубку.

«Она все-таки пошла к Звонаревым, — огорчился Дима. — Надо будет через полчасика туда позвонить, как это ни противно».

Но что же Паша и Фома?

Их по-прежнему не было дома, хотя и тот и другой уже приблизились к местам своего обитания.

Пашу только что высадили из такси, не взяв за это ни копейки денег.

«Сержант заплатил, который тебя сажал», — бросил в окно таксист и укатил, оставив Пашу в полном замешательстве. Что это за милиция такая, которая оплачивает такси нарушителям общественного порядка?

Фома же недавно переполнил чашу своего терпения, пробудился от тягостной дремоты, поправил галстук и добродушно рявкнул надоедливой бабке: «Убью, старая!», отчего та испуганно, но в то же время и как-то удовлетворенно поспешила к дверям и сошла, не доехав до дома две остановки. Фома тоже вышел на улицу, сориентировался на местности, ахнул, посмотрел на часы и поспешил к автомату, чтобы предупредить домашних о неожиданной задержке и скором прибытии.

Толик замерз на скамейке, но так и не протрезвел и теперь, притопывая и прихлопывая в ладоши, быстро ходит вокруг дома.

«Как же так получилось? — все время думает Толик. — Почему такая милая, немного взбалмошная Кристина превратилась в легкоранимое, охотно страдающее по всякому поводу существо? В чем я виноват?»

Но — стоп, мы решили не читать сегодня печальных историй, поэтому обратимся к Валере, последнему фигуранту этого запутанного дела.

И где же Валера?

Неужели он тоже где-то застрял и никак не может добраться до места назначения?