Барбара Константин - А вот и Полетта

Мюриэль устроилась в другом крыле дома. Утром и вечером она заходила к Гортензии, мыла ее, делала укол и проводила необходимые процедуры. Когда дождя не было, она помогала ей усесться в кресло-каталку и вывозила подышать свежим воздухом. А если еще кто-то нуждался в ее услугах, она всегда была готова. Фердинанд поранил руку, когда рубил дрова, и она настояла, что будет делать ежедневные перевязки. Он пообещал, что позволит ей снять швы, когда придет момент. Она была в восторге. Но сейчас ей необходимо подучиться брать кровь на анализ. У нее склонность действовать быстро и немного резко, это нужно исправить. Стать сверхпрофессиональной, но с мягкими и осторожными движениями – вот ее цель. Не как те ведьмы, которые приходили, чтобы выпустить все из живота ее матери. Они плевать хотели, что той было мучительно больно, когда они совали в нее толстенную иглу, чтобы выкачать накопившуюся при асците жидкость. А если она жаловалась, они отвечали, мол, сама виновата, что заработала себе цирроз, надо было раньше думать, прежде чем закладывать за воротник! Мюриэль хочет стать одновременно умелой и мягкой и уверена, что такое возможно. Что до анализов крови, Ги предложил ей потренироваться на его венах, ему все как с гуся вода, уколов он не боится и неженкой никогда не был.

С практикой здесь все в порядке. И с проживанием тоже. Много места, и не приходится складывать утром свою постель, едва с нее встанешь, иначе невозможно одеться, или сразу после еды мыть посуду в умывальнике, чтобы иметь возможность пойти пописать. Она очень довольна. Жаль только, Интернета нет. Так раздражает, если нужно подыскать материалы для домашнего задания, или послать сообщение подружке, или початиться в сетях, или даже поиграть в какую-нибудь дурацкую игру. Ей этого не хватает. А в остальном порядок. Старики, вообще-то, симпатичные. А вот их идея поселиться всем вместе не внушает доверия. С такими-то замашками…

Например, Гортензия. Она смешная, но с ней столько возни, особенно из-за ее мерзкого характера. Перепады настроения, с одной стороны, провалы в памяти, с другой, – жить с ней не сахар. И какая она вся изнеженная, эта старушенция! Попробуй к ней подступись с процедурами. Если только не заставить ее петь. С ума сойти, расскажешь, так не поверят: стоит ей запеть, и дело в шляпе, она вспоминает все – слова, музыку – и сразу успокаивается, становится милой и очаровательной. Потрясающе. Если так дальше пойдет, Мюриэль придется проходить вторую стажировку в доме для престарелых, где живет ее прабабушка, чтобы расширить свой песенный репертуар. Иначе здесь будет ад кромешный!

А возьмите Симону. Изображает из себя босса только потому, что из них двоих она помоложе и еще более-менее в форме. Здорово раздражает. И в то же время все, что она делает, – это ради Гортензии, из самых лучших чувств, трудно на нее злиться. Она так боится ее потерять, бедняжка. Будьте уверены, в тот день, когда это случится, она тоже ляжет умирать, ее больше ничего не будет удерживать в жизни. Вот что получается, когда столько лет проживешь, прилепившись к другому! Не остается никакой личной жизни. Мюриэль это кажется раздражающе трогательным. Во всяком случае, в этом смысле она сама может не волноваться: с ней такого не случится, она крайне независима.

А еще Ги, умелец, спаситель старых велосипедов, составитель бесполезных расписаний. Можно подумать, он специально холит и нежит свою бессонницу, как другие ухаживают за садом. С маленькими грядками гардении – которую он упорно называет камелией, еще одна старческая придурь, – бордюрчиками из ноготков-Габи, незабудками ради незабываемой, кустиками чудо-Мирей и буйными зарослями двух Лю, чтобы добавить яркости и цвета… Нет, вообще-то, он симпатяга, этот мужик. И жутко бесит своими причудами. Но Мюриэль обожает велосипед, который он ей подарил. Он такой особенный, что никому не придет в голову его спереть. Даже если она забудет повесить замок! Стопроцентная гарантия.

Ну и конечно, Фердинанд. Думает, никто не замечает, куда он гнет. И что ему удается скрыть, какая мучительная заноза засела у него в груди. Нет, правда, это прям курам на смех! Строит из себя пожившего мудреца, который больше ничего не ждет от жизни. Но, черт, ему всего семьдесят! Он просто у себя под носом ничего разглядеть не может, этот тип. Мюриэль полагает, что если бы он не был таким придурком и раскрыл глаза пошире, то увидел бы, что его жизнь далеко не кончена. Он бы увидел…

Марселина. Самая молодая из пятерых, с ней и поболтать можно без стеснения, и понимает она все с полуслова, и посмеяться любит. Вот только, как ни странно, за своим вечным спокойствием она скрывает нечто еще более мучительное, чем все остальные. Ей удалось раствориться в окружающем мире, несмотря на легкий акцент, ослика, впряженного в повозку, и прочие штуки в том же духе. И все равно Мюриэль всегда хотелось спросить ее, почему она похоронила себя здесь и что она делает в этой забытой богом дыре. Что-то здесь неладно. Не считая того, что она такая же чокнутая, как и остальные. Чего стоит хоть история с ослом, которого надо спрашивать, согласен ли он тебя отвезти, это же сущий бред.

Рождественские каникулы пришлись как раз вовремя. Мюриэль наконец-то может вставать попозже и валяться в постели после полудня. Она отсыпается. Остальное время она ухаживает за Гортензией, повторяет уроки, помогает готовить еду. Скучать некогда. К тому же Мирей предложила ей поработать в ресторане: три вечера и один раз в обед. И она уже решила, куда потратить заработанные деньги. На шмотки. С тех пор как она регулярно питается, она набрала немало лишних килограммов и теперь не лезет ни в одни штаны.

Всего пять часов вечера, а уже совсем темно. Людо шагает в такт с Корнелиусом, положив одну руку ему на шею, а другую на загривок Берты. Между ними он в безопасности. И его воображение может разгуливать на воле. Он один, его родителей взяли в плен враги, ему вместе с осликом Корнелиусом и собакой Бертой удалось ускользнуть, поэтому они идут уже много часов, и хорошо, что сейчас ночь, так их труднее заметить, но они должны быть осторожны и не шуметь, не кашлять, не чихать, не лаять, даже не пукать, для осла это вовсе не просто, но Корнелиус не простой осел, он все понимает, а потому сжимает ягодицы и сдерживает пуканье, он знает, что это опасно, можно разбудить плохих людей, это было бы ужасно, они бы взяли ружья и стали бы стрелять, чтобы их убить, такие они жестокие, вот, а сейчас они ужасно устали, даже у собаки язык болтается до самой земли, она может умереть от жажды, если так пойдет дальше, нужно найти воду, чтобы ее спасти, но никаких кранов больше нет, из-за войны, они закрыли все краны, но это не страшно, он найдет реку, но сначала им нужно передохнуть, это так выматывает – идти много часов, ага, вот заброшенный амбар, они смогут спрятаться внутри и поспать на соломе, но прежде чем спать, им нужно поесть, в животах у них начинает бурчать, так они голодны, но все классно, у них куча провизии, три огромных мешка орехов в повозке, они украли их в доме одной женщины, она умерла от холода, бедняжка, ее крыша сломалась, а когда они пришли к ней, было уже слишком поздно, они не смогли ее спасти…