Элисон Уэйр - Плененная королева

Генрих был прав. Алиенора и в самом деле чувствовала себя оскорбленной. Еще она опасалась, не задумали ли они что-то богопротивное. Что у них на уме? Распутство? Пьянство? Нет, это невозможно. Бекет никогда не пил и женским полом не интересовался. Но Алиенору все равно не покидало подозрение, что происходит нечто странное.

Кто мог бы подумать, что король покинет королеву ради того, чтобы побыть в обществе мужчины? Но именно это он и сделал. Никаких ссор между ними не было. Напротив, Генрих оставался страстным любовником в те ночи, которые проводил с ней. Но теперь Алиенора начала понимать, что дни ему интереснее проводить с Бекетом – с вероломным Бекетом, который за головокружительно короткое время стал его неразлучным другом и советником.

Мысли Алиеноры метались, она отбросила парчовое покрывало, отдернула балдахин и, поднявшись с кровати, прошествовала по красно-зеленому плиточному полу в уборную, находившуюся в толще каменной стены. Облегчившись, она сняла с крючка халат и пошла будить двух дам, которые спали на скамьях-кроватях вдоль стены. Алиенора глянула, как часто это делала, на новый гобелен в ярких сине-красных тонах, висевший высоко на стене над очагом – настоящей новинкой последнего времени: жаровней, вделанной в стену. Это было последнее слово комфорта, и Алиенора надеялась, что ей удастся убедить Генри оборудовать такими же очагами и другие его замки и дворцы. Правда, пока что муж не проявлял интереса к новинке – материальные блага мало значили для него. Но Алиенора не собиралась сдаваться. Земные удобства занимали в ее жизни отнюдь не последнее место.

На гобелене было изображено колесо Фортуны, извечное напоминание о тщете всех стараний добиться земного счастья. Она спрашивала себя, почему выбрала именно этот гобелен, и собиралась когда-нибудь поменять его на что-нибудь более жизнерадостное, может быть, со сценой из легенды о короле Артуре или из романа про Тристана и Изольду. Алиеноре так нравились эти истории!

Оставались считаные дни до их переезда в обновленный Вестминстер – несколько больших красивых зданий медового цвета, защищенных могучей стеной и каменными бастионами. Дворец величественно поднимался над широкой, быстрой Темзой, с западной его стороны тянулись леса, а с восточной – плотно застроенные окраины. Напротив высилось Вестминстерское аббатство. Алиенора уже побывала там, чтобы отдать дань уважения его основателю, саксонскому королю Эдуарду Исповеднику [35], которого теперь многие считали святым. И в этом, с улыбкой думала Алиенора, нет ничего удивительного: ведь он из благочестия отказывался спать с женой и не оставил наследника!

Спальня, солар [36]и будуар находились в новых королевских апартаментах, построенных королем Стефаном. С юга, ближе к берегу реки, располагалась более старая часть дворца, возведенная Вильгельмом Рыжим, а теперь отданная государственному секретарю, лорд-канцлеру, казначейству и финансовому ведомству. Рядом находился огромный зал Рыжего, считавшийся крупнейшим в Европе. Генрих собирался обустроить здесь суд. Он советовался с Алиенорой о назначении присяжных – двенадцати надежных, преданных человек, – которые выносили бы вердикты. Король хотел отказаться от суда пыткой или выяснения истины поединком. Жена так им гордилась, когда Генрих демонстрировал стремление стать хорошим правителем ради процветания своих подданных.

После мессы Алиенора разговелась хлебом, фруктами и элем, потом обсудила со своим мажордомом меню на день. Как выяснилось, еда в Англии оставляла желать лучшего. Затем Алиенора вызвала своих секретарей, выслушала прошения и продиктовала письма. Генрих всегда доверял ей рутинные дела, пока сам отсутствовал. «По английскому закону, – сказал он жене после коронации, – ты, королева, разделяешь со мной мои королевские обязанности». Алиенора с восторгом выслушала эти слова.

Закончив дела, она со своими дамами принялась развлекаться: играть на музыкальных инструментах. Это было одно из любимых времяпрепровождений королевы. Мамилла играла на свирели, Торкери на барабане, Петронилла на арфе. Алиенора бренчала на ситаре. Остальные хлопали в ладоши, и вскоре кто-то предложил танцевать. И вот они уже танцевали – юбки взлетали, порхали головные покрывала.

Алиенора считала, что им повезло: они живут в роскоши и без забот. В покоях королевы можно найти отдохновение от суматошного двора Генриха. Все здесь сверкало великолепием, комнаты оснащены всевозможными удобствами: прекрасной резной мебелью, коврами с Востока, мягкими подушками и шелковыми занавесями. Даже в окна вставили стекла. Алиенора полагала, что за это должна благодарить Бекета. Прошло всего несколько недель, когда она, изнемогая в первые дни весны от темноты и тесноты дворца Бермондси, просила Генри ускорить работы в Вестминстере. Да и сам он возлагал большие надежды на Вестминстер, а потому внял пожеланиям жены и сразу назначил Бекета наблюдать за работами. Тот со свойственным ему рвением взялся за дело, и через несколько недель дворец изменился до неузнаваемости, вплоть до самой последней детали. Ничто не ускользнуло от взгляда Бекета.

Несмотря на свои опасения, Алиенора обнаружила, что работать с Томасом легко, а присущая ему кипучая деятельность восхищала ее. Бекет учитывал мнение Алиеноры в самых пустячных мелочах. Что предпочитает мадам королева – эту камчатную ткань или этот шелк? Какие канделябры в часовню заказать – серебряные или золотые? Может быть, ее трон высоковат и следует подставить к нему скамеечку? Нравится ли ей балдахин? Алиенора была человеком справедливым и не могла не признать, что Бекет не давал ей поводов к неудовольствию.

И все же… не нравился он ей. Что-то в этом человеке отталкивало ее. Что-то такое, чего Алиенора не могла определить. Ей и самой это казалось странным, потому что у Бекета было красивое, с точеными чертами лицо, а она всегда симпатизировала красивым мужчинам. Но в присутствии королевы в нем появлялась какая-то холодность, которой не замечалось в обществе короля. И еще Алиенора понимала, что при всей его вежливости он питает к ней антипатию. Возможно, Бекет ощущал неприязнь со стороны королевы, и это было неудивительно, ведь в его обществе – в отличие от общества большинства других людей – она не чувствовала себя непринужденно. Но Алиеноре думалось, что за этим кроется нечто другое… Они словно были соперниками.

Вскоре ей стало казаться, что Бекет находится в таких же отношениях с королем, в каких Иосиф находился с фараоном [37].

– Уж слишком он аккуратен в ведении дел, – осторожно сказала она.

Нужно было проявлять осмотрительность, потому что король не терпел никакой критики в адрес своего друга. Алиенора не стала добавлять, что, по ее мнению, Бекет своекорыстный тип, умеющий манипулировать людьми, и кое-какие его качества вызывают у нее неприязнь, но какие именно – она и себе толком не могла объяснить.