Зоэ Бек - Голос крови

Бен остановился и придержал своего друга за локоть:

– Постой! Прежде чем мы встретимся с ней, ты должен кое-что знать.

Лоренс неуверенно хохотнул:

– Послушай, дорогой! Такого выражения лица, как сейчас, я вроде бы у тебя никогда не видел. В чем дело? Может быть, она с порога начнет махать на нас топором?

Бен достал из внутреннего кармана пиджака фотографию Фионы, которую собирался показать Карле.

– О! Карла в ее лучшие годы! Откуда она у тебя? Уж больно современно выглядит.

– Это не Карла.

– Э-э, голубчик! Благодаря тебе я стал экспертом по части Карлы Арним. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу ее перед собой как живую. Кто же это, по-твоему, если не она?

Бен пожал плечами:

– Ее пропавшая дочь.

Похороны были достойные. Чрезвычайно достойные были похороны. Фредерик распорядился позвать на них всех, кого только знал. И большинство пришли. Вдобавок к приглашенным еще и множество любопытствующих, натиск которых сдерживали специально нанятые на этот день охранники, чтобы не подпускать слишком близко, но и не отгонять слишком далеко. Чтобы прессе было что фотографировать. Весьма достойные были похороны.

Прозвучало много речей, одну он и сам произнес. Его агент помог ему составить текст. Погода выдалась замечательная, а место, предоставленное для могилы Флисс, располагалось очень живописно под ивами. Соседние могилы были изумительно красивы – именно такие, какие нравились Фредерику: куда ни глянь, всюду тронутые временем мраморные ангелы. Кладбище «Кэнсел Грин» было одним из самых живописных мест в городе. Фредерик любил тут гулять. Здесь нашли последнее пристанище бесчисленные знаменитости, а вот теперь и Флисс. Места лучше этого невозможно было для нее и придумать. А главное, она сама вместе с ним выбрала для себя «Кэнсел Грин». Как часто они тут прохаживались с нею, пока она еще могла ходить. А потом он катал ее здесь в инвалидном кресле, и она сказала: «Да, папочка, это очень красивое кладбище. И ведь тут похоронен Уилки Коллинз, которого я так люблю, и Троллоп, и Теккерей тоже». Милая девочка, как она любила читать и слушать музыку! Она была его радостью. Ее присутствие так обогатило его жизнь. И она понимала, что скоро умрет. На нее это навевало грусть, но она всегда говорила: «Папочка, мне там будет лучше, и ты уж обещай мне, что всегда будешь помнить – там мне лучше».

Он смахнул с глаз слезу и мужественно улыбался, когда мимо него потянулась длинная вереница людей, выражавших соболезнования. Замыкал ее сын, Фредерик-младший, уже двадцатилетний и все еще изучавший медицину в Оксфорде. Совсем не в семью пошел мальчик, но им можно гордиться. А как же! В своем деле он трудится на совесть. Да и зачем бы ему прозябать в тени своего отца? Особенно сейчас, когда Фредерик добился мирового признания. Как тут сыну проявить себя в той же области? Все бы говорили: он занял это место только потому, что сын своего отца. Лучше уж медицина, и хорошо, что так сложилось. Фредерик-младший подошел и бросил на гроб сестры розу, которую ему чуть не насильно сунула в руку Гарриет. Авось никто этого не заметил! Потом горстку земли с лопаты на гроб, и вот он подходит к отцу, пожимает руку и говорит:

– По моему заказу в лаборатории сделали генетический анализ.

Фредерик не отпустил руку сына, а сжал еще крепче и отвел его в сторонку, за другую могилу, чтобы никто их не услышал. Парень, как видно, спятил!

– Что это еще за анализ? – спросил Фредерик. – Анализ крови?

Сын пожал плечами:

– Анализ ДНК. Новый метод. Неужели ты еще о нем не слыхал? Теперь можно точно определить, состоишь ли ты с кем-то в родстве или нет. И Флисс точно не была ни твоей дочерью, ни моей сестрой. Она даже не сводная сестра. Вообще нам никто. Чужая.

– Для меня она была всем, – зло бросил Фредерик и торопливо огляделся, не слышит ли их кто-нибудь.

Гарриет вопросительно посмотрела на них. Фредерик успокаивающе покачал головой.

– Чего ты этим добивался? – спросил он.

– Хотел узнать, права ли была мать, – ответил Фредерик-младший.

– С каких пор ты вдруг стал интересоваться матерью? – рассердился отец. – Ты же говорил, что вообще никогда больше не хочешь иметь с ней никакого дела!

– А какое это имеет отношение к тому, права она была или не права? – вызывающе возразил сын.

– Я открою тебе кое-что о твоей матери, так что слушай меня внимательно! Для нее дело было не в Флисс и не в тебе, ей вообще ни до кого не было дела. Она думала только о том, чтобы доказать свою правоту. Тупая упертость – вот и вся причина ее поведения! Чертова упертость! Чтобы поставить на своем! Иначе бы она занималась тобой и Флисс!

– Ты правда так считаешь?

– А теперь еще и ты поддерживаешь это безумие! – злился Фредерик. – Что это тебе даст? Какая тебе от этого польза?

– Я буду искать свою сестру, – сказал Фредерик-младший.

– Твою сестру мы только что похоронили. – С этими словами отец отвернулся, оставив Фредерика одного.

И что у него в голове! Этот мальчишка был для него загадкой. Фредерик его просто не понимал. Еще в детстве сын был для него как чужой. Да пускай себе делает, что хочет, только бы его оставил в покое!

Гарриет обняла Фредерика и поцеловала в щеку.

– Пойдем! – сказала она. – Сегодня еще столько дел, все эти гости! И доктору Ингрему требуется еще несколько подписей, он все подготовил для твоего фонда. Тебе за это дадут почетного доктора Гарварда.

Фредерик кивнул.

Медленно они вышли с кладбища. У ворот поджидали фотографы. За ними толпа любопытных. Тихая, черная толпа. У всех были в руках цветы, венки и ленты с надписями. Все это они сложат у могилы Флисс, а если администрация кладбища их не впустит, то оставят все эти вещи у ворот. Флисс была знаменитостью своего времени. Чудо, а не ребенок! Фредерик остановился, чтобы достать носовой платок и вытереть набежавшие на глаза слезы. Этот жест сопровождался сверканием вспышек. Раскланиваясь направо и налево, он проследовал за женой к черному лимузину.

– И вы думаете, женщина, к которой поехал ваш друг, ваша мать? – спросил доктор Ллойд.

Фиона кивнула и дала ему отсканированную Беном копию фотографии Карлы Арним. Он долго рассматривал ее портрет, затем произнес:

– Тут действительно видно сходство.

Фиона обвела глазами комнату. Толстый ковер, покрашенные в темный цвет стены. Высокие книжные полки, письменный стол, два стула для посетителей. Она предупредила, что не хочет психотерапевтических сеансов и согласна только на простую беседу. Поэтому они сидели сейчас в его личном кабинете. Она мысленно отметила отсутствие семейных фотографий. И что на руке у него нет обручального кольца. Он привлекателен, нет никаких видимых причин, чтобы оставаться холостяком. И он не гомик. Фиона моментально распознавала в мужчинах гомосексуалов, как бы давно они ни были женаты и сколько бы ни имели детей. Может быть, он из тех, кто не хочет себя ничем связывать?