Мэтью Квик - Прости меня, Леонард Пикок

Я ничего не говорю, хотя мне очень хочется.

Мой рот по-прежнему где-то отсутствует.

Такого я явно не ожидал.

И я начинаю гадать, почему герр Силверман так добр ко мне и относится ли он точно так же к другим ученикам. По-моему, нехорошо вытаскивать его из дома на ночь глядя, когда у него наверняка есть миллион других дел, а потому вся эта суета для него – лишняя головная боль. Наверное, всем было бы легче, если бы я сейчас просто спустил курок и разом покончил бы с этим геморроем. Но я почему-то не могу. Просто не могу.

– Ладно, Леонард. Просто подай знак, что это действительно ты. Хотя бы кашляни, чтобы я знал. Давай начнем сначала. Итак, это ты?

И хотя я приказываю себе оставаться спокойным, чтобы не грузить герра Силвермана, для чего надо было просто отключиться от греха подальше, откуда-то из области желудка доносится «хм-хммм», и мои губы волей-неволей шевелятся.

И я весь трясусь, буквально как в лихорадке.

– Ты сейчас дома? – (Я не отвечаю.) – Ладно, значит, ты не дома. Тогда где? – (Я не отвечаю.) – Ты сейчас один? – (Я не отвечаю.) – Леонард, просто скажи мне, где ты сейчас. И я к тебе приеду. Открою тебе свой секрет. Закатаю рукава.

Каким-то чудом мне удается снова обрести способность говорить, и, даже несмотря на это, мне хочется отключиться, чтобы не мешать герру Силверману наслаждаться вечером, но мои легкие и язык подводят меня.

– У меня сегодня день рождения. И ни один человек не вспомнил.

Все это звучит так глупо, и жалко, и по-детски сопливо, что я снова приставляю к виску ствол «вальтера».

Кончай с этим.

Просто спусти курок.

Так будет лучше для всех .

Возникает долгая пауза, и я могу поклясться, что сейчас герр Силверман пытается придумать, что сказать.

– С днем рождения, Леонард. Тебе сегодня исполнилось восемнадцать, так?

И вот я слышу от кого-то заветные слова «С днем рождения» – да-да, я понимаю, что это чертовски глупо, но мне почему-то сразу становится, типа, легче.

Просто три слова.

С днем рождения.

Они заставляют меня поверить, что я еще жив.

Вроде я пока еще здесь.

– Леонард? – произносит герр Силверман.

А я, типа, устремляю взгляд вдаль, за реку, на небесную линию Филадельфии. Огни небоскребов словно танцуют на темной воде, играя в лунном свете.

Интересно, а есть ли в Филадельфии люди, у которых сегодня тоже день рождения?

И как эти люди его отмечают?

И чувствует ли хоть кто-нибудь из них то же, что и я сейчас?

– Леонард, пожалуйста. Просто скажи, где ты. Я приеду за тобой.

Странно, но мне ужасно хочется прямо сейчас увидеть герра Силвермана.

И я сам не знаю почему.

Я опускаю свой «вальтер» и объясняю ему, где нахожусь.

– Оставайся на месте, – просит меня герр Силверман. – Буду через двадцать минут. И не выключай телефон. Я буду с тобой на связи. Мне только надо сообщить парню, с которым снимаю квартиру, куда я еду.

Я слышу, как он с кем-то беседует, но слов разобрать не могу.

Его собеседник что-то ему отвечает, похоже, они ссорятся, и герр Силверман говорит:

– Леонард, ты еще здесь?

– Угу.

– Все, я уже спускаюсь по лестнице, я уже близко. О’кей, я уже на Уолнат-стрит, ловлю такси. А вот и оно. Я уже поднял руку. Таксист меня видит. Останавливает машину. Я сажусь в такси. – (И я слышу, как он объясняет водителю, где я нахожусь.) – Мы уже едем в сторону моста.

И вот так герр Силверман подробно рассказывает мне о каждом этапе маршрута такси, а я прислушиваюсь к звукам его голоса и думаю о том, что в данный момент его слова являются моей единственной связью с этим миром. Они буквально помогают мне остаться в живых, и если бы он не ответил на мой звонок, я реально мог бы вышибить себе мозги.

Я снова начинаю гадать, что он скрывает под длинными рукавами рубашки, словно возможность получить ответ стоит того, чтобы задержаться на этом свете.

Или это лишь очередной пункт в длинном списке моих разочарований?

У тебя ведь есть твоя пушка. И если понадобится, ты сможешь разом покончить со всем, упасть в реку, утонуть… утонуть… утонуть в водах забвения, твержу я себе, и это здорово помогает, поскольку означает, что у меня есть варианты.

А иметь варианты очень важно.

Так же как и запасной выход.

– Ладно, – говорит герр Силверман. – Я в Нью-Джерси. В пяти минутах езды от тебя.

Мерцающие в воде огоньки такие красивые , думаю я. Настолько красивые, что даже хочется искупаться.

– Я уже вижу мост, – докладывает герр Силверман, и я слышу, как он просит таксиста не выключать счетчик и немного нас подождать.

Таксист что-то там бурчит, и по тону его голоса я понимаю, что ждать он не хочет.

– Это очень серьезно. Чрезвычайная ситуация , – объясняет ему герр Силверман. – Я дам хорошие чаевые. Обещаю.

Я понимаю, что герр Силверман готов потратить собственные деньги, чтобы меня спасти [69], и когда я вижу, как такси останавливается на мосту, у меня сжимается горло.

– Леонард, я выхожу из такси. Я здесь. Осталось только найти, как спуститься к тебе вниз.

Я хочу сказать ему, что это всего-навсего грязная узкая тропинка, протоптанная на холме пьяными старшеклассниками, но мой рот снова отделяется от лица.

– А вот и тропинка, – сообщает мне герр Силверман, я слышу звук осыпающихся камней и вижу стелющиеся вниз по холму клубы пыли.

– Леонард? – говорит герр Силверман, и на сей раз его голос доносится уже не из трубки.

Я выключаю мобильник.

– Леонард, у тебя что, в руке пистолет? – спрашивает герр Силверман, и его голос звучит не так твердо, как обычно, – типа, возможно, он немного психует, но не хочет этого показать.

– Нацистский «Вальтер P-38», – твердо говорю я.

– Военный трофей твоего дедушки, да?

Я киваю.

Он все еще в нескольких футах от меня, но я чувствую себя словно припертым к стенке и поэтому осторожно пячусь.

– Ты не хочешь отдать его мне? – Герр Силверман идет ко мне с протянутой рукой.

Теперь я точно могу сказать, что он здорово психует, поскольку у него дрожит рука, хотя он и старается это скрыть.

– А вас в пединституте учили, как обращаться с вооруженным учеником? – спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. – У вас были лекции по этому делу?

– Нет, конечно, не учили, и однозначно никаких таких лекций, – отвечает он. – Хотя, возможно, это и следовало сделать. Он заряжен?

– Ага. И снят с предохранителя, – отвечаю я и слышу, как звенит мой голос.

Герр Силверман опускает руку и явно напрягается.

Я и сам толком не понимаю, почему разговариваю с герром Силверманом подобным тоном.

Я хочу сказать, он ведь пришел спасти меня – верно?

Я позвонил ему, так как хотел, чтобы он приехал.

Но, похоже, я ничего не могу с собой поделать.