Рут Озеки - Моя рыба будет жить

— Странно, — сказала Рут. — Что это было?

— Орех, — ответил Оливер, нагибаясь, чтобы его поднять. — Застрял в трещине.

— Орех? — Рут ощутила разочарование. А чего она ожидала?

Оливер опустился на колени.

— Похоже на лесной орех, — сказал он. Он вытащил складной нож и вытянул лезвие. — Наверно, с одного из наших деревьев, еще с осени.

Он выковырял орех и повертел в пальцах.

Рут взглянула вверх. Ворона кружила над головой, взлетая все выше и выше с каждым оборотом. Она подумала о Харуки и его капитане Вороне.

— Ты думаешь, она нас бомбить пыталась?

— Сомневаюсь, — сказала Мюриел. — Вороны сбрасывают орехи и ракушки на камни, чтобы разбить.

Ворона все еще была прямо над ними, но уже гораздо выше — просто черточка на фоне огромного неба.

— Думаешь, она ждет, чтобы мы разбили орех?

— Не похоже, чтобы она чего-то ждала, — сказала Мюриел. — Похоже, что она улетает. Может, это прощальный подарок.

— Держи, — сказал Оливер, вложив орех в руку Рут. — Если у кого шариков не хватает, это к тебе.

— Ой, ну спасибо тебе, — сказала она, перекатывая маленький твердый предмет в ладони. — Постараюсь не принимать это на свой счет.

Оливер еще стоял на коленях, складывая нож, как вдруг что-то под полом террасы зацепило его взгляд. Дом был выстроен на пологом склоне холма, терраса смотрела под уклон, и под полом образовалось пространство, куда можно было подползти.

— Там внизу что-то шевелится, — сказал он. Наклонившись, он заглянул между подгнившими досками, прижавшись лицом к трещине, в которой застрял орех.

— Слишком темно. Можешь передать мне телефон?

Рут открыла приложение-фонарик и передала ему. Он направил луч в темноту под досками.

— Что это? — спросила она, но Оливер не ответил.

Он вскочил на ноги и побежал к крыльцу. Соскочив со ступенек, ожесточенно топая ногами и размахивая руками, он продрался сквозь густые заросли папоротника, опустился на четвереньки и исчез под террасой. Сверху им был виден огонек его фонарика, пока он нащупывал путь в грязи под верандой, потом они услышали тихий звук, что-то среднее между писком и всхлипом, и крик Оливера:

— Да что ж ты делаешь здесь ?

— Это Песто, — сказала Рут, сжимая локоть Мюриел. — Вернулся из мертвых.

На кота явно кто-то напал, и он был страшно изранен. Случилось это, должно быть, еще несколько дней назад, потому что раны уже закрылись и в них развилась инфекция. Хвост, которым он так гордился и который обычно стоял торчком, теперь уныло свисал вниз, волочась по земле. Он был ужасно истощен. Шерсть пропиталась запекшейся кровью вперемешку с пылью, взгляд был отстраненным и тусклым, будто он укрылся где-то в недоступном кошачьем месте, где не чувствовал боли. Оливер вынес его из-под террасы и держал на руках, пока Рут отыскивала коробку и выстилала ее полотенцем. Когда они положили его в коробку, он попытался встать, но тут же упал. Задние ноги у него не работали.

— Плохо дело, — сказал Оливер. — Раны такие глубокие. И нарывают.

Он сделал глубокий вдох и провел рукой по боку кота. Когда он прикоснулся к израненному хвосту, кот приподнялся и попытался угрожающе завыть, но даже это было ему не по силам, и он опять шлепнулся на полотенце.

— Боль слишком сильная, — сказал Оливер. Голос у него звучал тонко и напряженно. Он выпрямился и встал над коробкой, глядя внутрь.

— Глупый кот. Он не выживет.

— Откуда ты знаешь? Может, он…

— Нет, — резко прервал он. — Инфекция уже распространилась по всему организму. Нам надо его усыпить.

— Хочешь, я позвоню Доре? — спросила Мюриел.

— Нет, — сказала Рут. — Нам надо отвезти его в город. Нам надо отвезти его к ветеринару.

— Да какой смысл, — сказал Оливер. Он резко повернулся и отошел к перилам террасы. — Я знал , что это случится. Глупый кот. Вечно сбегает. В драки лезет. Это был только вопрос времени.

— Поедем прямо сейчас — успеем на двухчасовой паром, — сказала Рут.

— Да не стоит это того, — сказал он. — Он умирает. Это просто глупый дворовый кот.

— Можно будет ветеринару с парома позвонить.

— Нет. Ветеринар — это дорого. Мы проделаем весь этот путь, а им придется его усыпить…

Так он и стоял, повернувшись спиной, судорожно сжимая перила. Рут поглядела на его сведенную спину. Как же он был зол. Зол на нее, на кота, на весь мир за то, что сердце его было разбито. Она пошла в дом, взяла ключи от машины. Вышла опять, подхватила коробку с котом, отнесла к хетчбэку и поставила внутрь. Подала машину назад и опустила окно.

— Давай скорей, — позвала она.

Он повернул голову, но еще колебался.

— Иди, — сказала Мюриел, подталкивая его к машине.

На пароме он уставился из окна на волны и только глядел все вперед, пока Рут звонила в клинику, сказать, что они едут. «Глупый кот, — все повторял он, — глупый кот». Но когда они прибыли на место, он сам нес коробку и придерживал Песто на столе, пока ветеринар выбривал шерсть и вскрывал раны, чтобы их прочистить. Раны плохие, согласился ветеринар, хуже он, пожалуй, не видел, разрывы от когтей и зубов, должно быть, это был енот или стая енотов. Песто пытался убежать, поэтому сзади травмы были особенно сильными, но настоящей опасностью стала распространившаяся инфекция. Прогноз был неутешительным. Нужно будет держать раны открытыми, вскрывать их снова и снова, если они начнут заживать, чтобы не было нагноения. Нужно будет давать ему антибиотики, не давать двигаться и три раза в день купать в теплой воде с сульфатом магния. Оливер задавал вопросы, все записывал, а потом попросил у ветеринара скальпель. Рут сидела на стуле и чувствовала, что близка к обмороку, слушая наставления ветеринара, как вскрывать раны и выпускать гной. Вид у Оливера был мрачный, но к нему вернулась решимость. Он собирался спасти своего кота.

Когда они ушли, ей все еще было не слишком хорошо, так что вел он. Песто, еще не отошедший от анастезии, спал сзади в коробке. В очереди на паром, втиснув затылок между дверцей и подголовником, она слушала Оливера. В нем шел процесс. Он наматывал круг за кругом у себя в голове, пытаясь вникнуть в смысл произошедшего.

— По крайней мере, мы знаем, — повторял он. — Даже если Песто не выкарабкается, по крайней мере, мы знаем, что произошло. Это-то и сводило меня с ума. Не знать, куда он исчез, жив он или мертв. Но, по крайней мере, теперь мы знаем. Мы сделаем все, чтобы спасти его, но даже если нам не удастся, по крайней мере, мы будем знать: мы попытались. Глупый кот. Ничего нет хуже неизвестности…

Дорогая Рут!

Мои усилия принесли некоторые плоды, хотя, может быть, результаты не столь хороши, как нам бы хотелось. С тех пор, как мы списывались в последний раз, мне удалось восстановить некоторые файлы, исчезнувшие с моего компьютера, и я обнаружил старый имейл, который Харри, должно быть, послал мне, но про который, вынужден признаться, я совершенно не помню, чтобы я его получал. Я написал ему немедленно и надеюсь вскоре получить ответ. Я взял на себя смелость послать ему адрес Вашей электронной почты, описав ему Вашу обеспокоенность и срочный характер дела, поэтому, возможно, он напишет Вам лично, но опять же, может, и нет. Я пересылаю Вам его имейл; прочитав его, Вы поймете, что я имею в виду.