Жан-Луи Фурнье - Куда мы, папа? (сборник)

Все рассказывали разные истории, а бабушка громким голосом читала молитву, прося Иисуса не бросать бомбы на наш дом. Иисус бабушку явно слушался. На наш дом ни разу не упала бомба. К счастью для папы, который никогда не покидал свою комнату. Он говорил – капитан всегда должен быть на палубе корабля.

Папа не спускался в подвал, потому что не боялся. Папа ничего не боялся. Он плевал на бомбы и на смерть.

Думаю, даже в день, когда Бог воскресит всех мертвых, папа на это начихает и не встанет из гроба.

Одно время папа навещал пациентов на велосипеде. Шла война, поэтому отыскать топливо и шины для машины было сложно.

Папа уезжал по делам на велосипеде, а вот возвращался иногда без велосипеда.

Помню, однажды зимней ночью он вернулся пешком. Весь мокрый. А на следующий день к нам явился рыбак – сказать, что видел папин велосипед в реке, в маленькой речушке под названием Жи.

Папа, наверное, устал, а потому не заметил поворота перед мостом и упал в реку вместе с велосипедом. Поскольку уже стемнело, велосипеда он так и не нашел и вернулся пешком. Пять километров отмахал. Весь мокрый, по морозу. И даже не простудился!

Мой папа был не хилого десятка, все говорили – он проживет сто лет.

Во время войны папа часто привозил еду на багажнике велосипеда.

Многие папины пациенты занимались земледелием и дарили ему кур, яйца, масло. Папа с гордостью доставлял провизию домой.

Помню, однажды папа вернулся с коробкой для обуви на багажнике. Он принес ее в дом, поставил на стол в столовой, а затем открыл. Там было полным-полно рожков с кремом. Штук двадцать, не меньше. Мы жили впятером, так что каждому досталось по четыре рожка.

А в другой раз папе подарили брикет сливочного масла, его он тоже привез на багажнике. В те времена и слиток золота не мог сравниться с брикетом масла. День только начинался, но уже парило. К вечеру масло совсем растаяло и потекло по велосипеду прямо на цепь. Никогда еще цепь папиного велосипеда так хорошо не смазывали.

За ужином, намазывая на хлеб маргарин, мы думали о велосипеде.

Папа хранил у себя пулемет, потому что был участником Сопротивления. Ночью вместе с друзьями он уходил и брал пулемет с собой. Мы думали, он играет в скаута.

Обычно папа прятал пулемет под диваном в гостиной. Нам не очень нравилось, что у папы есть оружие, потому что порой его посещали безумные идеи.

Несколько раз он грозился убить маму. Мы думали – грозится ради шутки, но выглядело это не как шутка.

Бабушка боялась за свою дочь, а мы – за нашу маму.

Помню, как-то в четверг мы сидели дома. Папа сказал бабушке, что его люди поджидают маму на улице. А потом еще вернулся днем и спросил, приготовила ли бабушка гроб. Бабуля попросила его прекратить болтать глупости. Мы слышали это, нам было не до смеха, мы боялись, что это не глупости.

Вечером мама пришла с работы, папа пришел очень поздно усталый. Ничего плохого не случилось.

Наверное, папа забыл, что собирался убить маму.

Однажды во время войны папа купил на черном рынке настоящее марсельское мыло. Прежде чем отнести его маме, папа в кафе проверил – мылит ли оно. Затем проверили его приятели. Постепенно все посетители кафе по очереди вымыли руки.

Каждому новому человеку папа сперва показывал, как правильно намыливать руки, потом давал попробовать самому, потом они вместе принимали на грудь за мыло.

К концу дня завсегдатаи кабака по-черному напились, зато руки сохранили чистыми.

Вечером папа вернулся домой усталым, и мыло, которое он принес маме, выглядело крохотным, меньше пятифранковой монеты.

Поскольку маму приглашали в гости, она тоже должна была иногда принимать гостей. Для этого она устраивала вечеринку. Думаю, она любила вечеринки, но всегда побаивалась, как бы не нагрянул папа и все не испортил.

Помню, однажды она пригласила командира подвижной национальной гвардии и его офицеров с женами.

Папа в тот день вернулся рано. Он устал и еле держался на ногах. Мама отправила его на кухню, чтобы о нем позаботилась кузина.

Мы стояли на самом верху лестницы в пижамах и смотрели, как приглашенные проходят в гостиную. Помню, картина нас разочаровала, полковник был даже не в военной форме.

Мама соврала гостям. Сказала, что папа еще не вернулся, что у него много работы. Подав напитки, она удалилась в кухню.

Папа спал, положив голову и руки на стол. Он напоминал боксера в нокауте. Родственники пытались его реанимировать: кузина прикладывала лед к папиной голове, мама отпаивала крепким кофе, затем убегала в гостиную – расточать улыбки гостям, обещать, что супруг вот-вот появится, и снова возвращалась на кухню к папе.

Наконец удалось поставить папу на ноги, и мама проводила его в гостиную, крепко держа под руку. Позже мама рассказала нам, что папа произвел хорошее впечатление, хоть и выглядел немного сонным.

Мама победила. Гости ничего не заподозрили. Напротив, они сказали, мол, неудивительно, что папа так устает, учитывая, сколько у него пациентов!

Маме хотелось им ответить, что учитывать надо не пациентов…

А вылаканные литры Бира [21].

Папа работал врачом в казарме гвардейских офицеров, и они приглашали его вместе с мамой на балы.

Папа с удовольствием отправлялся туда, потому что любил веселье и любил выпить. Маме тоже нравились балы, потому что она редко бывала в обществе. Но она все время боялась, как бы папа чего не натворил.

Офицеры развлекались на полную катушку, но не совсем так, как папа.

Однажды, крепко выпив, папа спел им песенку на патуа. А для тех, кто слов не понимал, папа воспроизвел смысл пантомимой с женой полковника. «Животом ты ко мне прикоснись, Филомена, взад-вперед поелозь! То любовь – не измена!»

С того дня офицерские балы для мамы с папой прекратились.

Иногда мама с папой ходили в кино, но не часто. Помню, однажды они были в кино в Лилле, и на следующий день мама пересказывала нам фильм «Доктор Джекил и мистер Хайд», историю об очень умном и добром докторе. Днем он работал, а по вечерам перевоплощался, становился монстром и нападал на людей.

Я никогда не видел этого фильма, мама говорила, мол, он недетский и нас бы испугал, но содержание она пересказала так хорошо, что мне казалось, я знал доктора Джекила лично. По ночам порой я думал о нем, и меня охватывал страх.

Понимала ли мама, что история доктора Джекила напоминает папину? Я это сразу понял. Днем папа был добрым доктором, как доктор Джекил, но по вечерам он делался злым, как мистер Хайд, на людей вот только не нападал. Но мы его боялись, он переставал быть папой. В нем уживались два человека.