Грег Мортенсон - Школа на краю земли

Появилось искушение обосноваться в Музаффарабаде и использовать его в качестве стартовой площадки для работы во всем регионе. Однако жителям административного центра и так повезло – вся гуманитарная помощь доставляется сюда и по большей части здесь же и оседает.

А ведь два с половиной миллиона кашмирцев, рассеянных по глухим деревням в долинах и на склонах холмов, пребывают фактически в полной изоляции от мира и остаются без всякой поддержки.

Мой друг рассказал мне обо всем этом и предложил продолжать разведку, двигаясь на северо-восток. Он хотел добраться до самых удаленных селений, расположенных в разных уголках узкого, растянувшегося почти на 250 километров ущелья, по которому течет река Нилум. Название реки и долины на местном наречии означает оттенок рубинов – их здесь добывали много лет назад. Также эта область некогда была одним из важнейших буддийских центров. Сейчас она считается чуть ли не самой изолированной и обособленной во всем Азад Кашмире: путешественников встречают негостеприимные отвесные скалы, да и частые индийские бомбардировки делают поездки в этот район весьма опасными. Но, по мнению Сарфраза, именно здесь нам стоило начинать работу. (Тогда мы еще не знали, что во время землетрясения погибло более 10 % от стосорокатысячного населения долины, и большинство этих жертв составляли школьники.)

Я согласился с Сарфразом и пожелал ему удачи.

Для путешествия в Азад Кашмир Сарфраз нанял машину. Однако, оценив состояние дороги за пределами Музаффарабада, он отослал водителя обратно в Исламабад, а сам пошел пешком. В рюкзаке у него лежало несколько бутылок воды, спальный мешок и упаковка соленых крекеров. Дорога через долину Нилум в десятках мест была перекрыта обвалами, а кое-где были видны даже огромные скалы, упавшие в реку во время подземных толчков.

Сарфраз пробирался через грязь и горы камней и встречал по пути людей, многие из которых рассказывали ему о том, что с ними приключилось. Все эти истории были трагическими. Каждый, с кем он сталкивался, потерял во время катаклизма как минимум одного близкого родственника (а как правило, больше, чем одного). Находившиеся во время землетрясения в домах и при этом уцелевшие считали себя счастливчиками, хотя все их имущество погибло. Люди передвигались с трудом, среди них было много раненых, их одежда была покрыта пылью и запятнана кровью. Мужчины и женщины либо несли детей за спиной, либо сажали их в деревянные тележки, которые толкали перед собой. Сарфраз, имевший собственный спальный мешок и пачку печенья, казался богачом, путешествующим с большим комфортом.

Той ночью он устроился на ночлег под разбитым грузовиком и позвонил мне. «На дороге полно пострадавших: они бредут в никуда и плачут, им не хватает еды, – сообщил он. – Кругом такой ужас! Когда темнеет и меня никто не видит, я сам реву».

Обычно после подобных природных бедствий в обществе воцаряется хаос, и первейшей задачей властей становится его преодоление и наведение порядка в стране. Но в Азад Кашмире во вторую неделю октября все было наоборот: чем дальше, тем больше осложнялась ситуация и тем менее организованно действовали люди. В первые двое суток после катастрофы обе трассы, которые ведут из Исламабада на север, в пострадавшие долины, заполонили самые разные транспортные средства. Здесь были не только машины, но и велосипеды, ослики, рикши. Многие жители Пакистана устремились в Кашмир на поиски своих родственников. Со всей страны в зону бедствия также хлынули добровольцы, движимые благими намерениями помочь жертвам землетрясения. Но в результате те немногочисленные участки дороги, которые не были завалены камнями, оказались блокированными из-за пробок. В какой-то момент военные пригнали бульдозеры, и те смели часть транспорта на обочину, чтобы хоть как-то восстановить движение.

Поток прибывающей в страну гуманитарной помощи также доставлял немало хлопот. Международным организациям требовалась поддержка: им нужны были внедорожники, полевые кухни, генераторы, вода, средства связи и многое, многое другое. Чтобы организовать доступ гуманитарных грузов и медпомощи в зону бедствия, были открыты пять пропускных пунктов вдоль Контрольной линии между Индией и Пакистаном, но иностранных групп прибывало все больше, и вскоре стало ясно, что и здесь тоже образуются пробки. Спустя десять дней со дня первых подземных толчков правительственные силы по-прежнему не добрались более чем до 20 % пострадавших областей. Еще спустя две недели эксперты Всемирной продовольственной программы ООН подсчитали, что около пятисот тысяч человек до сих по не получили никакой помощи.

В середине ноября, на пороге зимы, более миллиона человек продолжали жить в горах, не имея ни домов, ни запасов продовольствия.

По мере того как Сарфраз двигался на север сначала от Музаффарабада в Патику, а оттуда к деревне Нусада, он видел, что оползни не только вывели из строя дороги, но и полностью разрушили множество поселений. Например, в пятнадцати километрах от Музаффарабада находился лагерь беженцев Камсар, в котором с 1992 года жило около тысячи мусульман, покинувших подконтрольную Индии часть Кашмира. Лагерь располагался на узком плато на высоте шестисот метров над рекой Нилум. Во время землетрясения часть плато обвалилась в реку, унеся с собой жизни более чем трехсот человек. Строения, стоявшие на оставшейся «висеть» скальной площадке, были разрушены, а выжившие семьсот обитателей поселения лишились крова.

Спустя три дня после отъезда из Музаффарабада Сарфраз прибыл в деревню Нусери. В ней были разрушены абсолютно все дома, а завернувшиеся в грязные коврики жители ходили по улицам потерянные, все еще не в состоянии осознать, что же произошло. Ни у кого не было ни малейшего представления о том, где и как начинать заново «строить» новую жизнь.

В тринадцати километрах оттуда, в крошечном поселке Пакрат, Сарфраз встретил женщину по имени Алима. У нее погибли муж и двое детей. Она сидела на корточках на деревянном каркасе кровати, стоявшем прямо под открытым небом, и смотрела пустыми глазами на возвышающуюся перед ней кипу бумаг. Это были бланки, которые ей нужно было заполнить, чтобы получить компенсацию от государства. Алима не могла с этим справиться не только потому, что была убита горем. Она была неграмотна.

«Я попросила фауджи хавилдара (сержанта) помочь мне, – сетовала она. – Но он дал мне лишь вот эту бумагу, а когда я пожаловалась, что голодна, то велел мне убираться, иначе он побьет меня палкой. А этими бланками даже собаку не накормишь».

Беды, выпавшие на долю этой женщины, потрясли Сарфраза. Она была не в состоянии указать ни место своего рождения, ни возраст, ни номер паспорта, а ведь все это требовалось для заполнения документов. Страдания, боль и отчаяние, царившие кругом, переходили все разумные пределы.