Хелен Филдинг - Бриджит Джонс: на грани безумия

5.00. У-у-у. Вспомнила, что вчера случилось.

5.03. Зачем я так поступила? Зачем? Зачем? Не могу ни снова уснуть, ни встать.

5.30. Как быстро бежит время, когда у тебя похмелье, – прямо мистика. Это потому, что мыслей в голове крайне мало. Когда человек тонет, все наоборот: жизнь проносится перед глазами и один миг длится целую вечность, потому что мыслей очень много.

6.00. Ну вот, полчаса так и пролетело, потому что мыслей у меня совсем не было. Уф. Голова очень болит. О господи. Надеюсь, меня вчера не стошнило на пальто.

7.00. Вот незадача: нигде не пишут, что случится, если в день выпить не две порции алкоголя, а больше, – точнее, если выпить за один вечер недельную норму. Может, лицо станет багровым и нос шишковатым, как у гнома? Или превратишься в алкоголика? Но в таком случае все, кто был на вечеринке, куда мы пошли-таки вчера вечером, стали алкоголиками. А те, кто не пил, наверно, уже и так алкоголики. Хм.

7.30. А если я беременна и употреблением спиртного нанесла вред ребенку? Нет, беременной я быть не могу, у меня только что закончились месячные, и с Марком никогда больше секса не будет. Никогда. Никогда.

8.00. Самое ужасное – сидеть одной посреди ночи и не иметь возможности ни с кем поговорить или хотя бы спросить, насколько сильно я вчера напилась. В памяти всплывает, что я вчера говорила, фразочки одна другой кошмарнее. О боже. Вспомнила, что по дороге домой дала нищему пятьдесят пенсов, а он мне в ответ вместо «спасибо» сказал: «Да ты пьяная в стельку».

И еще вдруг вспомнилось, как мама в детстве говорила мне: «Нет ничего хуже пьяной женщины». Я опустившаяся, пропащая женщина. Надо пойти еще поспать.

10.15. Чувствую себя получше. Наверно, похмелье кончилось. Открою-ка занавески. А-а-а-а-а-а-а-а! Как может солнце так ярко светить утром?

10.30. Прямо сейчас скачу в спортзал. Больше никогда не буду пить. Так что самое время сесть на скарсдейлскую диету. Вывод: случившееся вчера пошло мне на пользу, потому что дало толчок к началу новой жизни. Оч. хор. Ура! Все станут говорить… Ой, телефон.

11.15. Это оказалась Шерон.

– Бридж, я вчера очень страшно напилась?

Я вообще не могла вспомнить, видела ли на вечеринке Шерон.

– Нет, не волнуйся, не страшно, – ответила я, чтобы ее подбодрить. Уверена, если бы она по-настоящему страшно напилась, я бы вспомнила. Я собрала все свое мужество и спросила: – А я?

Повисло молчание.

– Нет, ты была просто милашка.

Ну вот, все прояснилось: просто похмельная паранойя. Ой, телефон. Это он!!!

Звонила мама.

– Бриджит, почему это ты еще дома? Ты же через час должна быть у нас. Папа уже готовит десерт!

11.30. Черт, вот черт. Она же в пятницу пригласила меня к ним на обед, и спорить с ней сил не было. А потом я слишком сильно напилась, чтобы напрочь про это не забыть. Никак нельзя снова не приехать. Или можно? Так. Надо сохранять спокойствие и поесть фруктов, потому что благодаря энзимам из организма выводятся токсины. Попробую съесть чуть-чуть, надеюсь, меня не вырвет. А потом позвоню маме – когда нерешительность меня покинет.

Аргументы в пользу поездки

Удастся проверить, не вызовет ли обращение с Веллингтоном претензий со стороны Комитета по расовому равенству.

Представится случай поговорить с папой.

Проявлю себя как хорошая дочь.

Не придется сражаться с мамой.

Аргументы против поездки

Подвергнусь пытке в виде разговоров про происшествие с Марком и Ребеккой.

Меня может стошнить на стол.

Снова телефон. Надеюсь, это не мама.

– Ну, как голова себя чувствует?

Слава богу, это Том.

– Отлично, – весело прощебетала я, слегка краснея. – А что?

– Да ты вчера здорово набралась.

– А Шерон утверждает, что ничего особенного…

– Бриджит, – прервал меня Том. – Шерон на вечеринке не было, она пошла в бар с Саймоном и, насколько я могу судить, дошла там примерно до такого же состояния, в каком вчера была ты.

59,5 кг (кошмарные последствия воскресного обеда у родителей не заставили себя долго ждать), сигареты:

17 (ЧП), кол-во событий за обедом, позволяющих предположить, что в мире есть место здравому смыслу: 0.

8.00. Похмелье наконец начинает рассеиваться. Не передать словами, какое это счастье – снова быть дома, где я полноценная самостоятельная личность, а не пешка в чужой игре. Вчера я все-таки решила, что от обеда у мамы не отделаться. Всю дорогу к Графтон-Андервуд боролась с приступами тошноты. Деревня являла собой до неправдоподобного идиллическую картинку: нарциссы, теплицы, уточки и т. д. Все стригут кустики у себя в садах. Можно подумать, жизнь – легкая, приятная штука, все хорошо и спокойно, никаких тебе катастроф и кошмаров и на свете существует Господь Бог.

– Привет, доченька! Акуна матата! Я только что из магазина, – прокричала мама, проталкивая меня на кухню. – Представляешь, горох кончился! Так, надо автоответчик прослушать.

Подавив очередной приступ тошноты, я села на стул. Из автоответчика посыпались сообщения, а мама носилась вокруг меня, один за другим включая разные кухонные приборы. И без того больная голова чуть не взорвалась от их треска и визга.

– Пэм! – неслось из автоответчика. – Это Пенни. Помнишь того мужчину, что живет у автомастерской? Он покончил с собой – его доконал шум стрельбы по глиняным птицам. В газете написали. Ой, и еще хотела спросить: можно Мерл оставит у тебя в морозилке пару кило мяса – пока у них с газом вопрос решается?

– Здравствуй, Пэм! Это Марго! Огромная просьба! На совершеннолетие Элисон хочу испечь швейцарский рулет, нет ли у тебя для него формы?

Я совершенно обалдела: какие разные миры открываются, если прокрутить пленки автоответчиков у разных людей! Прекрасная идея для выставки в какой-нибудь галерее современного искусства! Мама похлопала дверцами шкафчиков, а потом подсела к телефону.

– Марго? Пэм. У меня есть круглая форма для бисквита, тебя устроит? Ну тогда почему бы тебе не взять обычную форму для йоркширского пудинга, только дно бумагой выстелешь?

– Привет, привет! Там-ти-та-там! – На кухню пришлепал папа. – Никто не знает, какой почтовый индекс в Бартон-Сигрейв? Никак не могу вспомнить. А, Бриджит, добро пожаловать на передовую! На кухне Третья мировая, в саду партизаны.

– Колин, ты не выльешь масло из сковороды? – проговорила мама. – Джеффри сказал, когда десять раз доведешь до высокой температуры, надо вылить. Кстати, Бриджит, я купила тебе присыпку.

Она вручила мне сиреневую банку с золотистой крышкой.