Паринуш Сание - Книга судьбы

– Помнишь, как мы прятали бумаги, когда в комнату врывался Али? – сказала я.

Парванэ глянула на часы и вскричала:

– Боже! Время-то, время! Я обещала маме обернуться за четверть часа. Она же вся изведется. – Заматываясь в чадру, она добавила: – Сегодня я уже к тебе не приду. Если он позвонит, я позову его к себе на завтра, к шести. У меня безопаснее… Но ты должна прийти заранее. Короче, я позвоню.

Я пошла к себе в комнату и присела за туалетный столик. Пристально всматриваясь в зеркало, я пыталась отыскать ту, кем я была в шестнадцать лет. Внимательно изучила морщинки вокруг глаз: при улыбке они прорезались глубже. Две глубокие линии от ноздрей к губам. Красивые круглые ямочки на щеках – когда-то госпожа Парвин утверждала, что они становятся глубиной в дюйм, стоит мне улыбнуться – превратились в длинные рытвины, параллельные этим носогубным складкам. Кожа, в юности гладкая, светившаяся изнутри, поблекла и начала обвисать, на щеках я заметила пока еще бледные пятна. Веки утратили упругость, из-за темных кругов под глазами сами глаза не казались уже такими блестящими. Роскошные темно-рыжие волосы, падавшие волной до талии… вполовину не столь густые, короткие, ломкие, и, сколько ни крась, опять пробиваются седые корни. Изменился даже взгляд. Нет, я уже не та юная красавица, которой был очарован Саид. И так я сидела в растерянности, искала и не находила себя в зеркале, пока меня не пробудил голос Ширин.

– В чем дело, мама? Ты битый час не можешь оторваться от собственного отражения. Никогда не замечала в тебе такой любви к зеркалам.

– Любви? Вот уж нет! Я готова разбить все зеркала в доме.

– Почему вдруг? Как говорится, зеркало разбивает тот, кто недоволен собой. Что ты в нем увидела?

– Себя. Свою старость.

– Тебя вроде бы никогда не огорчал твой возраст, – удивилась она. – В отличие от большинства женщин ты не скрываешь, сколько тебе лет.

– Да, но порой что-то – например, фотография – переносит в прошлое. И тогда глянешь в зеркало и вдруг поймешь, как мало ты схожа с собственным представлением о себе. Это жестоко – словно меня столкнули с обрыва.

– Ты же всегда говорила, что каждый возраст прекрасен по-своему.

– И это верно, однако красота юности непреложна.

– Все мои друзья твердят: “Твоя мама – настоящая дама, она держится с таким достоинством”.

– Дорогая Ширин, моя бабушка была доброй старухой, она не решалась назвать какую-нибудь девушку уродиной, а вместо этого говорила, что у той “приятный характер”. Так и твои друзья говорят: “твоя мама держится с достоинством”, и это значит: “мамаша вышла в тираж”.

– Как это на тебя не похоже, – сказала Ширин. – Для меня ты красавица из красавиц. В детстве мне хотелось стать похожей на тебя. Я даже ревновала: тебе доставалось больше мужских взглядов, чем мне. И я огорчалась, что глаза у меня не того цвета, как у тебя, и кожа не такая гладкая и белая.

– Глупости! Ты гораздо красивее, чем я была в твоем возрасте или в любом другом. Из-за бледности меня считали больной, а ты, с бойким взглядом, с этой прекрасной кожей цвета спелой пшеницы, с ямочками на щеках – совсем другое дело.

– Почему ты вдруг вспомнила себя в юности? – спросила она.

– Для моего возраста это нормально. По мере того как мы стареем, прошлое словно обретает иные цвета и даже плохое кажется милым. В молодости взгляд устремлен в будущее, нам не терпится узнать, что будет в следующем году, чего мы достигнем за пять лет, и мы подгоняем время. Но в моем возрасте будущее плохо различимо: когда добираешься до вершины, настает пора оглянуться назад.

Парванэ позвонила под вечер и сказала, что договорилась на завтра, на шесть часов. Всю ночь я не могла уснуть, меня трясла лихорадка. Я думала: и для меня, и для Саида лучше будет не встречаться, сохранить тот прежний образ юности и красоты. Сколько раз за эти годы, надев красивое платье и одобрив свое отражение в зеркале, я вновь позволяла себе помечтать о том, как случайно столкнусь с Саидом где-нибудь в гостях, на свадьбе, на улице. Я долго надеялась на новую встречу – раньше, пока я еще была в расцвете красоты.

Рано утром Парванэ позвонила снова:

– Как себя чувствуешь? Я глаз не сомкнула.

– До чего ж мы с тобой похожи! – рассмеялась я.

Как всегда, она успела составить для меня инструкции.

– Первым делом покрась волосы.

– Я недавно красила.

– Неважно, еще раз: корни плохо прокрашены. Потом прими горячую ванну, а затем наполни таз холодной водой, добавь побольше льда и окуни лицо.

– А если утону?

– Хватит придуриваться! Окуни лицо, да не однажды, а несколько раз. Потом те кремы, которые я привезла тебе из Германии. Зеленый – огуречная маска. Нанеси ровным слоем налицо и приляг на двадцать минут. Смой и густо намажь желтым кремом. Приезжай к пяти, чтобы я успела сделать тебе прическу и макияж.

– Еще и прическу? Я что, невеста?

– Кто знает, – намекнула она.

– Постыдилась бы! В моем возрасте?

– Опять ты про возраст? Примешься подсчитывать свои годы – я тебя поколочу.

– А что мне надеть? – спросила я.

– Серое платье, которое мы купили вместе в Германии.

– Нет, это вечернее. Оно будет неуместно.

– Хорошо, ты права. Бежевый костюм. Или нет! Розовую блузку с кружевным воротником, тем, который чуть посветлее.

– Ну, спасибо! – сказала я. – Лучше я сама соображу.

И хотя на все эти женские штучки у меня обычно не хватало терпения, большую часть указаний Парванэ я добросовестно выполнила. И только прилегла с зеленой маской на лице, как в мою комнату ворвалась Ширин.

– Что это с тобой? – спросила она. – Ты нынче всерьез взялась за себя.

– Ничего, – небрежным тоном ответила я. – Парванэ требует, чтобы я пользовалась этим кремом, вот я и решила попробовать.

Она пожала плечами и вышла.

В полчетвертого я начала собираться. Тщательно высушила феном волосы, заранее уложенные на бигуди. Столь же тщательно подобрала себе одежду. Осмотрела себя в большом зеркале с головы до пят и подумала: вешу я по крайней мере на десять кило больше, чем тогда… Но когда я была тощей, щеки у меня были пухлые, а теперь, когда я прибавила в весе, лицо как будто усохло. И ни одна одежка не годилась. Вскоре на кровати лежала целая груда блуз, юбок и платьев. Ширин заглянула в приоткрытую дверь:

– Куда ты?

– К Парванэ.

– Вся эта суета – ради тети Парванэ?

– Она разыскала наших старых друзей и пригласила их. Не хочу показаться им старой и страшной.

– Ага! – воскликнула моя дочь. – Так все дело в соперничестве юных дней?

– Нет, не соперничество. Это так странно. Увидеть друг друга спустя тридцать с лишним лет. Я бы хотела, чтобы нам удалось различить друг в друге тех, кем мы были так давно, или же мы останемся совершенно чужими людьми.