Мария Илизарова - Про психов. Терапевтический роман

Косулин вновь почувствовал себя взрослым, уверенным в себе мужчиной, которому уже за сорок, и он сам принимает решения и меняет окружающее. После смерти Венечки это было внове и очень приятно. С благодарностью смотрел на Костю: из-за него он изменился и теперь чувствовал себя настоящим. Удалось ответить себе на давно заданный вопрос: каким отцом быть для любимого сына Илюши? В мечтах он представил себе сына взрослым красивым юношей, которого любят женщины, а он любит то, что делает. В сердце входили тепло и боль – Косте эта работа еще предстоит.

Учитель выглядел грустным и новым. Пылкость его поблекла, он состриг кудри и теперь не казался очень молодым. Готовый к плану, который они составили за последний месяц вдвоем с психологом, старался не мечтать о том, что встретит на новом месте. Боялся опять оказаться в глупой ситуации. Все было проговорено, все страхи и тревоги осмыслены, варианты разобраны по мелочам. Оставалось только одно – Лора. Костя не знал, что делать, ему было одновременно страшно и быть с ней, и оставить ее. Оба варианта очень пугали.

– Александр Львович, как думаешь, безумием можно заразиться? – спросил осторожно Костя.

Они совсем недавно перешли на «ты-вы», такую специальную форму дистанции, принятую в государственных учреждениях. И Костя пока предпочитал называть психолога по имени-отчеству.

– Костя, безумие не вирус, но заразиться можно. Особенно если хочется. Есть такое психиатрическое понятие «индукция», «индуцированный психоз». Иногда носит массовый характер. Если смотреть шире – мы все время индуцированы чьим-то бредом. Например, политикой или удачным маркетингом. А от кого ты собираешься заразиться? – спросил Косулин хитро, предчувствуя ответ.

– Ну вы же знаете, от кого, – улыбался Костя. – Вы знаете, после ее письма я так ясно представил себе это: она голая в мороз бежит на улицу, разговаривает с невидимыми существами, а я не знаю, что делать. Бегаю за ней. Она меня не слушается, я от всего этого тоже схожу с ума. Потом мы идем в ПНД за лекарствами, стоим в очереди. То она госпитализируется, то я. В таком вот ритме и живем. Жуть! Я не хочу сюда больше попадать НИКОГДА, ты понимаешь: НИКОГДА!!

– Понимаю. Хотя мы и говорили о том, что в этом было много нужного тебе опыта, после которого ты изменился. Но все же: давай проясним твои чувства по поводу Лоры. Что в этой женщине такого особенного, почему именно она?

– Она особенная. Я с ней могу не притворяться, быть самим собой. Я говорил, что думаю, без страха. Раньше казалось, что женщин надо очаровывать, морочить им голову, не показывать чувств. А то они возьмут власть, и я лишусь своей воли. Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей, как говорится!

– Ой, Костя, если бы ты знал, как же я зол на Пушкина за эту фразу. И ведь засела матрицей в мужских мозгах! Все ему поверили, хотя сам он в чувствах не стеснялся. Я и сам так думал раньше. Но женщины рассказали мне, чего боятся, как ждут поддержки и признания. Вообще, если честно, женщины – совсем не сложные существа. Они жаждут услышать, что красивы, добры, что возбудили самые сильные чувства и все такое, от чего они расцветают, как цветочки. И если вы не такой жадный, чтобы все это говорить и чувствовать, не теряя собственную личность, – женщины будут вам очень благодарны. Это так просто, – вздохнул Косулин. – А личность, если есть, то точно не потеряется.

– Да! Она пугает меня и влечет. Я боюсь, что сделаюсь таким же сумасшедшим, как она, что ее безумие поглотит меня и я просто… исчезну как мужчина. Что мне придется сойти с ума, чтобы, как бы это сказать?.. ей соответствовать! Чтобы быть с ней на равных. Начну разговаривать с Александром Македонским, мне с ним интересно.

– Многие мужчины боятся этого. Так устроила природа, но я не видел ни одного взрослого мужика в животе у бабы. А с Македонским я бы сам поговорил, – шутил Косулин.

Это было смешно: Костя представил себя сидящим у Лоры в животе и улыбнулся.

– Ну, погоди, а кроме страха и влечения, что еще у тебя к этой женщине?

– Злость. Я очень злюсь на нее! Она все решила, видите ли! Люблю, но не могу! А меня не спросила даже: то есть спросила, но ответа не дождалась. И такое будущее нарисовала, что я чуть не повесился на батарее… А это правда про детей, про интернаты, про таблетки?

– Лора нарисовала самый жуткий вариант ваших жизней. Похоже, ей так проще: от самого жуткого отталкиваться. На самом деле никаких гарантий, что так будет, вам не даст даже самый пессимистичный доктор. У Лоры первый эпизод травматической природы – после смерти матери, у тебя вообще другая ситуация. Есть вариант, в котором у нее больше никогда ничего не будет подобного.

Костя с облегчением задышал. Этот вариант ему нравился.

– А я? – спросил он еле слышно.

– Костя, надо работать над собой, замечать и уважать свои чувства, свои возможности. Прежде чем бросаться в бой, подготовить план атаки и изучить противника. Ответить четко: за что, собственно, ты воюешь? Твоя ли это война? Таблетки, если что, придут на помощь. Надо иметь хорошего доктора и психолога и, если что, бежать к ним за помощью, не дожидаясь утраты контроля.

Костя внимательно слушал и вдруг вскочил и заходил по кабинету:

– С Лорой я контроль теряю прямо сейчас! Я уеду и что с ней будет? И как буду я без нее? И я все равно злюсь на нее! – Он даже притопнул ногой. – В моей семье папа главный! – Неожиданно Костя встал и упер руки в боки, нахмурился и строго стал смотреть на Косулина.

– Здорово, попробуй сказать это еще раз! – предложил Косулин.

Костя собирался несколько секунд, потом с силой топнул ногой и почти прорычал:

– Я тут главный!

– Молодец! – порадовался Косулин. – А теперь, когда ты главный, попробуй представить себе, как ты хочешь, чтобы все сложилось. Разрули ситуацию.

– Как я хочу?.. Я хочу, чтобы она поехала со мной. И чтобы решила это сама. Чтоб не я ее уговаривал, чтобы она сама хотела, понимаешь? Чтобы доверяла мне.

После этих слов Костя рухнул в кресло и закрыл глаза руками: признавать свои настоящие желания – трудная работа.

– Ну вот и славно. Я очень рад, что ты хорошо понимаешь, что хочешь. Ты как сейчас себя чувствуешь?

– Хорошо. Тяжести в душе нет. Легкость. – Костя помолчал. – Я напишу ей записку и попрошу Морица подсказать ей, когда я уезжаю. Захочет – придет. Нет – значит, не судьба.

– Ну что же, дорогой Константин Юрьевич Новиков, похоже, вы совершенно готовы к выписке, позвольте я пожму вам руку, вы очень многому меня научили. Спасибо! Ты самый настоящий учитель, и я счастлив знакомству с тобой.

На этой торжественной ноте, со слезами на глазах, расстались тихо, стараясь соблюдать конспирацию. После терапии Косулин не стал заходить к Майе, а незаметно покинул отделение. Слава Богу, кажется, сюда взяли нового специалиста. Надеюсь, он продержится дольше, чем остальные, подумал Косулин. Мне пора своих девчонок лечить.