mr Malaprop - Потерянный мальчик под проливным дождём

Плакать не так плохо. Мы все плакали. Мама плакала. Я плакал. Братишка плакал. Даже папа пустил слезу.

Прибежали работники думая, что я опять сбежал. Мы все вошли в здание, и папа переговорил и с начальником приюта, и с социальным работником, и с доктором. Пока его терроризировали, я сидел с мамой и братиком. Мы болтали о том о сём, обнимались. Мама сказала, что не будет спрашивать, почему я убежал. Сказала, что она рада, что я нашёлся. И ещё сказала, что если я в один прекрасный день сам расскажу, это будет прекрасно. Но не обязательно терзать себя тяжёлым прошлым.

Мама вела себя как обычно. Я понял: он пока ничего никому не сказал. Но меня терзало сомнение. Вдруг скажет? И беспокойство опять зазудело во мне…

Появился папа. Он вышел из кабинета с социальным работником и здешним боссом. Все улыбались. Папа сказал, что они могут ехать домой. Он выразил надежду, что я тоже хочу ехать. Они все хотели. Я снова заплакал, потому что братик просто подошёл, обнял меня, потом взял за руку и повёл к машине.

Мама и папа сели спереди. Я с братом сзади. Мы все пристегнулись. Клянусь, не успел мотор заработать, я уже спал.

***

Проснулся я при въезде в свой город.

Я снова видел его. На этот раз он кричал на меня после поцелуя, брызгая слезами. Это было ужасно!

Я был с жёстким стержнем и умирал от желания пописять. Машину вела мама. Она свернула к сервисной зоне у супермаркета. Я бежал во весь дух, но когда ворвался в кабинку, всё было кончено. Я спустил к коленям мокрые джинсы с мокрыми трусиками, но даже играть с собой было незачем. С минуту назад, член торчал колом, а сейчас висел как тряпка.

Как же я встречусь с ним снова? Как смогу быть с ним в одном классе? Интересно, смогу ли я сменить школу?

Мне никто ничего не сказал. Даже брат понимал: со мной твориться что-то странное. На сидении расстелили несколько пластиковых пакетов, и я сел на них. Мы поехали снова, но на этот раз машину вёл папа.

Я попытался уснуть. Мне это удалось, но скоро я проснулся. Меня трясло. Мама сказала папе съехать на обочину. Когда машина остановилась, она повернулась, привстала, положила ладонь на мой лоб и заявила, что у меня температура. Папа снял свою куртку и укрыл меня. Братик хотел снять свою тоже, но мама запретила. Машина тронулась и повернула к другому супермаркету. Я уже ничего не соображал. У меня вспыхнул жар. Очнулся, когда мне в рот пихали знакомую таблетку парацетамола. Было замечательное чувство, что я снова маленький ребёнок, хотя ненавидел, когда мама суетится. После того, как я запил лекарство водой, мы опять поехали. Вся эта возня со мной, эти остановки, с одной стороны пугали меня, с другой, было где-то приятно. Не знаю почему, но я не владел собой больше. Мы. наконец приехали домой, но успел ещё раз обмочиться.

***

Папа обмыл меня очень тёплой водой и насухо вытер. Потом надел на меня сухие трусики, майку, мой длинный спортивный костюм и уложил в кровать. Как приятно оказаться в своей кровати! Я так устал!

Утром пришёл в гости врач. Он сказал, у меня подозрение на воспаление дыхательных путей.

Неудивительное дело, после двух дней мокроты в середине марта!

Мне прописали массу лекарств и велели оставаться в постели и тепле нескольких дней. Даже горшок братика под кровать поставили.

Это последнее воспоминание за тот день.

На следующее утро мама отвезла братика в школу. Папа ушел на работу, потому что он уже пропустил три дня и босс не позволил ему «гулять» ещё.

Когда мама вернулась, она сказала, что онирады, что я опять дома.

Он ещё не сказал, что я сделал?

Оказывается, вечером, когда я вернулся, моя мама позвонила его маме. Они знают, что мы ходим в одну школу и учимся в одном классе. И что мы, если не близкие друзья, то хорошие приятели. А когда он узнал, что я исчез, он не ходил в школу, плакал не переставая, и висел допоздна на телефоне, спрашивая, слышно ли что обо мне.

Я не мог переварить эти новости. Я туго соображал. Потом упал в сон. Мама разбудила меня. Она принесла на обед домашний овощной суп, мой любимый, только я не мог съесть и половины тарелки.

И снова спал.

Позже, лёжа в полусне, я услышал хлопок двери. В мою комнату ворвался, вернувшийся из школы братишка. Он начал радостно прыгать у кровати. Чтобы его успокоить, я схватил его за руки и затащил на себя. Он крепко меня обнял, прижавшись, и зарыдал в полный голос. Я испугался, не случилось ли чего с ним. А он сказал, что никогда не замечал меня и тут испугался, что больше никогда меня не увидит. Ещё он сказал, что очень-очень любит меня, и я, поцеловав его в макушку, ответил, что очень-преочень люблю его.

Я не стыжусь своих слов. Это правда. Просто раньше я не понимал этого.

Пока мы лежали, пришла мама с беспроводной телефонной трубкой. Она сказала, что звонит он, и спросила, в силах ли я говорить с ним?

Мне стало очень страшно. Я сказал – нет. Она ответила ему, и я услышал его голос. Он звучал очень грустно. Моя мама сказала ему перезвонить позже. Она прогнала братика переодеваться в домашнюю одежду, и села рядом со мной.

Она сказала, что не знает, почему я убежал и не хочет знать… всё тоже самое что сказала в приюте. Потом сказала, что для неё не тайна, что дело в нём,потому что его мама рассказала, что я промчался мимо неё со слезами на глазах. Он пошла наверх, он плакал тоже.

И вот теперь я сам должен решить проблему. И ещё сказала, она не хочет заставлять меня, но я должен поговорить с ним, потому что ему тоже плохо.

О, боже, я знаю - она права! Но как… как я могу встретиться с ним? Они не знают, что я сделал! Им легко говорить!

Иногда мне жаль, что я не мертв!

Он снова позвонил вечером, но я до сих не находил сил сказать ему хоть что-то. Даже если я мечтал о нём, мне было страшно подумать, что он может рассказать в школе и знакомым ребятам в нашем районе.

***

Сегодня я все ещё слабый, но начал чувствовать себя лучше. Я съел больше супа. Потом впервые за эти дни, встал и сам сходил в туалет. Братишка после школы прибежал увидеть меня. Мы опять крепко обнялись, и мне стало намного лучше.

А потом…

Я услышал звонок из прихожей. Мама погнала братишку переодеваться. Они ушли, а потом дверь распахнулась.

Если бы я не сходил недавно в туалет, я бы не только стал мокрым, я бы наложил в трусы!

Но… он так красив!

Его лицо было красным. Оно было мокрым! Он плакал! Я плакал!

Я услышал снизу голос мамы. Она нам сказала, чтобы мы разбирались с собой сами. Потом она стала звать любопытного братишку смотреть мультики. А потом он закрыл дверь.

Он стоял у двери и ронял на щёки слезы. Я сидел на кровати и делал то же самое. Ни я, ни он, не сказали ни слова.

Было странно и жутко.