Михаил Сегал - Молодость

– Олег… – начала она.

– Петрович. Но можно просто Олег.

– Олег Петрович, я что пришла…

Супруги сосредоточились и сели по струнке, как первоклашки на уроке.

– Наверное, я не имею права в семейные дела встревать. Я человек для вас новый…

– Вы не волнуйтесь, мы, наоборот, очень рады, что дед теперь не один. А то невозможно было его оставить ни на минуту.

– Пожилой человек, сами понимаете, – сказала Лена.

– А вы ему столько внимания уделяете!

И снова замолчали. Ей казалось, что она очень громко «сюрпает» чаем, и поэтому обрадовалась, когда послышалось вращение ключа в замочной скважине.

– Вот и сладкое, – сказал Олег.

И сразу же вслед за этим по коридору застучали детские ножки. Анна Петровна не знала, что у Олега с Леной есть еще ребенок. Старший брат заворчал на младшего в коридоре:

– Погоди, Антох, не налегай, – и вошел в комнату.

Никогда она не видела Пашу таким домашним: в трениках, в старой футболке. Он всегда был для нее взрослым: не мальчиком, как ее одноклассники, а настоящим «парнем». Но здесь, в присутствии родителей, выглядел совсем ребенком. Выложил в вазу купленную пастилу и застенчиво процедил сквозь зубы:

– Здрасьте…

– Паша, правнук Николая Николаевича, – сказал Олег, – а это Анна Петровна, знакомая дедушки по работе.

Зачем он так сказал? Мальчику было все равно, какая она знакомая, но отец инстинктивно попытался представить ситуацию максимально целомудренно: мол, какие у дедушки могут быть знакомые, кроме как по работе?

Паша притулился рядом, придвинул к себе чашку, стал грызть пастилу. Следом забежал Антошка, мелькнул в дверях и тут же пропал, скрывшись под столом. Лена не стала возражать, просто нащупала его и придержала рукой, чтобы не мешал гостье.

Стало как-то страшно, потому что Паша теперь был здесь и еще потому что нужно было продолжать начатый разговор. Она молчала. С другой стороны, все грызли пастилу, и это не было совсем уж неприличным молчанием. Пастила – как курение: отвлекает, только вкусно. И тут Лена сказала:

– Паша, расскажи про свои увлечения.

Анна Петровна представила, как сейчас Паше неловко, и вообще все вокруг сделалось неуютным, будто это был не новый, чистый микрорайон за рынком, а грязный и мрачный, «тетилизин», где никогда не бывает солнца.

Паша проглотил горячий чай, выдавил из себя:

– Компьютеры.

И снова уставился в спасительную чашку.

– Молодец, – сказала Анна Петровна, – компьютеры – это хорошо.

Антошка уже давно высвободился, поползал по всем ногам и, высунув мордочку из-под скатерти рядом с Анной Петровной, заулыбался.

Она погладила его шелковые волосы.

– Я слышала, Олег Петрович, вы собирались квартиру деда продавать.

Бояться дальше было бессмысленно, надо было говорить, раз пришла.

– Да, мы уже почти все перевезли.

– А Николай Николаевич?

– Что Николай Николаевич?

– Ну он у вас будет жить?

– Да, конечно.

– Вы только не обижайтесь, я, наверное, не имею права вмешиваться…

– Говорите, говорите, а то дед сам никогда ничего не скажет.

«Говорите!» И так все понятно, сколько можно намекать.

– Он очень мучается, что ему надо оттуда уезжать… Вся жизнь там прожита.

– А… Понимаю, – теперь уже Олег уткнулся взглядом в чашку, – вы поймите, Анна Петровна, мы же для детей все делаем. И потом: ему самому приятно будет, что внукам хорошо в плане жилплощади. Вон, Пашка – уже здоровый парень, ему комната нужна.

Паше явно не понравилось, что им прикрылись, как щитом. Он отвернулся.

– Ну и если деду плохо станет – он у нас под боком всегда. Это тоже немаловажно.

Дурацкий получался разговор. Вроде она и не слышала этих слов раньше, а показалось, что уже слышала, вела подобные разговоры. И вопросы были те же, и ответы. Может, в книжке читала, может, в кино видела. А может, просто во всех семьях в какой-то момент наступает такая ситуация, и не надо через нее проходить, чтобы быть к ней готовым.

– А когда вы должны продать квартиру? – спросила Анна Петровна.

– Скоро, думаю, после девятого мая. Мы же тоже понимаем, что не надо перед праздником его нервировать.

– Но… Олег Петрович… Может… Немного… Вы могли бы подождать и потом… Понимаете?.. Чтобы его не мучить.

Олег не ожидал, что разговор примет такой откровенный оборот. Он сказал:

– Я надеюсь, дед еще долго проживет.

Это было смешно: как человек в таком возрасте может прожить долго? Она прошептала:

– Простите меня, пожалуйста, я правда не в свое дело вмешиваюсь… Но…Он же просто не сможет в другом месте. А в этой квартире столько лет прожито с супругой…

Стало очень тихо, хотя и до этого все сидели молча. Просто Паша перестал звенеть ложкой.

– Паша, – ласково сказала Лена, – отведи Антошу поиграть.

– Спасибо, – Паша взял брата под мышку и ушел. Лена собрала чашки и тоже ушла на кухню. Непонятно было, что такого Анна Петровна сказала, что они все повскакали. Олег походил по комнате, взял стул, подсел ближе.

– Это он вам сказал? – спросил он.

– Что?

– То, что всю жизнь… прожил с супругой…

– Конечно.

– Ясно… Я думал, у него это прошло…

Что хоть за загадки, говори нормально!

– Что прошло, Олег Петрович?

– Анна Петровна, вы добрый человек, хотите помочь, мне неудобно даже… Но, я вижу, надо вас в курс ввести… Что он вам еще про супругу рассказывал?

Нужно было держать ухо востро.

– Ничего такого… Что воевали вместе, что прожили долго и дружно, что она скончалась…

– Когда?

– Шестнадцатого июля…

– Какого года, Анна Петровна?

– Я не спрашивала. Он сказал: «Шестнадцатого июля»… Получается, прошлого года?

Олег снова стал ходить по комнате. Невежливо вообще так поступать, театр устраивать. Если есть что сказать – говори!

Он достал с полки фотоальбом.

– Сорок четвертого года, Анна Петровна… Вот, смотрите…

Из-под картонных страниц посыпались мелкие, «неформатные» карточки и пожелтевшие тетрадные листочки, наверное, письма.

– Вот, смотрите, фотографии… Свидетельство о смерти… Отцу год было, когда ее в госпитале убило при бомбежке. Дед его один вырастил и не женился потом никогда…

Анна Петровна взяла в руки точно такую же фотографию, с какой стирала пыль в квартире Старика: молодая красивая девушка в погонах стояла у кирпичной стены и улыбалась. Только это карточка была как вчера напечатанная, потому что пролежала все годы в альбоме и не видела солнечного света.

– Вы простите, ради бога, – сказал Олег, – но дед то нормальный, то, как говорится, «находит». Мы поэтому и хотим его поскорее к себе перевезти. Раньше я просто заезжал каждый день, а теперь вижу, что одного его оставлять нельзя… Нам доктор говорил, такое бывает. Когда человеку кажется, что он всю жизнь по-другому прожил… Заберу после праздников…