Михаил Сегал - Молодость

Новые бычки выходили из коридора, их валили, резали, подвешивали к потолку, и крики этих бычков выталкивали Пранаса вверх, через потолок и бетонные перекрытия. На чердаке он немного задержался, увидев, как двое молодых людей, парень и девушка, лежат на грязном матрасе и любят друг друга: совсем, как у них на хуторе, в стогу сена. Стало вдруг обидно, что он так и не узнает: досталось ли его мясо Лукасу, помогут ли котлетки выздороветь? Коровья планета светила все ярче, и он отправился к ней без каких-либо усилий.

Конечно, он чувствовал, что происходит что-то не то. Ни о каких котлетках для Лукаса люди и не думали. У хозяина хутора был договор с мясокомбинатом, а у мясокомбината – еще куча договоров. Тело Пранаса разрезали на части, вымыли, расфасовали и отправили в разные магазины. Люди купили это мясо и принялись готовить. Одна женщина сварила для своей семьи суп с кусочком Пранаса, другая пожарила стейк для любовника, потому что тот любил жареное мясо и подумывал ее бросить, а она была женщина чуткая и чувствовала и то и другое.

В центральной кулинарии мясо Пранаса долго в чем-то замачивали, добавляли специи, а потом выложили на витрину в поддоне, и компания молодых людей, купив весь поддон, уехала за город. Там они сделали шашлыки и с удовольствием их съели.

И всем было очень вкусно, никто ничего не оставлял, все облизывали пальчики, видимо, чувствуя, что Пранас очень хотел принести людям пользу. С каждым съеденным кусочком он улетал все выше и выше, Земля становилась меньше, а Коровья Планета больше. Вот она превратилась в блюдце, вот – в тарелку, а вот – заслонила собой почти все звезды. Свет слепил глаза, разглядеть что-то было невозможно, но уже чудилось, что там, за светом, волнуются под ветром луга, травы – зеленые и сочные, а цветы – яркие и тоже сочные. Пранас приблизился к орбите, где можно зависнуть навсегда, если двигаешься медленно. Но он-то двигался быстро!

Жаль только, он не знал, когда и как встретит Жалмарге, потому что в принципе ничего не знал о ее судьбе. Вряд ли ее забили в тот же день: машина проезжала через соседний хутор, и Жалмарге в кузове не было. Может быть, это произошло через неделю или месяц. Шанс встретиться был, ведь известно, что души коров попадают на Планету не сразу, а только когда съеден последний кусочек их мяса. Пранас, например, летел долго (небольшая его часть была заморожена под пельмени).

И вот, когда 5 октября работник культуры Петраитис съел последний пельмень, Планета оказалась совсем рядом. Свет, исходивший от нее, принимал новые коровьи души, размалывал в новый свет, и там внизу, на лугах, души уже не помнили, кто они и откуда прилетели. Их задача была светить и приносить утешение, а значит – приносить пользу.

Вдруг Пранас стукнулся головой обо что-то невидимое, как если бы у него была голова. Острая боль пронзила сердце, как если бы у него было сердце, и он повис на орбите, на которой можно остаться навсегда.

Еще в день смерти Пранаса часть его плоти отрезали, упаковали и послали на фабрику, которая делает гамбургеры для «McDonalds». День за днем посетители этого ресторана покупали гамбургеры и с удовольствием их ели. Гамбургер для человека хорош тем, что он очень сытный, вкусный и стоит недорого. А для Пранаса – тем, что это почти те же самые котлетки, из-за которых он решился на вечную разлуку с Жалмарге.

В начале октября воздух в Вильнюсе стоял золотой и прозрачный, как в августе на зеленом рассветном лугу, на хуторе. Радуясь последним теплым денькам, жители старались гулять побольше.

Семья Бурнеикисов возвращалась из Якубавы от тетки. Они въехали в город уже ближе к вечеру, проведя в дороге без малого три часа. Еще за городом десятилетний Пиюс ныл, что хочет есть, а когда машина оказалась около вокзала, потребовал зайти в «Макдоналдс».

– Пиюс, что такое, успокойся, – сказала мама, – мы будем дома через десять минут.

Но мальчик капризничал и плакал, а папа особо не вмешивался в воспитание. В решении той или иной проблемы он всегда шел по пути наименьшего сопротивления: в данном случае «Макдоналдс» был ближе, чем дом, и значит, заехать туда было кратчайшим путем прекратить стенания Пиюса.

Мальчик заказал конечно же больше, чем мог съесть: картошку-фри, гамбургер, сладкий пирожок и молочный коктейль. И начал не как положено: несладкое, а потом, на десерт, – сладкое. Он стал откусывать всего понемногу, запивать коктейлем и вскоре насытился.

– Я больше не хочу, – сказал Пиюс.

– И кто все это будет доедать? – спросила мама и посмотрела на отца, ожидая поддержки.

– Поел? Пошли, – сказал отец.

Они встали. На столе оставалось немного картошки, полпирожка и почти нетронутый, горячий, дымящийся гамбургер. Еще не поздно было спастись, но люди легкомысленны, к тому же Пиюс был совсем маленьким и не знал, что может случиться.

Он не знал, что это был последний кусочек плоти Пранаса, тот самый, куда поцеловала его Жалмарге в последнее утро перед прощанием. И хоть душа молодого бычка мчалась теперь к Коровьей Планете, последняя небольшая ее частица задержалась в этом гамбургере, несмотря на смерть, расчленение, переработку в фарш и сомнительные санитарные условия на мясокомбинате. Оставалось совсем чуть-чуть, всего ничего, и душа, став свободной, с миром пробила бы орбиту Коровьей Планеты и ворвалась в вечный коровий свет.

Но этого не произошло. Пранас стукнулся рогами обо что-то невидимое, как если бы у него были рога, и острая боль пронзила сердце, как если бы у него было сердце. Он повис на орбите.

Стало вдруг очень обидно, потому что не страшно быть съеденным, а страшно, когда тебя недоедают. И страшно висеть на орбите, потому что это – навсегда. Ведь известно, что если ты теряешь скорость, то никогда ее уже не наберешь: будешь кружиться вокруг планеты и смотреть, как другие вместо тебя летят к зеленым лугам. И никогда, никогда не встретишься с Жалмарге.

Бурнеикисы встали из-за стола и направились к выходу. Окно было открыто, легкий ветерок тянуло в сторону дверей. И последняя, неотомщенная частица души Пранаса, помнившая губы любимой и видевшая смерть в глаза, вместе с дымком от горячего гамбургера полетела вслед за ними, осела на трикотажной кофте Пиюса, на его коже.

Мальчик пришел домой, искупался и поиграл в компьютере. Вернее, сначала поиграл, а потом искупался, но это не имело уже никакого значения и ничего не могло изменить. Потому что в эту же секунду Пранас сорвался с орбиты Коровьей Планеты и ринулся обратно к Земле – забрать последнюю частицу своей души. Ему никогда уже не хватило бы скорости, чтобы попасть к своим, на луга, но обида давала силы лететь в другую сторону. Потому что действительно стало очень обидно.