Максим Осипов - Волною морскою (сборник)

— На Гарвард не тянет, скорее — на «Керосинку». Здешние «керосинки» тоже вполне ничего.

Есть сотни университетов, куда его могут взять. А он в какие подал? Лео запирается в своей комнате, рассылает письма. В Гарвард и еще в пять или шесть громких мест. Всё сам.

— Кто бы ему объяснил, что это глупо, в конце концов? Друзья у него есть? — Алекс запутался, он огорчен.

— Кто-то есть. То ли с борьбы, то ли из этого… заведения. — Шурочка тоже огорчена.

Юлю, между прочим, в Гарвард приняли, это стало известно уже в феврале. И во много других мест — чуть ли не всюду, куда подала. Шурочка очень рада за Юлю, искренне. А Лео надо учиться проигрывать.

Куда он все же отправится? — Он скажет, когда время придет. Всё.

— Давай оставим его в покое, — предлагает Алекс, — пусть сам разбирается. Не даст он себе помогать.

И, не дожидаясь ответа от Лео, они переселяются на Кейп-Код. Май, у них под окнами что-то уже цветет — магнолии и всякие другие деревья, Алекс никогда не помнит, как они называются.

Есть вещи, которые забыть невозможно: купание с Шурочкой в восемьдесят девятом, поиски отца в двухтысячном. И то вторжение Лео с товарищем к ним на Кейп-Код в июне две тысячи восьмого года Алекс тоже будет помнить всегда. Но за две или три недели до этого у них неожиданно появляется Юля.

Подъезд к дому выложен галькой, она скрипит под колесами, Шурочка выглядывает в окно. Юля, надо же! Она думала, это Лео.

— Ой, Лео тоже приедет? — Юля пытается скрыть волнение, но она всегда была искренней девочкой.

С ними Юля разговаривает на русском. Вообще-то она заехала попрощаться: послезавтра выпускной бал, а на той неделе она улетает в Испанию — там живут ее бабушка и прабабушка, очень старая, никого уже толком не узнаёт. А потом — Гарвард, другая жизнь. Школа, детство закончились.

Трогательно: Юля ради них проделала такой путь — все-таки полтора часа. Скоро Лео приедет, они пообедают.

У Юли в глазах появляется жалкое, просящее выражение — конечно, было наивно думать, что она здесь ради них с Алексом. Да, Лео приедет забрать костюм для выпускного вечера, Шурочка отдавала брюки подшить. А Юля в каком платье будет? Есть фотографии?

Опять Шурочка говорит не то? Оказывается, Лео не будет танцевать с Юлей, он пригласил Джоан.

Джоан — хромая, одна нога у нее сильно короче другой.

— Никто не хотел ее приглашать. — Голос Юли дрожит, срывается. — Благородно с его стороны, да?

Лучше оставить ее в покое, пусть посидит. Может, сока или воды? — Спасибо, она просто так подождет.

Юля выходит в смежную с гостиной комнату, подходит к книгам. Она не решалась раньше спросить: это что за камушки?

Это не просто камушки, а очень дорогое для Шурочки воспоминание. Для них с Алексом. Показывает:

— Вот княжна Мэри, вот доктор Вернер, а это Янко-контрабандист…

Юля не понимает, о ком идет речь. Неужели она не читала? Как могло такое произойти? Сейчас мы это поправим. Шурочка достает книгу: устраивайся поудобней, тебе предстоит огромное наслаждение. Как раз, пока они ждут… А Шурочка займется обедом. Как Юля относится к ризотто с говядиной и шампиньонами?

И вот проходят еще полчаса и час. Приближаются сумерки, Алекс спускается вниз — пора бы перекусить. Что-то Лео задерживается.

— Тсс, тихо, не мешай девочке. — А Лео она сейчас позвонит.

Хорошо, что догадалась подняться наверх.

Ах, его Юля ждет! — Шурочке кажется, что она слышит свист тормозов. Нет, Лео не приедет сегодня. Костюм — потом.

— С университетом что-нибудь определилось? — кричит Шурочка.

Скоро, очень скоро они узнают. Отбой.

И как теперь Юле сказать? Да так и сказать, чего уж там.

Юля захлопывает книгу, встает. У нее выступают красные пятна на лбу.

Алекс спрашивает: как книга, нравится? Она не могла, конечно, ее прочитать за час, пусть забирает с собой. Они будут рады подарить ей Лермонтова.

Нет, нет, Юля не возьмет подарок.

— Скажите, — спрашивает она, — это дорогая книга?

Алекс не понимает, что произошло. Почему она плачет?

Шурочка подсказывает:

— Из-за бабушки. То есть прабабушки. Юля, Юлечка, все будет у тебя хорошо.

Прыгнула в машину, уехала.

Дорогая ли книга? Странный вопрос.

Жара в том году началась раньше обычного, и Лео с товарищем, войдя в дом, немедленно просят пить. Воды со льдом. Простой воды.

Лео называет имя своего спутника, но у Алекса с Шурочкой оно сразу вылетает из головы. Джон, кажется. Или Джордж. Неловко переспросить. Стрижен наголо. Уши у него выдающиеся.

Попили воды. А теперь — внимание, всем сесть.

— Барабанная дробь, — ухмыляется этот самый Джон или Джордж.

Кажется, Лео нервничает. Нет, ничуть. Поздно нервничать. Они хотели знать, куда он дальше пойдет? Так вот, — пауза — его сегодня зачислили в Военную академию. Известную как Вест-Пойнт.

Услышав новость, Алекс с Шурочкой наклоняют головы, боятся друг на друга взглянуть.

Лопоухий нарушает тишину первым:

— Они у тебя языки проглотили от радости.

А этот зачем здесь? Чья идея? Откуда взялся Вест-Пойнт?

Уже нет никакой разницы. Лео сделал свой выбор. Это его решение. Алекс с Шурочкой смотрят на сына и на его товарища: если кто-то один и имеет тут власть, то этот один — Лео.

Между прочим, обучение бесплатное. Лишь в том случае, если Лео уйдет из армии, деньги надо будет вернуть.

При чем тут деньги? Это что же, только сегодня выяснилось — про Академию? — Окончательно — да.

Лео повернулся к ним в профиль, смотрит в окно. Выглядит просветленным, ясным. Решение принято. Деньги не все решают, они действительно ни при чем. Лео выдержал все вступительные испытания.

Испытания?

Лопоухий опять тут как тут:

— Подтягивания — восемнадцать раз, отжимания — семьдесят, приседания — семьдесят…

— Семьдесят, — повторяет Алекс растерянно. Он не знает, за что зацепиться, о чем спросить. — За какое время?

Лео кивает: резонный вопрос. Так сказать, поддержал отца.

— За минуту. — Друга его не сбить. — Бег по пересеченной местности…

Алекс откашливается:

— А вас?.. Вас тоже можно поздравить?

Нет, Лопоухий не прошел в Академию, но поздравить — да. Судьба решилась. Определенность — самое главное. А уж ради той встречи, какая сегодня была, можно все что угодно выдержать. Встречи с тем, кто проводил собеседование.

— Тридцать лет в армии! Взрывали его — семьдесят пять раз! Понимаете? Семьдесят пять! Все погибли, с кем начинал служить! — Лопоухий и правда находится под впечатлением: — Но главное, как он концентрируется на тебе. Пока ты рядом, он твой. Весь! При нем нельзя изворачиваться, хитрить. Такой укол, — показывает на грудь, — и ты понимаешь: он видит все, что у тебя там написано! Даже то, чего ты сам про себя не знал!