Максим Осипов - Волною морскою (сборник)
- Название:Волною морскою (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ACT : CORPUS
- Год:2014
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-083648-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Осипов - Волною морскою (сборник) краткое содержание
Максим Осипов — лауреат и финалист множества литературных премий, присуждаемых за малую прозу, его сочинения переведены на французский, английский, а пьесы идут в нескольких театрах страны.
Волною морскою (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Новый какой-то приехал, рыжий, лет тридцать на вид. Виктор Михайлович раньше его не видал. Пуховая куртка, короткий халат, на шее ключи болтаются. Заявляет с порога:
— Давайте, рассказывайте.
Чего он должен давать? С женой будешь так разговаривать. Ну, давление было высокое, судороги.
— Ясно все. Эклампсия. Лечили чем?
Виктор Михайлович держит себя с трудом. Давление снизили? — снизили. Что ты в лист назначений заглядываешь? Может, ампулы показать? Какая же эклампсия, если она уже родила?
— Бывает. В первые сорок восемь часов. Слушайте, да она не дышит у вас!
Потом Виктор Михайлович не очень запомнил: у самого ноги ватные, в глазах туман. Но тоже помог, поучаствовал. Этот трубку поставил, собрал аппарат, наладил искусственное дыхание. Глядя на то, как он ручки крутит, нажимает на светящиеся прямоугольники, Виктор Михайлович не выдерживает:
— Хорошо вам, молодым, вы иностранные языки знаете. А нам до всего своим умом пришлось доходить.
И чего он смешного сказал?
Закончили, сняли перчатки, пошли в ординаторскую. Трудный был день, надо расслабиться. Звать его то ли Эдиком, то ли Эриком, Виктор Михайлович не разобрал. Ему — полную рюмку, себе на донышке.
— Что теперь? — спрашивает Виктор Михайлович. В смысле: не заберешь? Понятно, что нет. — А если придет в сознание? Руки бы надо, наверное, зафиксировать?
Парень пожимает плечами:
— Вряд ли. Мозги, похоже, уже того…
Ясно. Ничего не поделаешь.
— А что она за человек? По виду вполне социальная.
Кто его знает? По виду — да. Такие вопросы, лучше не концентрироваться на них.
— И какой тут у вас контингент? Бабки одни, наверное?
Кто же еще?
— Бабки, да. И рабочий класс.
Опять смеется:
— Я думал, он только в книжках остался, рабочий класс.
Посидели, поговорили о всяком, не относящемся. Например, когда уже дороги нормальные сделают. Вот, кстати, Виктор Михайлович давно хотел выяснить:
— А правда, на тех «Фольксвагенах», что у вас, двигатели оппозитные?
Парень смотрит на него не поймешь с каким выражением.
— В Интернете, — советует, — посмотрите, там точно есть. А насчет нее, — кивнул в сторону реанимации, — звоните. — Оставил свой телефон.
Как можно ездить на автомобиле и не интересоваться, какой у него цилиндровый ряд? Виктор Михайлович хоть и устал, а еще задержался, дооформил историю. Лучше сразу, а то вылетит из головы к понедельнику. Эклампсия, значит. Пусть так. Смотрит в справочник: код — 015. И никаких посторонних мыслей. Иначе с ума сойдешь, будет эмоциональное выгорание.
В начале недели этот, из санавиации, позвонил сам:
— Как она, не пришла в себя? Тогда — всё, наверное?
Нет уж, Виктор Михайлович попробует ее подержать. Сорок два дня.
— Откуда цифра такая странная?
Что же ты, академик, не знаешь простых вещей? — думает Виктор Михайлович. Сорок два — шесть недель. В первые шесть недель после родов это считается как материнская смертность, а если потом, то нет. Порядок такой. Что, не пишут про это в твоих интернетах? На землю спустись. Вот так.
Аля Овсянникова девяносто первого года рождения. Алина мать умерла родами, никто не знает, что стало с отцом. Дядя Женя — ее единственная родня, отчество Али — Евгеньевна. Но спрашивать его о родителях дело пустое: дядя Женя и Польшу не помнит, в которой служил. Не так уж он выпивает сильно — как все, но что-то с ним в последнее время сделалось. Тамерлан считает: потому, что он машины на комбинате тогда поломал. Еще говорит: молодец, что маленькой не отправил ее в детдом, девяностые годы были для всех трудные. Але даже не приходило в голову про детдом.
Что она помнит сама, первое? — Вот, перед горящей печкой дядя Женя купает ее в тазу. Прежде они очень часто топили печку, Алина обязанность была — кору отдирать у дров. Конечно, можно газет напихать, но корой разжигать интереснее. Что еще? Аля хорошо умела искать грибы, у нее была книжка специальная, читать Аля научилась в детском саду и знает, как все грибы называются.
Как она обходилась без матери? — спрашивает Тамерлан. Ей не с чем сравнивать. Тамерлан часто задает вопросы, на которые она не знает, что отвечать. Нет у Али привычки рассказывать о себе. Да и ее знакомые — соседи, учителя, одноклассники — говорят помалу, как будто с трудом. В большинстве своем люди не наглые — робкие, так она думает, и Аля тоже не наглая, и голос у нее негромкий, но к концу она иногда неожиданно повышает его. Еще она высоко держит голову, будто с каким-то вызовом, но это опять-таки только кажется.
В школе она училась ни плохо, ни хорошо, не интересовалась отметками, особенно после истории с гусеницей, с задачей про гусеницу из колодца. За день она поднимается на три метра, за ночь сползает на два, на какой день она вылезет? Колодец — пять метров.
Аля сидит в своей комнате в сумерках, уже дядя Женя вернулся со смены, из-за марлевой занавески слышно, как жарится лук. Значит, они будут ужинать гречневой кашей с луком. Дядя Женя зовет ее. — Да, сейчас! Она себе воображает гусеницу: к концу первой ночи — метр, к концу второй — два, два плюс три — пять. Значит, она выберется на третий день.
Учительница заглядывает в тетрадки, Аля тоже показывает свою. Пять, пять, у всех, кроме Али, ответ одинаковый. К ее удивлению, учительница говорит:
— Всем пятерки, а Овсянниковой — тройка.
— Ольга Юрьевна, почему не двойка тогда? — спрашивает Аля весело.
Не хочет Ольга Юрьевна портить журнал двойками, скоро в школе будет комиссия, их стали часто теперь проверять. Все же заглядывает в конец задачника, там тоже ответ — три: надо же, опечатка, а Овсянниковой лучше было бы головой своей думать, а не из книжки списывать, и вообще — она что же считает — весь класс дураки, она одна умная?
Аля почти не плачет, да и не от чего особенно, но когда все же плачет, то лоб ее покрывается красными пятнами. А так она, конечно, красивая, тонкая, пальцы длинные, все удлиненное — рот, глаза. Волосы светлые, золотистые, подружки завидуют Алиным волосам. Жаль, говорит Тамерлан, в доме нет ни одной детской ее фотографии, только школьные, официальные, на них все выглядят не такими, как есть.
Дом, вернее полдома, две комнаты, школа, кусочки природы на фоне асфальта, труб. Другого пейзажа Аля не видела. Неподалеку от школы — одинокий заброшенный памятник: «Карлу Либкнехту, рыцарю мировой революции». Сутулый, в круглых очках, с маленькой головой, чем-то он Але нравится, она иногда приходит рядом с ним постоять. Потом узнаёт, что кнехт — не рыцарь, а раб, слуга, и вовсе даже не революции, сообщает о своем открытии девочкам, те смеются — надо же, какой ерундой занята у Овсянниковой голова. У них уже — поклонники, кавалеры, одним словом, мальчики, Аля после школы сразу идет домой или сворачивает куда-нибудь в сторону, но одна, у нее нету близких подруг. Девочки дразнятся: жди своего Карлу. Пускай: ей скучно с ровесниками, они только и могут что пиво пить и говорить матерные слова. Аля называет такие слова матными.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: