Захар Прилепин - Обитель
- Название:Обитель
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2014
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-084483-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Захар Прилепин - Обитель краткое содержание
Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.
Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Молодой человек двадцати семи лет от роду, оказавшийся в лагере. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале.
Обитель - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Одна взрослая чайка, поняв происходящее, в предсмертной ярости бросилась на красноармейца — не на шутку его испугав, — но её сбили на втором круге перекрёстной стрельбой из трёх винтовок.
Красноармейцы хохотали, да и лагерникам чаек было не очень-то жаль.
«Никто отсюда не улетит», — подумал Артём, усмехаясь сквозь боль во всём лице. Ему тоже было всё равно.
Он долго смотрел на Блэка, но потом объявился дневальный ИСО, пихнул Захара, указал ему на собаку и выругался. Захар всё понял, поднялся и, озираясь, чтоб не застрелили, добежал до Блэка, взял собаку за ногу и потащил.
Мёртвый Блэк оказался некрупной, не очень красивой и не очень чёрной собакой.
Под грохот стрельбы, буйство надзорных и всхлипы чаек вышла Галя — без своей куртки, в форменной одежде, усталая и тоже некрасивая.
Во дворе была сутолока и неразбериха, высыпали люди из административного корпуса, медсёстры из лазарета, повара — вроде как и праздник: осенний убой птицы.
Галя встала рядом с Артёмом и спросила, глядя в спину целившемуся в чайку красноармейцу:
— Почему у тебя такой вид?
Артём помолчал и со второго захода — пришлось переждать близкий выстрел — ответил:
— Мыл чекистам кровавые сапоги. Потом закапывал труп Бурцева.
— Тебя не били? — быстро спросила Галя и столь же быстро осмотрела лицо Артёма.
— Нет, — сказал он.
Галя перевела невидящий взгляд на другого красноармейца и сообщила:
— Тридцать шесть человек за ночь расстреляли. Больше расстрелов не будет. Ногтев запретил.
— Он… не знал… — поделился с ней Артём.
— Всё он знал, — тут же со злостью ответила Галя. — Нарочно уехал.
«Блэк оказался самый догадливый из нас!» — ёкнуло у Артёма.
Скосился на Галю — поделиться с ней этим открытием или не стоит. Решил, что не стоит.
Артём предположил, что Гале не хочется уходить обратно в здание, оттого что нравится стоять рядом с ним.
…Только ему не было хоть сколько-нибудь проще от её присутствия, он лишь желал, чтоб кончилась стрельба.
— И Афанасьева расстреляли? — спросил Артём, заметив, как тяжело ему далось совместить два последних слова, которые отталкивались как магниты с разными полюсами.
— Почему это? — Галя снова посмотрел на него. — Нет. Я не видела в списке. А зачем Афанасьева?
«Дурак, что я делаю!» — сокрушённо укорил себя Артём.
— Незачем, — ответил он, насколько сумел, искренне. — Просто его не было на утренней поверке, и я испугался за него.
Галя промолчала. Афанасьев её не волновал.
— Я постараюсь отправить тебя сегодня на Лисий, — сказала она погодя.
Артём закусил нижнюю губу: хоть бы правда, хоть бы удалось — поставлю твою фотокарточку, Галя, и буду на неё молиться. Кажется, Крапин успел её сфотографировать в компании лис, назначенных согревать Галины плечи в ближайшую соловецкую зиму.
Они ещё с полминуты стояли молча. Артём иногда вздрагивал или хотя бы морщился от выстрелов, Галя — даже не смаргивала.
Вернулись Сивцев и Захар. Наверное, по кровавым пятнам на одежде и по тому, как Артём чуть подвинулся, совсем не удивившись их приходу, Галя догадалась, чем занимаются все они вместе.
— Вы ещё не ели? — спросила она у Сивцева.
Сивцев вопросительно посмотрел на Артёма: чего говорить-то? стоит правду отвечать, нет?
Артём не поворачивал головы.
«А он ведь воевал, — медленно думал Артём. — А я нет. А он ждёт, чтоб я дал понять, как ему быть…»
— Дак мы непонятно чьи теперь — и не в роте, и не в карцере, — растерянно сказал Сивцев, поглядывая то на Галю, то на Артёма, то, наконец, и на Захара тоже.
— Идите в лазарет, — велела Галя, зачем-то поднимая воротник и заходя в здание. — Я позвоню, чтоб вас накормили и пустили помыться. Постирайтесь.
— Дак нам гражданин начальник Ткачук велел ждать, — плачущим голосом вослед ей крикнул Сивцев.
— И Ткачуку скажу, — не оборачиваясь, ответила Галя.
На обед или уже на ужин им выпала гороховая похлебка и пшённая котлета, залитая киселём.
Артём долго смотрел на принесённые миски, потом вывалил котлету в суп и всё съел за треть минуты.
Иногда поднимал глаза то на Сивцева — евшего размеренно и обращённого в себя, то на Захара — старавшегося есть помедленнее, но без успеха; у Артёма возникал тихий зуд от желания рассказать им, что в карцер их упекла тоже Галя — зато теперь покормила, — видите, какая заботливая. Мало того, в карцере они сидели за его, лагерника Горяинова, и ещё одного… забубённого балалаечника — провинности.
В столовой для лекарей больше никого не было. Проводил их сюда сам доктор Али, сделавший вид, что Артёма не помнил, — хотя, может, и правда не помнил — мало ли тут перележало вшивого лагерного брата.
— А давайте ещё по тарелке? — с милейшим акцентом предложил вновь заглянувший в столовую доктор Али, гладя себя по бороде.
Все трое переглянулись, Артём в знак согласия несильно ударил концом зажатой в кулаке ложки о стол.
Доктор Али засмеялся, будто не знал большей радости, чем покормить трёх грязных могильщиков — он ведь тоже догадался, чем эти три горемыки занимались всю ночь и отчего за них просили из Информационно-следственного отдела.
«Какой милейший человек, — с прежней своей, раскислявшейся усталостью думал Артём, — а я ведь, помнится, сердился на него…»
Хотя, возможно, доктор Али просто благоволил к чекистке по имени Галина и хотел ей услужить: мало ли, вдруг она когда вспомнит и про эту нехитрую услугу и поможет в трудный день или, скажем, хотя бы расстегнёт однажды две верхних пуговицы на своей рубашке, даря белизной и светом.
Им принесли ещё по три пшённых котлеты каждому и по кружке чая — настоящего, не ягодного, — но не это поразило! — а то, что на краю каждой миски лежал, щедрой ложкой выхваченный из большого куска, шарик сливочного масла, нежнейшего, солнечного…
Не сговариваясь, все трое принялись за свои котлеты, и каждый, наклонившись к миске, всё косился на сливочное масло, словно оно могло вдруг растаять.
Артём, снова разобравшийся с едой самым первым, бережно подцепил волшебный шарик и, положив себе на горбушку руки, стал слизывать, жмурясь и пытаясь ежесекундно осознавать блаженное головокружение.
…Как своё масло съели Захар и Сивцев, он и не заметил.
Али больше не появлялся, зато трудник, тоже известный Артёму, принес ворох стираных штанов и рубах, и пиджаки, и старую душегрейку, и хоть в дырках, но всё-таки тулупчик.
— Ничейное, — сказал трудник. — Своё давайте — бабы постирают, завтра заберёте.
Захар вроде задумался: не побрезговать ли, с кого снято — не с покойных ли.
— А с кого же, Захар, — чуть хлопнул его Артём по плечу. — С них самых. Это ж лазарет — здесь кого могут вылечить — лечат, а кого не могут — хоронят.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: