Дмитрий Правдин - Хирург возвращается

Зинаида Карповна мудрая женщина, всех тяжелых пациентов она сплавляет в город. Издалека чует, с чем лучше не связываться, берется оперировать не очень сложных пациентов, а остальных тактично отправляет в областной центр. Если что, всегда есть на кого свалить. Очень осторожная и хитрая дама.

С такими мыслями я брожу по больнице, откровенно маясь от безделья. Неуловимая заведующая всякий раз исчезает при моем появлении. Ближе к полуночи делаю последнюю на сегодня попытку поговорить с Васильевой по душам. Поднимаюсь на этаж и вижу: человек пятнадцать толпится возле перевязочной — то ли пациенты, то ли какая «группа поддержки». Раскрасневшаяся Зинаида Карповна кудахчет над ними и, как я вижу, сама прекрасно справляется без перевязочной медсестры.

— Доброго вам вечера, Зинаида Карповна, — заглядываю в перевязочный кабинет. — Не слишком заняты? Время есть побеседовать? — ответ-то известен заранее, но все равно охота услыхать, так сказать, из первых уст.

— Вы, Дмитрий Андреевич, издеваетесь? Не видите, я занята! — Она оглядывается на меня, не выпуская хирургического зажима, которым ковыряет в ноге лежащего на кушетке плотного мужчины в дорогом спортивном костюме.

— Ой, простите! Не заметил! — с улыбочкой отвечаю ей и прикрываю дверь.

Как видно, аудиенции мне сегодня не видать. Пока всех осмотрит, уйдет куча времени, а там и спать пора. Попытаюсь завтра: раз она сегодня дежурит, значит, завтра в восемь сдаст дежурство и поднимется в отделение. До планерки успею ее перехватить, главное — не проспать.

В понедельник я явился в отделение одним из первых. Мне не терпелось перехватить неуловимую Зинаиду Карповну для давно назревшей беседы, я уселся на диван в ординаторской, приоткрыл дверь и принялся прислушиваться к шагам проходящих мимо людей.

— О, Дмитрий Андреевич? — вбегает в ординаторскую довольный и заметно отдохнувший хирург Гриша Постников. — Доброе утро! А чего это вы так пристально всматриваетесь в коридор? В засаде сидите?

— Да, я и в самом деле в засаде сижу! — улыбаюсь я, пожимая протянутую руку.

— Поди, нашу Зиночку караулите? Так и не удалось вам с ней за дежурство пообщаться — угадал?

— Представь себе, угадал. Пять раз, не меньше, подходил к ней, и всякий раз она увиливала от разговора! Сейчас с минуту на минуту должна появиться: дежурство, похоже, уже сдала.

— Вот такая она и есть! А сейчас можете и не высматривать, — машет рукой Григорий Петрович, — опять повод найдет отвертеться, поверьте на слово!

— Посмотрим, — многозначительно хмыкаю, заслышав знакомую тяжелую поступь у самого входа в отделение.

— Доброе утро, Зинаида Карповна, — улыбаясь, преграждаю я путь заведующей хирургией, — надеюсь, сейчас-то вы мне уделите минутку?

— Здравствуйте, Дмитрий Андреевич, — мерит она меня ледяным взглядом, — не сейчас! Я, знаете ли, и теперь весьма занята!

— Чем, простите, на сей раз? До планерки еще двадцать с лишним минут. Мы с вами успеем обговорить назревшие проблемы…

— Могут быть у меня важные, неотложные дела, о которых женщина не обязана никому докладывать?

Она захлопывает перед самым моим носом дверь кабинета, едва не прищемив мне ногу.

— Ну, что я говорил? — отчего-то весело интересуется Григорий Петрович, когда я с досадой опять плюхаюсь на скрипящий диван в ординаторской.

— Топор своего дорубится!

Планерка проходит без особых эксцессов. Заведующая даже попыталась пару раз плоско пошутить по какому-то незначительному поводу, но ее никто из присутствующих так и не поддержал. В мою сторону она ни разу не взглянула. В воздухе витает запах скорого скандала, и все сотрудники это прекрасно понимают. Неясно только одно: когда он случится?

На утреннем обходе отделения, который проводится раз в неделю по понедельникам, я делаю незначительное замечание: обсуждаемого больного, на мой взгляд, рано выписывать, так как у него еще не до конца затянулась послеоперационная рана. Зинаида Карповна мягко отвечает, что это, мол, не моего ума дело. Я скрипнул зубами, но стерпел.

— Не стоит отправлять эту пациентку в Петрозаводск, в республиканскую больницу! — уже решительно выступаю в следующей палате.

— Отчего же? — щурится Васильева.

— У нее проявляются все признаки начавшейся гангрены ноги! Для чего ее отправлять к сосудистым хирургам? Они ей уже ничем не помогут, а ампутировать конечность явно не станут — отправят назад, предоставив это нам. Так для чего гонять туда-сюда тяжелобольного человека?

— Доктор, этот вопрос решен и обсуждению не подлежит! — режет заведующая. — Не надо вмешиваться в лечебный процесс! Без вас разберемся, что к чему!

— Да, но речь идет о поездке не на соседнюю улицу! А я, прошу заметить, такой же доктор, как и вы, и имею право голоса на утреннем обходе! Почему вы мне рот затыкаете? Прошу это учесть!

— Учтем, учтем! Тоже мне умник нашелся! — тихо шипит Зинаида Карповна, увлекая нас дальше в соседнюю палату.

— Так, а кто убрал здесь дренаж? Кто посмел без моего ведома? — неожиданно срывается она на визгливый крик прямо у постели очередного пациента.

— Перевязоч…ч…чная м…медсестра, н…наверное? — сильно заикаясь, предполагает постовая медсестра, юная затюканная девушка, участвующая в обходе.

— Где эта дура Надя? Я ей покажу!.. — не стесняясь окружающих, голосит руководитель отделения.

— Извините, — наклоняюсь я к самому уху Зинаиды Карповны, — это я вчера ей посоветовал, чтоб убрала дренаж. Судя по истории болезни, он уже больше недели стоит. По нему ничего не отделяется, больной чувствует себя превосходно, для чего эту силиконовую трубку с палец толщиной держать в животе? Она уже работает во вред, а не во благо: как входные ворота для инфекции. Мне ли вам объяснять, что такое «входные ворота»?

— Обойдусь без советчиков! Вы что себе позволяете? — срывается на откровенный визг заведующая. — Понаехали тут! А этой дуре Наде я сейчас устрою Варфоломеевскую ночь!

— Так! А ну, хватит тут орать! Не в лесу, чай, находитесь! — Я крепко беру под локоток Зинаиду Карповну и, несмотря на сопротивление, веду ее в собственный кабинет. Вслед нам глядят десятки пар до чрезвычайности перепуганных глаз.

— Что за хамство? Что это все значит? — уже более спокойным тоном спрашивает доктор Васильева, когда я плотно закрываю за собой дверь.

— Это у вас надо спросить: что случилось, Зинаида Карповна? Что за площадная брань льется из ваших уст? — Я усаживаюсь на диван рядом с вечно разбросанными бумагами. — Вы уже не можете себя контролировать?

— Так. Вышел вон! Я сказала!

— Что я слышу? Это говорит человек с высшим медицинским образованием? Фу, как нехорошо! Я же вам не грублю. Не «тыкаю». Мы с вами не на рынке находимся, где вы продавец картошки, а я покупатель. Мы, смею напомнить, врачи и в настоящее время трудимся в хирургическом отделении. Или запамятовали?