Джонатан Троппер - На прощанье я скажу

Но когда бы это ни случилось, она знает, что преступление было предопределено. Не Сильвером — он-то никогда ничего не планировал заранее. Если он и задумывался о чем-то, то только после того, как дело было сделано. Это было их ключевым отличием друг от друга. Дениз взвешивала и планировала, а Сильвер оглядывался назад постфактум и недоумевал, что же на него нашло.

И тем не менее вот она лежит рядом с мужчиной, который подвел ее во всех мыслимых отношениях, на кого потрачены лучшие годы ее жизни, и испытывает нежность. Это неразумно, но если она хоть что-то и понимает в вопросах любви, так это что разум в них явно не на первых ролях. Сильвер был первым мужчиной, которого она полюбила, и даже теперь, спустя годы обид и ненависти, она все равно чувствует, как что-то в ней переворачивается, когда он заходит в комнату. Это ненормально, несправедливо, неправильно, но это так.

Она ложится на бок, чтобы видеть, как он спит. Во сне что-то меняется в его лице, оно кажется незнакомым — так слово, повторенное тысячу раз, вдруг распадается на ничего не значащие звуки. Что я наделала, думает она и тут же журит себя за излишний драматизм. Она придвигается поближе и нажимает указательным пальцем на его плечо, наблюдая за вмятинкой на коже. Она оглядывает маленькую унылую спальню: облупленные стены, затрапезный ковер цвета дерьма, фанерный шкаф с разномастными ручками на ящиках, раскиданные здесь и там беспорядочные кучи вещей на стирку, зарядку для телефона, оставленную в розетке, вдыхает запах безысходности, поверх которого лег свежий запах их нынешнего секса. Она ощущает постыдную мстительную радость, как будто эта убогая остановка есть неопровержимое доказательство его вины в крахе их брака. Но ей все-таки жаль его за ту пустую и неприглядную жизнь, которую он проживал здесь все эти годы, жаль себя за то, что оказалась тут.

Что ты тут делаешь, спрашивает она себя. Неужели ты его любишь? Видимо, да, думает она, но понимает, что эта любовь исковеркана и сломана так, что не починить. Мы не перестаем любить людей только потому, что ненавидим их, но и ненавидеть их при этом тоже не перестаем. Просто с тех пор, как с ним случилась эта болезнь, Сильвер начал все больше походить на того мужчину, в которого она когда-то влюбилась, которым он оставался в ее мечтах: честным, импульсивным, по-детски искренним, романтичным. В том, как он говорил с ней и с Кейси в тот день в спальне, как коснулся ее, как сказал, что она красивая, как смотрит на Кейси, она узнает своего прежнего Сильвера. И хотя она отлично понимает, что причина перемен — крохотные тромбы и микроинсульты, ее все равно снова влечет к нему.

Она думает об аорте, что расслаивается у него внутри, готовая разорваться в любую минуту Либо он скоро умрет, либо сделает операцию и, скорее всего, опять станет упиваться саморазрушением, превратится в выключенного из жизни придурка, каким был последние восемь лет. В любом случае варианта, при котором сегодняшняя опрометчивость переросла бы в нечто, не существует. Это она знает наверняка, равно как знает, что и дальше будет тосковать по нему, как бы оно там ни повернулось.

Она так погрузилась в эти мысли, что не сразу соображает, что он уже какое-то время лежит с открытыми глазами и смотрит на нее.

— Привет, — сонно произносит он.

— Привет, — говорит она.

— Ты все еще здесь…

Она улыбается. Он действительно не принимает ничего как должное.

— Вроде как да.

Некоторое время они смотрят друг на друга. Нет ничего более мучительного и неловкого, чем эти моменты после секса, без которого, возможно, было бы правильнее обойтись.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Дениз.

— Думаю, что это было лучше всего, что я в состоянии вспомнить, — говорит он. — И я хотел бы это повторить.

Она улыбается.

— Ну, один раз — это ошибка, второй — уже преступление. К тому же, боюсь, времена, когда меня хватало на два фронта, уже в прошлом.

— Ты любишь Рича, — говорит он.

Она моментально выходит из себя.

— Почему ты сейчас решил про него заговорить?

Сильвер пожимает плечами. Он не имел в виду ничего дурного.

— Просто у нас только что был секс, поэтому ты, наверное, думаешь о нем.

Она забыла, как ошарашивает его новая искренность.

— Так вот — нет. Вообще-то я думаю о тебе. Ты и правда хочешь умереть?

Он вздыхает и отворачивается.

— Мне правда не хочется об этом говорить.

— Мне по фигу. Ты получил секс, теперь расплачивайся разговором по душам.

Он улыбается, и в его взгляде столько любви, что она с трудом подавляет желание броситься к нему в объятия.

— Я хочу еще заняться сексом, — говорит он.

— Не будет этого.

— Точно?

— Точно.

С секунду он печально обдумывает это и вроде как смиряется.

— Сильвер!

— Да.

— Ты только-только начал снова узнавать Кейси. Ты нужен ей. Ты не можешь просто вычеркнуть нас снова.

— Я знаю.

— То есть я не знаю, от кого она забеременела, но то, что она его не называет, возможно, означает, что она не рассматривает всерьез…

— Джереми, — выдает он.

Дениз замолкает и смотрит на него.

— Что?

— Джереми Локвуд. С ним был секс.

У Дениз перехватывает дыхание, она чувствует, как в ней поднимается волна гнева.

— Она сама тебе сказала?

— Мы столкнулись с ним в кафе, и я в общем догадался. Он когда-то показывал фокусы, помнишь? Надевал этот плащ и…

— Сильвер! — вопит Дениз. — Сконцентрируйся, пожалуйста. Ты уверен, что это он? Ты говорил об этом с Кейси?

— Да, — отвечает Сильвер. — Она сказала, что было здорово.

— И ты все это время знал?

— Какое-то время да.

— И тебе не пришло в голову, что нам стоит об этом поговорить?

Сильвер обдумывает вопрос и пожимает плечами.

— Мы не то чтобы много разговариваем.

Дениз вылезает из кровати и начинает одеваться.

— Ты невыносим!

— Чего ты злишься?

— Я не злюсь. Я расстроена. Моя дочь беременна.

— Она была беременна и до того, как ты узнала про Джереми.

— Маленький гаденыш.

Она надевает лифчик и пытается нащупать застежку. Сильверу грустно, что ее грудь больше не видна.

— Не надо так нервничать. Залезай обратно.

— Точно. Давай еще разок трахнемся. Это все исправит.

— Тебе надо расслабиться, Дениз.

— А тебе надо одеться.

— Зачем? — спрашивает он. Но, конечно, уже и сам знает.

Они сталкиваются в холле — Сильвер с Дениз только заходят, а Кейси с Джереми спускаются из спальни. Они останавливаются, глядя друг на друга с настороженным удивлением, воздух наэлектризован паническими мыслями и сложным замесом посткоитальной вины.

Увидев родителей вместе, Кейси вспоминает, как много лет мечтала о том, чтобы они опять поженились. Она лежала в кровати и тщательно продумывала разные страшные сценарии, которые бы могли свести родителей вместе. Сюжеты строились вокруг какого-то несчастья с ней самой: рак, автокатастрофа, амнезия. Однажды она даже додумалась до фиктивного похищения, в котором фигурировало письмо, составленное из вырезанных из газеты букв. Быть может, как раз из-за этого видеть их теперь вдвоем так жутко.