Дэвид Митчелл - Лужок Черного Лебедя

Строитель Джо постучал о дверной косяк.

— Ну как, болтаете?

Рядом с моей курткой висела черно-белая фотография подводной лодки. Экипаж стоит на палубе, салютует. У стариков всегда бывают старые фотографии. Я застегнул молнию на черной куртке.

— Это Лу, ее брат, — сказал Джо. — Крайний правый в переднем ряду.

Джо приставил обломанный ноготь к одному из лиц.

— Вот он.

От Лу было мало что видно — в основном нос и тень от носа.

— Брат? — Я кое-что вспомнил. — Миссис Греттон все время говорила, чтобы я не будил ее брата.

— Что, сейчас говорила?

— Нет, в прошлом году.

— Лу теперь, если и захочешь, не разбудишь. Его подводную лодку потопил немецкий эсминец — в сорок первом, у Оркнейских островов. Она, — Джо кивнул на миссис Греттон, — так и не оправилась, бедняжка.

— Боже. Вот же ужас.

— Война, — сказал Джо так, будто это отвечало на все вопросы. — Война.

Молодой подводник тонул в пустой белизне.

Нужно понимать, что с его точки зрения это мы тонем.

— Мне пора.

— Оки-доки. А я пошел обратно к своей гидроизоляции.

Тропа, ведущая обратно к Дому в чаще, хрустела под ногами. Я подобрал сосновую шишку идеальной формы. Близящийся снег закрыл небо, как заслонкой.

— Джо, а вы откуда?

— Я? А ты по моему выговору не можешь сказать?

— Я знаю, что не из Вустера, но…

Он вывернул регулятор акцента на максимум.

— Я брамми, парнек.

— Брамми?

— Угу. Кто родом из Брама, тот брамми. Брам — эт Бирмингам.

— Так вот что такое «брамми»!

— Угу. Еще одна великая загадка жизни разгадана.

Джо помахал мне вслед пассатижами, похожими на аиста.

— УБЬЮ!!!

Во всяком случае, так мне послышалось. Но кто будет кричать такое в лесу? И почему? Может, это на самом деле «Люблю»? Или «Эй, Блю»? Я дошел до места, где едва заметная тропа от Дома в лесах вливается в главную тропу, ведущую к озеру, и тут услышал пыхтение — какой-то мальчишка, задыхаясь, мчался в мою сторону. Я спрятался, вжался между двумя елками с раздвоенными вершинами.

Слово стрелой пролетело сквозь деревья, уже гораздо ближе.

— УБЬЮ!!!

Через несколько секунд мимо пронесся Грант Бэрч — словно за ним черти гнались. Кричал не он. Он был бледен от ужаса. Что могло его так напугать? Бешеный механик — отец Росса Уилкокса? Или Плуто Ноук? Но не успел я спросить, как он скрылся.

— БЭРЧ!!! Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!

Из-за поворота тропы с треском выломился Филип Фелпс. Он отставал от Гранта Бэрча всего шагов на двадцать. Но имейте в виду, такого Филипа Фелпса я в своей жизни еще не видел. Этот Филип Фелпс был багровый, вне себя от злости, которую может унять лишь изломанное тело Гранта Бэрча, обмякшее в ее когтях.

За последние несколько месяцев Филип Фелпс сильно вырос. Я и не замечал, пока он с ревом не пронесся мимо моего укрытия.

Скоро лес поглотил обоих парней и их ярость.

Я так и не узнаю, каким образом Грант Бэрч вывел из себя кроткого Филипа Фелпса. Я больше никогда ни одного из них не встречал.

Мир — это такой директор школы, который работает над искоренением твоих недостатков. Никакой мистики. Он их не искупает, как Иисус. Просто ты раз за разом наступаешь на одни и те же спрятанные грабли. Пока не поймешь: вот они, осторожно! Все, что с человеком не так — может, он слишком жадный, или наоборот, слишком раболепен, «да, сэр, нет, сэр, слушаюсь, сэр», или слишком что угодно еще — это невидимые грабли. Или ты их не замечаешь и терпишь удары по лбу, или в один прекрасный день замечаешь — и убираешь их. Ирония состоит в том, что когда ты наконец запомнил про эти грабли и уже начинаешь думать, что жизнь, в общем, не такое уж дерьмо, — вдруг «бабах!», и ты получаешь в лоб совершенно другими граблями.

У мира их бесконечный запас.

Жестянка из-под бульонных кубиков спрятана под половицей там, где раньше стояла моя кровать. Я вытащил жестянку в самый последний раз и уселся на подоконник. Мисс Трокмортон рассказывала нам про воронов в Тауэре — если вороны улетят, Тауэр обрушится. Эта жестянка — тайный ворон дома номер девять по улице Кингфишер-Медоуз в деревне Лужок Черного Лебедя, графство Вустершир. (Дом, конечно, не обрушится, но в него въедет другая семья, в комнату вселится другой мальчик и ни разу не подумает обо мне. Ни единого разу. Точно так же, как я никогда не задумывался о тех, кто жил в этом доме до нас.) Во время Второй мировой войны эта самая жестянка съездила с моим дедушкой в Сингапур и обратно. Я, бывало, прикладывал к ней ухо и слушал, как перекликаются китайские рикши, гудят японские «зеро» или муссоны воют вокруг деревни на сваях. Крышка так плотно пригнана, что ухает, когда жестянку открываешь. Дедушка держал в ней письма и сыпучий табак. Сейчас в жестянке лежат: аммонит под названием « Lytoceras fimbriatum» , геологический молоточек, раньше принадлежавший папе, фильтр от единственной в моей жизни сигареты, книга « Le Grand Meaulnes» на французском языке (в нее вложена рождественская открытка от мадам Кроммелинк, отправленная из горного городка в Патагонии, которого нету в моем атласе мира, и подписанная «мадам Кроммелинк и ее дворецкий»), бетонный нос Джимми Картера, лицо, вырезанное из резиновой шины, плетеный браслет, свистнутый у первой девушки, которую я поцеловал, и остатки часов «Омега Симастер», купленных моим дедушкой в Адене еще до моего рождения. Фотографии лучше, чем ничего, но вещи — гораздо лучше фотографий, потому что они — часть того, что происходило.

Грузовик с нашими вещами затрясся, заскрежетал шестеренками передач и загрохотал по Кингфишер-Медоуз к главной дороге. Ясмина Мортон-Буддит и мама загрузили последний ящик в мамин «Датсун». Папа однажды назвал Ясмину Мортон-Буддит великосветской бездельницей. Может, и так, но великосветские бездельницы порой бывают покрепче «Ангелов ада». Джулия засунула корзину для белья, смотанную бельевую веревку и мешок прищепок в «Альфа Ромео» Ясмины Мортон-Буддит.

Я понял, что осталось пять минут.

Тюлевая занавеска в спальне мистера Касла дернулась. К стеклу, как утопленница, подплыла миссис Касл. Она смотрела вниз — на маму, Джулию и Ясмину Мортон-Буддит.

Какие большие глаза у миссис Касл.

Она почувствовала, что я на нее смотрю. Занавеска стремительно, как рыбка в пруду, дернулась на место.

Джулия уловила мой телепатический сигнал и подняла голову.

Я слегка махнул ей рукой.

— Меня послали за тобой, — шаги сестры остановились у моей комнаты. — Велели доставить живого или мертвого. В любой момент может пойти снег. По радио говорят, что на М5 наступает ледник и движутся стада шерстистых мамонтов. Так что нам лучше выехать поскорее.

— Хорошо.