Томас Пинчон - Внутренний порок

Док уже собирался захлопнуть папку и пойти поискать сигаретный автомат, когда взгляд его попал на кое-что поновее. Ярко освещённая фотография, ни к чему, похоже, не подшитая, будто её вбросили сюда до кучи. На ней изображалась группа людей — они стояли на пирсе рядом с открытым ящиком габаритами с гроб, полным налички США. Среди них был Адриан Пруссия — в чём-то вроде превратно понятого костюма яхтсмена, он держал купюру и самодовольно ухмылялся так, как это многих к нему располагало. Купюра была двадцаткой и выглядела до странности знакомо. Док порылся в бахромчатой сумке, пока не нашёл линзу Коддингтона и не всмотрелся через неё в банкноту. «Ага!» Он так и думал. То снова была смешная денежка ЦРУ с головой Никсона, как те купюры, что Сончо с приятелями выловили из пойла. А на заднем плане в безымянной гавани, немного не в фокусе, словно бы сквозь покровы иного мира, спокойно стояла на якоре шхуна «Золотой Клык». На обороте фотографии значилась дата. Меньше года назад.

По пути обратно на пляж Док заглянул в контору «Харди, Гридли и Чэтфилд». Сончо был на месте, однако умственно в данный момент вне доступности, ибо накануне вечером ему случилось впервые посмотреть «Волшебника страны Оз» (1939) по цветному телевизору.

— А ты знал, что он начинается чёрно-белым, — проинформировал он Дока с некоторой тревогой, — но потом меняется на цвет! Ты осознаёшь, что это значит?

— Сонч…

Бестолку.

— … мир, в котором живёт Дороти, как мы его видим в начале картины, — чёрный, вернее бурый, и белый, только она думает , будто видит всё в цвете, — в том нормальном повседневном цвете, в котором мы видим всю нашу жизнь. А потом её подхватывает циклон, сбрасывает в Страну Жевунов, она выходит в дверь — и вдруг мы видим, как вся бурая и белая дрянь сдвигается в «Техниколор». Но если такое видим мы, что же происходит с Дороти? На что меняется её «нормальный» канзасский цвет? А? На какой очень жуткий гипер цвет? до того за пределами нашего повседневного цвета, до чего «Техниколор» за пределами чёрного и белого… — и тому подобное.

— Я знаю, мне надо… этим озаботиться, Сонч, но…

— Сети следовало по крайней мере предупреждение дать, — Сончо уже вполне в неистовстве. — Страна Жевунов и без того странная, не так ли, и умственного смятения зрителям добавлять не надо, и я вообще-то считаю, тут есть потенциал для годного коллективного иска к самой «МГМ», поэтому на следующей еженедельной планёрке нашей фирмы я подниму этот вопрос.

— Можно я спрошу кое о чём, типа, в связи?

— В смысле — про Дороти и…

— Н… вроде. Помнишь заначку денег с Никсоном, которую вы с ребятами выудили из лужи. Я только что наткнулся на фото асмодея по имени Адриан Пруссия — он позировал у ящика, ими набитого. Может, из той же партии, что вы нашли, может, нет. Кто-нибудь отслеживал, что с ними стало после того, как вы их приволокли?

— Мне определённо хотелось бы верить, что по большей части они живы и здоровы где-нибудь на федеральном складе вещдоков.

— Тебе хотелось бы, но…

— Ну, на какое-то время там на палубе на всё просто забилось… Федералы же — они как все прочие, не стоит ожидать, что они станут жить на зарплату.

— С картинкой штука в том, что на ней все, похоже, только сошли с «Золотого Клыка» — ну или собираются на него зайти.

— Роскошно. Так ещё раз, как это связано с Дороти Гейл и её цветным зрением?

— Что?

— Ты сказал, что этот твой снимок «типа, в связи».

— А. Ох, ну связь тут вот, в этой странной цветопередаче? Ага. Цвета на нём такие, что будто под кислой?

— Попытка засчитана, Док.

Прикидывая объявиться в конторе, Док выехал с Марины по бульвару Линколна, скользнул через ручей и по Калверу в Висту-дель-Мар. Ещё на парковке он ощутил: что-то странно, не только в притихшем днём здании, но и в расположении Петунии.

— Ой, Док, тебе точно надо сразу к себе подниматься? Мы уже сто лет интересно ни о чём не болтали. — Она приятственно взгромоздилась на высокий барный табурет у своей стойки регистрации, и Док не мог не заметить, что в её сиреневую экипировку сегодня, похоже, не входило бельё в тон, — вообще-то в прикид не входило никакого белья. Хорошо, что на нём тёмные очки — можно пялиться дольше обычного.

— Эм-м, Петуния, ты мне хочешь сказать, что меня ждут посетители?

Она опустила и взор, и голос.

— Не совсем.

— Не совсем посетители?

— Не совсем ждут?

Дверь наверху стояла незапертой и слегка приотворённой. Док нагнулся и достал из кобуры на лодыжке тупорылый «магнум», хотя определить, что творится внутри, не требовался даже острый слух. Док протиснулся в дверь и первым делом увидел Клэнси Муштард и Тарика Халила — они еблись на полу его кабинета.

Немного погодя Тарик поднял голову.

— Эгей. Доктор Спортелло, братан. Это же ничего, правда?

Док поднял на лоб солнечные очки и сделал вид, что изучает сцену.

— По мне так нормально, только тебе-то лучше известно, наверно…

— Он вот о чём, — Клэнси откуда-то из-под низу, поясняя, — ничего, что мы у тебя в кабинете. — Судя по всему, пока Док был в Вегасе, они объявились тут в один день порознь, его искали, и Петуния решила, что они такая милая пара, поэтому выдала им запасной ключ. Док извинился и снова направился вниз перемолвиться с Петунией, преимущественно размышляя о единственном слове — «милая».

— Я знаю, у тебя душа сводницы, Петуния, и обычно всяческие интимности мне ништяк, только не между элементами того дела, с которым я работаю. Слишком много информации, которая в итоге мне так и не достаётся…

И тому подобное. Ага, сильно это помогло от искры вероятно-безумия в её глазах.

— Но ведь уже слишком поздно, неужели ты не видишь? у них любовь! Я тут лишь кармический посредник, у меня на самом деле дар знать, кто должен быть вместе, а кто нет, и я никогда не ошибаюсь. Я же ночей не спала, готовилась сдать на степень по Консультациям Отношений, чтобы вносить свою лепту, сколь угодно крохотную, в общее количество любви на свете.

— Общее что?

— Ой, Док. Любовь — единственное, что вообще может нас спасти.

— Кого?

— Всех.

— Петун-ъя? — из каких-то конторских глубин завопил д-р Трубстен.

— Может, только не его.

— Я, наверное, сейчас подымусь обратно и проверю, на самом ли деле они там…

Пару раз осторожно стукнув в дверь своего кабинета, Док робко сунул голову в щель и на сей раз узрел Тарика и Клэнси опять в одежде — они тихо играли в кункен и слушали пластинку «Оркестра Бешеного Пса», которой, насколько Док знал, у него никогда не было. Очевидно, тут нельзя было исключать галлюцинацию, но, с другой стороны, если всё это происходит на самом деле, среднему пыжику требуется только одно — приглядеться, не набирает ли энергии и присутствия общий для них обоих элемент, Глен Муштард, словно призрак, медленно проступающий въяве.