Естественный обмен

— Я обычно не курю.

Иронично приподнимаю бровь, смотря на сигарету в её руке, дескать, а это что?

Оправдывается:

— Нервы сдают. Решила попробовать. Купила пачку и поняла, что зажигалки нет и вообще ничего нет. И никого нет…

Во мне что-то щёлкнуло, как будто кто-то другой, не я, перехватил управление над моим телом, голосом и разумом:

— Дай сигареты.

Она покорно отдаёт. Я сминаю пачку, сгибаю пару раз и возвращаю обратно. В памяти навечно остались широко раскрытые удивлённые глаза.

— Прости, — пожимаю плечами. — На вот, кефиру лучше попей.

Я протягиваю ей литр кефира, девушка стоит и смотрит на него, как на седьмое чудо света. Затем переводит взгляд на меня, снова на кефир, на меня…

Мы одновременно не выдерживаем и смеёмся.

— Милая, где ты шлялась столько времени? — Катя смотрит на меня, как жена на мужа, который пропил всю зарплату и вернулся домой пьяный.

— Гуляла, — пытаюсь улыбаться, как ни в чём не бывало. Я, кстати сказать, трезвая.

— Три часа?

— Да.

— М-м-м, хорошо, — она разворачивается и уходит в комнату, закрывая за собой дверь.

Я всё так же стою на пороге. С моих губ слетает тихий шёпот:

— Что же я, чёрт побери, сделала…?

Закрываю дверь и сползаю вниз, упираюсь лбом в колени и запускаю пальцы в волосы:

— Что… я… чёрт побери… Сделала? — смотрю на белый потолок. — И зачем?

На следующий день, ближе к вечеру, я решила устроить Кате сюрприз: сначала прибралась на кухне, затем приготовила спагетти на двоих, посыпала сыром, приправами, поставила на стол бутылку вина, зажгла свечи и отправилась выманивать её из-за компьютера.

— Ка-а-ать?

— Да?

Я улыбнулась:

— Пойдём кушать.

Она устало трёт глаза:

— Извини, не хочется что-то.

Отсутствие аппетита я как-то не предусмотрела.

— Может, тогда просто со мной посидишь? — делаю вторую попытку.

Вижу, что она и в этот раз хочет отказаться.

— Пожалуйста, — прошу и широко улыбаюсь.

— Ладно, — наконец-то она оттаяла. — Только недолго.

— Окей, — беру за руку и веду на кухню. — Закрой глаза, — предупреждаю, — это сюрприз.

Катя молчит и улыбается. А я счастлива. Открываю дверь на кухню, обнимаю её сзади и говорю:

— Можно смотреть.

Первая реакция — молчание, спустя секунды три:

— Ого!

А ещё немного погодя: благодарные объятия, счастливая улыбка и нежный поцелуй.

Сижу на кухне и молча пью чай, стараясь успокоиться. Руки дрожат. На часах три ночи. В раковине гора немытой посуды, оставшейся после романтического вечера. Катя уже спит, а вот я…

В голову лезут и лезут мысли, толкаются и шумят. Стоило закрыть глаза, и мне тут же представилась огромная толпа народу в маленьком зале, и суровый судья, который всё призывал к порядку:

— Соблюдайте тишину! Тишина в зале!

Постепенно все мысли расселись по своим местам, судья прокашлялся:

— Итак… Объявляю заседание открытым! — удар молотка, и все тут же замолчали.

— Подсудимая, — судья посмотрел на меня, и я поняла, что сижу в клетке за решёткой. — Вам нужен адвокат?

— Нет. Зачем?

Кто-то с задних рядов прокричал:

— И она ещё спрашивает?!

— Тишина! — судье, похоже, очень понравилось лупить молотком по столу. Нашёл себе игрушку…

— Зачитайте подсудимой обвинение.

Открылась дверь и в зал зашла… я! Направилась к свободному столу, открыла кейс и достала увесистую папку с бумагами. Полистала, что-то отложила в сторону и, наконец, обратила внимание на меня.

— Костромская Наталья Игоревна обвиняется в измене, лжи и лицемерии…

— Что?! — я вскочила со скамейки, дёрнулась было, но поняла, что меня крепко держат цепи на руках и ногах. — Да как… Что за произвол?!

— Тишина! Тишина в зале!

«Треснуть бы его хоть разок этим молотком по голове», — подумалось мне, и я непроизвольно улыбнулась, представив это.

— Продолжайте, — это он к моему обвинителю обратился.

— Так вот… стало известно, что вчера вечером, когда Наталья Игоревна возвращалась домой, у неё состоялся разговор с некой… — зашелестели страницы, — Дианой Сергеевной. Вскоре две девушки были замечены вдвоём, входящими в подъезд дома, где, собственно, проживает вышеназванная Диана Сергеевна. Подсудимая вернулась домой лишь по прошествии трёх часов. Есть все основания подозревать Наталью Игоревну… в измене.

Моя Совесть (так я мысленно окрестила ту себя, которая зачитывала обвинительную речь) поклонилась судье и села за стол. Я же молчала.

— Подсудимая, Вам предоставляется слово. Что Вы скажете в своё оправдание?

— Я? — подняла глаза и поняла, что готова расплакаться. — Я не виновна… это не я.

Зал взорвался:

— Лгунья!

— Обманщица!

— В тюрьму её, за решётку!

— Казнить!

— Тишина! Тишина в зале!

В наступившей звенящей тишине раздался хриплый чужой голос:

— Я требую адвоката.

Судья смерил меня долгим тяжёлым взглядом:

— Вам его предоставят, — он встал. — Объявляется перерыв.

Я очнулась на кухне, чай давно уже остыл.

— Господи, — закрыла лицо руками, откинувшись на спинку стула, — да что же это? Ведь ничего не было. Не было… не было…

Вспоминаю, как обнаружила себя в комнате, обитой железными панелями, где сидела, прикованная к стулу. За единственным столом напротив меня устроилась, по-видимому, мой адвокат. Если бы у меня была сестра близнец, то она бы выглядела именно так.

— Так что же произошло?

— Я ничего не делала.

— Тебя никто не обвиняет…

— Н-да? — перебила я её с возмущением.

— Кхм… сейчас тебя никто не станет обвинять. Просто расскажи мне, что произошло тем вечером?

— Да ничего, — я старалась не смотреть себе в глаза, — она пригласила меня в гости, мы поболтали и разошлись, договорившись как-нибудь потом ещё раз встретиться.

— Попробуем спросить иначе, — адвокат устало вздохнула, — тебе понравилась Диана?

— Конечно, она очень привлекательный человек.

— И-и-и?

— Что «и»? — я огрызнулась. — Ничего не было!

— Послушай, — доверительный мягкий голос, — всё, что ты тут скажешь, дальше этой комнаты не пойдёт. А чем больше я буду знать, тем у нас, подчёркиваю, у нас с тобой будет больше шансов выиграть это дело.

— Я всё понимаю, но…

— Ты влюбилась в Диану?

— Что вы понимаете под словом «влюбилась»

— То же, что и всё население планеты. Так как?

— Да, — тихо так, еле слышно.

— М?

— Да, — уже громче.

— Так влюбились?

— Да! Да! Да! — я по-настоящему разозлилась. — Сколько раз вы хотите, чтобы я это повторила?!

— Спокойно, — мягкая улыбка, — влюбилась, так влюбилась. За это ещё никого не сажали.

— Вот именно, — немного успокоившись, я расслабленно откинулась на стул. — Я же не могу контролировать свои чувства? В конце концов, я живой человек, а не робот, подчинённый строгой программе.