Владимир Файнберг - Словарь для Ники

Они уселись на заднем сиденье. Отец Александр грузно опустился впереди рядом со мной. И мы тронулись в путь.

«И здесь тоже начнут одолевать его своими вопросами», — подумал я. У меня самого было о чём с ним поговорить.

— А как вы, отец Александр, относитесь к Фрейду и Юнгу? — немедленно вопросил молодой человек, — И вообще, что такое «коллективное бессознательное» с точки зрения церкви?

Отец Александр чуть заметно вздохнул, но, полуобернувшись назад, стал отвечать на бесконечные вопросы этого самого Кости.

Пожилая женщина тоже порывалась о чём‑то поспрашивать.

«Они его добьют», — подумал я и сурово произнёс: — Смотрите, какая вьюга! Как бы не попасть в аварию. Разговоры меня отвлекают. Прошу вас всех помолчать.

Вьюга действительно разыгралась так, что за пеленой снега впереди чуть виднелись красные стоп–сигналы автомашин.

Отец Александр достал из своей сумки одну из потёртых записных книжек, стал авторучкой что‑то вычёркивать, что‑то вписывать. Сосредоточенное лицо его показалось мне усталым, постаревшим.

Он первым нарушил молчание:

— Кажется, впереди распогодилось. Голубой просвет.

И действительно, зона метели оставалась позади. Над Москвой сияло солнце.

У метро ВДНХ я остановил машину, чтобы высадить наших попутчиков.

— Минуточку, — не без робости сказал отец Александр, — Вот какая проблема: у Ольги Николаевны очень высокое давление. Зашкаливает за 190. Вы не могли бы помочь? — Попробую. — Я продиктовал ей номер своего телефона, договорился о встрече.

Оставшись вдвоём, мы поехали на Лесную улицу, где отец Александр должен был навестить какого‑то ребёнка.

— А вы почему меня ни о чём не спрашиваете? — он положил руку мне на плечо.

Иногда запоздало ловишь себя на том, что мысль унесла в такие дали, где никогда не бывали быть не мог.

К примеру, чистишь картошину за картошиной, а те, кого мы называли инками, бросают во время жертвоприношения обвешанную золотыми украшениями живую девушку в бездонный колодец. Она почему‑то не сопротивляется, не плачет.

Странность состоит в том, что я об этом не думаю, не фантазирую, а просто вижу.

Задумался во время работы над рукописью и вдруг вижу, как воздух огромными пузырями выходит, лопаясь, из трюмов погружающегося в пучину корабля.

…Вижу город, накрытый прозрачной сферой! Где? На Луне? На Марсе?

Одетые в комбинезоны рабочие сажают пучки травы в насыпанную длинными грядками почву. А какая‑то женщина выпускает на волю из целлофанового пакета стаю бабочек…

В прошлое, настоящее, будущее внезапно улетает мысль. Уверен, подобное бывает с каждым.

Очнешься. И станет стыдно за бессмысленно растраченное время.

Кстати, сколько его прошло?

Всего несколько минут.

Одна из моих обязанностей, впрочем, не очень‑то любимых — мытье посуды.

Так вот, я заметил странную закономерность: чем меньше в нашем доме еды, тем больше грязной посуды громоздится в кухонной раковине после каждой трапезы.

Интересно, наблюдается ли столь загадочное явление и в других семьях?

Нет ничего тошнотворней пошлости общих мест. Общее место, Ника, это когда, например таких детей, как ты, называют «подрастающее поколение», которое нужно «воспитывать».

Детям, конечно, необходимо дарить самые интересные знания, рассказывать самые замечательные истории, готовить к самым волнующим приключениям.

Когда же ты будешь встречать пошляков, провозглашающих общие места, знай: у них нет собственных мыслей. Это люди, которые даже живой завет Христа умудряются превращать в пошлость мёртвых догм.

Из года в год мой отец выписывал газету «Правда». Изо дня в день читал.

Когда я подрос, я тоже принялся её почитывать. И довольно скоро заподозрил, что газета часто врёт.

Жизнь у нас во дворе, у меня в школе, жизнь наших соседей и родственников совсем не совпадала с картиной всеобщего благополучия, которую изображала газета.

— Почему в «Правде» печатают неправду? — однажды пристал я к отцу.

Он был коммунист, и стал, как мог, защищать передо мной главную коммунистическую газету.

С тех пор само слово «правда» для меня несколько обесценилось.

Что является правдой для одной партии или одного человека, может вовсе не быть правдой для всех. Нужна какая‑то общая точка отсчёта.

Высшая правда Христа.

Не помню, у кого я прочёл, будто жизнь людей состоит из сплошных предательств по отношению друг к другу.

Страшное наблюдение. Хотя мой жизненный опыт как будто опровергает этот приговор человечеству. Или мне просто везло на очень хороших людей. Тем не менее, как оглянешься на череду лет, лиц и событий… Вспоминаются не только сознательные, очевидные предательства, но и мелкие подленькие поступки, совершаемые эгоистами как бы автоматически, без терзаний совести.

Знаменательно, предатели никогда не бывают счастливы.

Приходится периодически держать оборону, противостоять меняющимся поветриям. Например, в искусстве. Во всём.

Существуют давящие, авторитарные лидеры, ревниво умножающие ряды своих поклонников и последователей.

Я знал людей, растерявших свою самобытность в суетной озабоченности во что бы то ни стало быть «современными». Модные поветрия сбивали с пути.

При всей своей открытости я никому не позволял на себя давить.

Так и плывёт на свободе своим курсом мой одинокий кораблик.

Берется разгребать семейные проблемы других людей. Дает советы. Назначает пациентам все новые и новые платные сеансы…

Сам же глубоко несчастен в личной жизни. Тщательно это скрывает.

Одна девочка вроде тебя, Ника, давно, два столетия назад, жила в Петербурге. Родители купили ей фисгармонию (нечто вроде современного пианино). И она каждое утро училась играть на этом инструменте.

За окном её дома была улица, и по ней часто прогуливался верхом Пушкин.

Каждый раз, когда он слышал звуки музыки, видел девочку за окном, он приостанавливал лошадь, снимал шляпу и улыбался ей.

Девочка не знала, кто это такой. Она тоже улыбалась в ответ этому несомненно, доброму, очень хорошему человеку.

Подлинная, невыдуманная история.

Это очень даже удивительно — однажды проснуться ночью, включить стоящий на тумбочке радиоприёмник и услышать собственный, кажущийся непохожим голос.

Повторяли давнюю передачу с записью моих рассказов, предваряемых моим выступлением.